— А это еще зачем? — насторожилась Эулалия.

— Ну как же! Мече говорит, что узнает очень важную вещь, если будет читать этот список, а донья Девора ей покажет глазами «да» или «нет», — закончила Гертрудис, довольная тем, что оказалась сообразительней сестры Эулалии.

…В спальне Деворы Мече отложила в сторону свой список.

— Ничего не понимаю! — с досадой проговорила она. — Неужели я кого-то пропустила? Но кого? Я назвала всех близких тебе женщин… Ведь это кто-то из близких?

Девора один раз прикрыла глаза в знак согласия.

— Так кто же? А-а-а, подожди! Может эта та?.. Некая Дельфина? — спросила Мече.

Девора пыталась ей что-то сказать, связать имя Дельфины с Марией Алехандрой, но безуспешно. Лицо Деворы напряглось и покраснело. Она была на грани нервного срыва.

— Так это она, Девора? Эта женщина с фотографии? — допытывалась Мече.

Дверь в спальню распахнулась и в комнату влетела сестра Эулалия.

— Мече! Что вы здесь делаете? — почти выкрикнула монашка.

— Тише! Ради Бога, сестра, тише! Девора сейчас нам скажет… — попыталась отмахнуться от нее Мече.

— Прошу вас, Мече, оставьте ее в покое! — произнесла Эулалия тоном, не терпящим возражений. — Вы что? Не видите, в каком она состоянии? Прошу вас немедленно выйти!

— Что это с вами, сестра? — растерянно пробормотала Мече, не ожидая такого обращения от монахини и оскорбленно поджимая губы. По тому, какими взглядами обменялись обе женщины, было ясно, что отныне они — враги.

— Да будет вам известно, Мече, донью Девору поручили моим заботам, — сестра Эулалия пыталась говорить спокойно, но это у нее плохо получалось. — Я должна оградить ее от волнений. Доктор Седеньо дал мне четкие указания на этот счет. А вы приходите сюда и доводите больную до такого состояния… до нового приступа…

— Так вы меня обвиняете в том, что произошло с Деворой? Меня, ее лучшую подругу?! — возмутилась Мече. — Да я день и ночь только и думаю о том, как такое могло с ней случиться! О том, что моя подруга хочет мне сказать…

— Скорее всего она хочет вам сказать, чтобы вы оставили ее в покое, — с сарказмом заметила Эулалия. — Прошу вас, выйдите отсюда, дайте больной отдохнуть!

— Вы меня выгоняете?! — оскорбленная до глубины души Мече схватила со стола свою сумку и стала запихивать в нее листки с именами. — Девора! Меня выгоняют!.. Да что же это такое?! Стоило мне сказать, что Девора хочет раскрыть имя убийцы своего сына, как вы, сестра Эулалия, делаете все, чтобы она молчала.

— На что вы намекаете, сеньора? — похолодела Эулалия.

— Я ни на что не намекаю! Я утверждаю, что вы мешаете Деворе назвать имя убийцы! И потом… — Мече подозрительно взглянула на монахиню. — Что вы делали в Санта-Марии именно тогда, когда мы с Деворой были там?

— Говорите прямо, в чем вы меня подозреваете? — решила пойти ва-банк Эулалия.

— Я только хочу сказать, что не знаю почему, но вы, очевидно, заинтересованы в том, чтобы имя убийцы Луиса Альфонсо Медины осталось в тайне! — разъяренная Мече выскочила из комнаты. В гостиной она наткнулась на Гертрудис: — «Я ухожу! Ноги моей больше здесь не будет, пока в этом доме всем заправляет монашка!»

— Что случилось, донья Мече? — удивилась Гертрудис.

— Здесь происходят странные, необъяснимые вещи! — заявила Мече. — Но я это так не оставлю! Я до папы римского дойду! Пусть он узнает, какие у него есть монашки! У меня есть знакомый епископ…

В этот момент дверь открылась и вошли Мария Алехандра и Даниэлито.

— Что за шум? — спросила Мария Алехандра. — В чем дело, сеньора Мече? Почему вы так кричите?

— Да, я кричала! Но больше не буду! — сверкнула глазами Мече. — И Девора ничего не скажет, и я не буду кричать! И все это благодаря сестре Эулалии!

И Мече с грохотом захлопнула за собой дверь.


Прямо из больницы Самуэль поехал к Перле. После разговора с дочерью он чувствовал себя опустошенным, считая, что его семейный очаг разрушен навсегда.

— Ах, Самуэль, я извелась здесь одна! Ну, как там твоя жена? — встретила его Перла.

— Я видел, как она умирала… И как ее воскрешали врачи. Им удалось спасти ей жизнь, — ответил Самуэль.

Перла налила ему коньяка и протянула бокал со словами:

— Ну, слава Богу!..

Поймав растерянный взгляд Самуэля, Перла спросила:

— Ты думаешь, что у меня нет сердца! Представь, я тоже за нее переживаю!

— Я говорил с дочерью… Сегодня я понял, что она совсем уже взрослая, — сказал Самуэль, отпив коньяк.

— О чем вы говорили?

— О моем разводе… О том, что наша семья… наш семейный очаг разрушен безвозвратно… — В голосе Самуэля звучала глубокая печаль.

Перла обняла Самуэля, прижалась к нему щекой, пытаясь утешить.

