— Не казни себя, дорогой!.. Ты не мог знать, что Дельфина решится на такое, — убежденно произнесла Мария Алехандра.

— Я обязан был выслушать ее! Я должен был понять ее чувства? — Себастьян обхватил голову руками.

— Семейная жизнь Дельфины была сплошным наказанием, — вздохнула Мария Алехандра. — С Самуэлем она была очень несчастна. Неудивительно, что она влюбилась в тебя, но источник ее несчастья — Самуэль Эстевес… Себастьян, ради Бога! Я не могу видеть, как ты убиваешься!

— Мария Алехандра, тебе тоже надо отдохнуть. Поезжай домой… Дельфина будет без сознания еще несколько часов, — Себастьян ласково погладил жену по щеке.

— Я не могу уйти, оставив тебя в таком состоянии, — возразила Мария Алехандра. — Я не уеду домой до тех пор, пока не увижу на твоем лице улыбку.

Себастьян, сидя в кресле, притянул к себе стоящую перед ним жену и спрятал лицо у нее на груди. Мария Алехандра с трогательной нежностью провела рукой по его волосам.


Самуэль открыл дверь в палату Дельфины. Алехандра плакала, сидя у кровати матери.

— Почему, папа? Почему она это сделала? — спросила Алехандра, увидев входящего отца.

Самуэль обнял Алехандру за плечи и поднял с табурета.

— Давай выйдем отсюда… — предложил Самуэль.

— Нет, я не могу оставить ее одну! — сопротивлялась Алехандра. — Почему она хотела уйти из жизни? Ответь мне, папа! Почему ты меня обманывал?

— Я не обманывал тебя… я хотел оградить тебя от всего этого, от страданий, — объяснил Самуэль.

— Ты не имел права скрывать от меня то, что произошло с мамой! Боже, как же ей должно было быть плохо, чтобы ей захотелось умереть! — с отчаянием произнесла Алехандра. — Бедная моя мамочка!

Рыдания опять начали сотрясать ее. Самуэль ласково похлопал дочь по спине.

— Успокойся!.. Не плачь больше… — пытался утешить ее Самуэль. — Я люблю твою мать, Алехандра. И, клянусь тебе, никогда не хотел сделать ничего, что причинило бы ей боль. Я предпочел бы жить вдалеке от нее и даже отказаться от нее совсем, только чтобы не причинять ей боли.

— Так вот в чем дело? — глаза Алехандры мгновенно высохли. — Ты хочешь ее оставить? Ты собираешься разводиться с ней?

— Доченька, это ей нужно оставить меня… — Самуэль почувствовал как у него перехватило в горле.

— Но почему? — большие глаза Алехандры смотрели с недоумением. — Ты ведь самый лучший муж в мире!

— Но она так не считает… — возразил Самуэль.

— Нет, папочка! Не надо вам разводиться! Я этого не вынесу! — прижалась к отцу Алехандра.

— Давай не будем сейчас об этом… — попросил Самуэль. — Самое главное сейчас — это твоя мама, ее здоровье…

— Ты не веришь, что ваши отношения могут уладиться? — в глазах Алехандры застыла тревога. Самуэль вдруг увидел, как повзрослела его дочь.

— Что я могу тебе ответить? — пожал плечами Самуэль. — Если ошибку совершают в твоем возрасте, у человека есть еще вся жизнь впереди, чтобы ее исправить. К сожалению, в моем возрасте время ограничено.

— Какую ошибку ты имеешь в виду?

— Сложный вопрос… — задумался Самуэль. — Видишь ли, некоторое время тому назад твоя мама попросила у меня развод, но я отказал ей… И вот результат!.. Я не хотел развода, не хотел разрушать нашу семью, пойми меня! Я так ее люблю, что был согласен на «плохой мир», только не развод. Ко больше я не буду на этом настаивать. Она меня не любит…

— Этого не может быть!.. — прошептала Алехандра. Ей до боли было жалко отца.

— Это правда. Она меня не любит и чувствует, что я испортил ей жизнь. Она хочет быть свободной, а я стал мешать ей… Как вспомню, как мы бывало по вечерам садились в гостиной… Ты забиралась ко мне на колени и читала вслух и мама сидела рядом… — Самуэль не мог продолжать, чувствуя, что сейчас разрыдается. Алехандра сжала его руку в своих ладонях.

Гертрудис любила эти послеобеденные часы. Дела по дому уже все переделаны, а до ужина еще далеко. Хозяева разъехались кто куда. Даже сестра Эулалия ушла повидаться со священником. Гертрудис вышла в сад, наполненный благоуханием цветов. Увидев Мече, она пригласила ее сесть рядом на скамейку. Женщины принялись обсуждать последние новости. Разговор вертелся вокруг домашних дел. Гертрудис поведала Мече о том, что Кэти разговаривала с доньей Деворой.

— Все дело в том, что сеньора Кэти — очень умная женщина и так любит донью Девору, — со значением выговорила Гертрудис.

— Я ничего не поняла, Гертрудис, — заинтересованно сказала Мече. — Как они могли разговаривать?

— Ну, разговором это не назовешь… Просто сеньора Кэти задавала вопросы, а донья Девора отвечала ей, прикрывая глаза. Когда она хотела ответить «да», то закрывала глаза один раз, а когда «нет» закрывала глаза два раза, — ответила Гертрудис, очень довольная тем, что смогла объяснить Мече, как хорошо все придумала Кэти.

— Боже! Как же я сама не догадалась! — вскричала Мече. — Так просто! Конечно же Девора все время пыталась назвать имя той, которая убила несчастного Луиса Альфонсо. Этим и объясняются ее припадки и судороги. Вот что… Я побегу домой и подготовлю список всех знакомых Деворы. Я ей их всех перечислю, а она мне ответит глазами. Таким образом мы узнаем имя убийцы! Как же я раньше не догадалась!

Гертрудис с удивлением смотрела вслед Мече, которая бежала к дому, размахивая в воздухе руками. В дверь позвонили и Гертрудис пришлось вернуться в дом. На пороге стояла Кэти.

— Гертрудис, ты должна мне помочь! — сказала она, проходя в гостиную. Опустившись в кресло, Кэти откинула прядь волос со лба и принялась излагать Гертрудис свой план.

— Ох, сеньора, боюсь у вас ничего не получится! — Гертрудис была явно напугана. — А уж какие неприятности ожидают меня!..

— Ничего тебе не будет! — заверила ее Кэти. — В конце концов, я — мать Даниэля и имею полное право забрать его с собой.

— Но чем я могу помочь? Что мне делать? — участливо спросила Гертрудис.

— Тебе надо только собрать ему чемодан. Положи кое-что из вещей. Ну, и какую-нибудь игрушку! А когда его привезут домой, выведи его потихоньку ко мне, — убеждала Кэти Гертрудис.

— Вывести его из дома? А как же Мария Алехандра? — опять испугалась та.

— При мне ты лучше даже не упоминай ее имени! — рассердилась Кэти. — Ты выведешь моего сына из дома и передашь его мне!

— Но мальчик меня не слушается, сеньора. Он вообще никого не слушается, кроме… — Гертрудис осеклась, боясь опять рассердить Кэти.

— Кроме Марии Алехандры? — переспросила Кэти. Гертрудис кивнула. — Ничего. Я смогу поставить ее на место. Последнее слово будет за мной. Ну, пойдем…

— Куда? — встрепенулась Гертрудис.

— Надо воспользоваться тем, что Себастьяна и его благоверной нет дома. Пойдем в комнату Даниэлито и соберем его вещи. — Кэти решительно встала и направилась на второй этаж. Гертрудис замялась. Кэти обернулась к ней: Не бойся! Все у нас выйдет просто замечательно! Вот увидишь!


Эулалия устало семенила по улице. «До чего же плохо работает транспорт! Если хочешь куда-то поехать, приходится затратить на это весь день!» — с досадой думала она, переходя улицу, но спешила она зря. Автобус ушел у нее из-под носа. Теперь придется не меньше двадцати минут ждать следующего. Эулалия вздохнула, глядя вслед удаляющемуся автобусу, который, притормозив на перекрестке, свернул на соседнюю улицу. «Бог наконец-то вспомнил о моей бедной девочке, о Марии Алехандре! По всему чувствуется, что она счастлива! Улыбка не сходит с ее лица. И вообще они с Себастьяном — прекрасная пара! Любящая, дружная семья… И подумать только, что счастье их висит на волоске!.. Слава Богу, Девору разбил паралич и она не может говорить… О Господи, прости меня, грешную, за эти мысли… — Эулалия перекрестилась. — Я не желаю Деворе зла, но по ее лицу, по глазам я поняла, что она знает правду. Когда она увидела Марию Алехандру в своей спальне, она, если бы смогла, закричала ей: «Убийца!» Для всех было бы лучше, чтобы Мария Алехандра и ее супруг уехали куда-нибудь из этого дома… Но разве Себастьян, любящий сын, может бросить свою мать, когда она в таком беспомощном состоянии? Вот и получается заколдованный круг! Рано или поздно Девора выздоровеет, и что же тогда?.. Нет, я должна ее убедить, дойти до ее сердца… Ведь она же мать и должна понять, что если она выдаст эту ужасную тайну, то тем самым сделает несчастной на всю оставшуюся жизнь не только Марию Алехандру, но и своего собственного сына…» Эулалия настолько глубоко была погружена в свои мысли, что не сразу расслышала обращенный к ней вопрос.

— Так вы едете? — переспросил ее вежливый молодой человек в темных очках. Эулалия обернулась и увидела, что за ней выстроилась очередь и все смотрели на нее. Эулалия смутилась, потому что только теперь заметила, что автобус уже подошел и распахнул перед ней двери. Она поспешно поднялась в автобус и протянула водителю деньги. «Надо же! Ждать пришлось совсем недолго!», — удивилась она про себя…

— Ну вот я и вернулась, Алехандра! — сказала Эулалия, открывшей ей дверь служанке. — Какие новости? Как там донья Девора?

— Новостей в общем никаких, если не считать, что донью Девору приходили навещать… — начала Гертрудис.

— Вот и отлично! Вот и хорошо! — перебила ее Эулалия. — Ну, и как наша больная?

— Она уже говорит! — выпалила Гертрудис.

— Говорит? — изумилась сестра Эулалия и испуг отразился на ее лице. — Неужели она заговорила?

— Что вы так испугались, сестра Эулалия? — удивилась в свою очередь Гертрудис. — Ведь это же хорошая новость!

И Гертрудис, рассыпаясь в похвалах уму сеньоры Кэти, рассказала, как та придумала разговаривать с доньей Деворой.

— Да, очень умно, — согласилась Эулалия, несколько успокоившись. — Хотя особой пользы я от этого не вижу.

— Не видите пользы?! — возмутилась Гертрудис. — Сеньора Кэти расспросила ее обо всем, о чем хотела!.. А теперь у нее Мече… Она-то сразу сообразила, какую из этого можно извлечь пользу и принесла список всех знакомых доньи Деворы.