— Ты в этом уверен? Ты действительно решил развестись с ней и жениться на мне? — Перла посмотрела ему в глаза. — Я не хочу, чтобы твоя дочь страдала из-за меня… По-моему, и ты сам не уверен, что хочешь развода.

— Нет, корабли уже сожжены. Назад хода нет, — покачал головой Самуэль. — Как только Дельфина придет в себя… Врачи сказали, что примерно через час-полтора я смогу поговорить с ней… Я предложу ей развестись. Сегодня же все решится.


Даниэлито в своей комнате вынимал учебники из школьной сумки.

— Вот, посмотри, что мы делали сегодня на уроке труда! — сказал он и протянул Марии Алехандре сердце из красного пластилина. — Это мое сердце! И я дарю его тебе.

— Спасибо, мой дорогой! — сказала польщенная Мария Алехандра.

— Да, я забыл тебе сказать, что сегодня в школу приходила моя мама. Она хотела забрать меня, но я ей объяснил, Что за мной приходишь только ты! — выпалил мальчик.

— Напрасно ты так! — упрекнула его Мария Алехандра. — Раз мама пришла за тобой, значит, соскучилась по тебе.

— Но я не хочу уезжать с ней! — возразил Даниэлито.

Мария Алехандра сидела, задумавшись, и не обратила внимания на его слова. Даниэлито заметил в вырезе ее блузки цепочку с амулетом и, заинтересованный, спросил:

— Что это такое?

— Это? — улыбнулась Мария Алехандра. — Как тебе сказать?.. Это амулет… Мне дал его Симон, губернатор Сан-Андреса. А другой такой же он дал твоему отцу в день нашей свадьбы. Это было так красиво! Мы были на острове, окруженном со всех сторон морем. Вода в нем такая синяя-синяя и настолько прозрачная, что можно разглядеть все, что делается на дне. Легкий ветерок играл в листьях пальм. И все — и мужчины, и женщины — держали в руках цветы. Губернатор Симон говорил о любви и о море… И еще о зеленой луне, покровительнице влюбленных. Там был еще старик с длинной седой бородой… Вместе с губернатором Симоном они благословили наш брак. И вот тогда губернатор дал нам эти амулеты, чтобы никто и ничто не могло разлучить меня и твоего папу.

— Жаль, что у меня нет такого амулета!.. — вздохнул Даниэлито.

— Зачем он тебе? — засмеялась Мария Алехандра. — Разве ты собираешься жениться?

— Нет, не для того, чтобы жениться, а для того, чтобы никто и ничто не могло разлучить нас: тебя, папу и меня, — пояснил Даниэлито.

— Нас никто не разлучит, глупыш! — улыбнулась Мария Алехандра и поцеловала Даниэлито в лоб. — Делай уроки, а я пойду, узнаю, как там твоя бабушка.

Мария Алехандра зашла в спальню свекрови. Девора спала после укола, который сделала ей сестра Эулалия.

— Что произошло между тобой и доньей Мече? — шепотом спросила Мария Алехандра у монахини.

— Ничего особенного. Мне пришлось выставить ее, она беспокоила больную. Вот и все! — лаконично ответила Эулалия.

— Ты чем-то огорчена? — Мария Алехандра участливо заглянула в глаза Эулалии.

— Нет, дорогая… Просто я немного устала!

— Дай я помогу тебе, поухаживаю за ней, — кивнула Мария Алехандра в сторону спящей Деворы. — Я хочу, чтобы она видела во мне свою дочь. Потому что я искренне ее люблю. Она так одинока и так много страдала! Я мечтаю, что в один прекрасный день она встанет с этой кровати, увидит меня и поймет, что мне можно довериться… Вот тогда мы с ней наговоримся!

На губах Марии Алехандры играла мечтательная улыбка. «Знала бы ты, что тебе скажет Девора, когда речь вернется к ней!» — с грустью подумала сестра Эулалия.

Гертрудис была начеку, и как только Мария Алехандра вышла от Даниэлито, служанка поднялась в его комнату.

— Даниэлито, сынок, я только что видела, как какой-то мальчик сел на твой велосипед и уехал… Пойдем, ты успеешь его догнать! Идем быстрей!

«У сеньоры Кэти ума палата! — думала Гертрудис, спускаясь по лестнице вслед за мальчиком. — Он мне поверил… Все действительно просто!»

— Надо же! Украсть мой велосипед! — возмущенно говорил Даниэль. — Я этого не допущу!..

— Да-да… Беги! Он уехал вон в ту сторону! — Гертрудис указала рукой направление.

Даниэль бегом припустился по улице, добежал до поворота и растерянно огляделся. Велосипедиста нигде не было. Мальчик обернулся, собираясь вернуться домой, но буквально натолкнулся на Кэти.

— Здравствуй, дорогой! Ты ищешь свой велосипед? — озабоченно спросила мальчика мать.

— Да, Гертрудис сказала, что…

— Что его украли? Да, это правда! Пойдем скорей. Его надо найти, — сказала Кэти и, не давая Даниэлито опомниться, потащила его вниз по улице, в конце которой стоял ее автомобиль.


Медсестра меняла бутыль с физиологическим раствором в капельнице у кровати Дельфины, которая все еще была без сознания. В палату зашла еще одна медсестра.

— Я принесла кровь, — сказала она, протягивая бутыль с кровью первой медсестре. — Кстати, ты слышала новости из лаборатории? Там провели анализы и оказалось, что наша больная ждет ребенка!

— Бедняжка! Наверно, поэтому она и хотела наложить на себя руки…