— Я не знаю, куда вам приказали меня везти, но, в туалет-то, я надеюсь, мне можно сходить?

— Останови машину, Пако, когда будем проезжать мимо какой-нибудь автостоянки, — все так же лениво сказал ее охранник, и шофер согласно кивнул.

Все дальнейшее происходило, как в детективном фильме. Мария Алехандра пошла в женский туалет, вылезла через заднее окно и побежала в лес, а оба типа, охранявшие ее, минут через пятнадцать, устав ждать, ворвались в помещение, обшарили все кабинки и, разумеется, никого не нашли, кроме одной пожилой сеньоры, поднявшей истошный крик.


Итак, Мария Алехандра вновь была на свободе и думала о том, что теперь, зная, на что способны ее родственники, будет действовать намного осмотрительнее. Она вспомнила, что с сегодняшнего дня нанялась на работу в качестве гувернантки к маленькому Даниэлю, взяла такси и поехала в дом Себастьяна Медина.

Его матери, донье Деборе, загорелой и привлекательной даме лет пятидесяти, с первого взгляда не понравилась новая воспитательница ее внука — ведь сын нанял ее, не посоветовавшись с ней. Поэтому она не замедлила выказать ей свою неприязнь еще накануне, во время их знакомства. После того как Себастьян разошелся, хотя и не оформив развода, со своей женой Кэти, которую сама донья Дебора считала интеллигентной и современной женщиной, в их семье дела обстояли крайне неблагополучно. Себастьян был лишен права на медицинскую практику, когда в результате одной операции безнадежно больной мальчик скончался прямо на операционном столе. Не выдержав отлучения от любимой работы — а он считался одним из наиболее перспективных молодых хирургов страны — Себастьян начал пить, и от спиртного его не могли отвадить ни донья Дебора, ни лучший друг и коллега Мартин Седеньо.

Еще одной тщательно скрываемой причиной его пьянства, о которой мать могла только догадываться, были отношения Себастьяна с его тайной возлюбленной — женой могущественного сенатора Эстевеса, Дельфиной. Их отношения складывались хорошо только в постели — Себастьян был опытным мужчиной, а Дельфина темпераментной женщиной. Однако во всем остальном у них начинались большие сложности, из-за которых они непрерывно ссорились и изводили друг друга. В глубине души Себастьян понимал, что эта связь ни к чему хорошему не приведет, но несмотря на свою мужественную внешность, он был весьма слабовольным человеком, и этим умело пользовалась Дельфина. Отыгрываясь на своем любовнике за те унижения, которые она терпела от мужа, она тем не менее не допускала и мысли о том, что они могут расстаться.

Когда Мария Алехандра подъехала к дому Медина и, расплатившись с таксистом, подошла к входной двери, то первым кого она увидела, был пьяный Себастьян, сидевший на пороге дома и тупо смотревший куда-то вдаль.

— Что вы здесь делаете, доктор? — изумленно спросила она. — Что с вами? — Впрочем, последний вопрос можно было не задавать, все было ясно по одному внешнему виду этого человека. Однако в его мутных глазах читалась такая тоска и боль, что у нее невольно защемило сердце.

— Ну что же вы здесь сидите? Пойдемте, я доведу вас до вашей комнаты. Надо постараться сделать это так, чтобы вас не заметил Даниэль.

— Вот-вот, Даниэль, — хмуро пробормотал Себастьян, делая попытку подняться на ноги, — я нанял вас присматривать за ним, а не за собой. Так что, ради нашего общего спокойствия, ухаживайте лучше за ним.

Мария Алехандра покраснела, но сделала вид, что пропустила этот намек мимо ушей.

— Пойдемте же в дом, вставайте, — настойчиво тянула она за рукав упирающегося Себастьяна.

— А ну вас к черту, оставьте меня в покое, я сам!

Он попытался встать на ноги, но пошатнулся и непременно бы упал, если бы Мария Алехандра не успела подставить ему плечо. По счастью, кроме слуг, их никто не видел, и они спокойно поднялись наверх, в комнату Себастьяна. И вот здесь произошло совершенно неожиданное — он вдруг обнял ее и поцеловал так страстно, что у нее потемнело в глазах. Оттолкнув Себастьяна, Мария Алехандра в смятении выбежала из его комнаты и остановилась, чувствуя неистово колотящееся сердце. Первый раз в жизни ее поцеловал мужчина!


— Ты выглядывала из окна этой ночью? После дождя луна отражалась в лужах и, казалось, что прошел звездопад. Однажды очень давно, когда я еще только начинал свою политическую карьеру, такой же ночью я наблюдал за небом и, заметив падающую звезду, загадал желание. Мое желание сбылось — и та стройная светловолосая девушка с прозрачно-зелеными глазами стала моей женой. Сегодня ночью мне тоже захотелось загадать желание… — Поэтическое объяснение сенатора Эстевеса с женой прервал верный Монкада, постучавший в дверь спальни. Догадавшись, что произошло нечто важное, Эстевес извинился перед Дельфиной, которая прихода Монкады со злой усмешкой внимала пылким речам мужа, и вышел из спальни.

— Сенатор, ваша милая родственница ухитрилась удрать, — сказал Монкада, когда они прошли в кабинет.

— Что? — взорвался тот. — Каким образом эти два вооруженных болвана не смогли уследить за одной шалой бабенкой?

— Она попросилась сходить в туалет, после чего только они ее и видели.

— Немедленно уволь обоих к чертовой матери! И постарайся на этот раз найти таких людей, в мозгах которых имелась хотя бы одна извилина.

— Слушаюсь, сенатор.

Монкада удалился, а хмурый Эстевес вернулся в спальню жены. Дельфина заметила, что он изменился в лице, но не стала задавать никаких вопросов.

— Я хотел отправить твою сестру за границу и разом решить все наши проблемы, потому что если бы она вздумала вернуться, то мигом бы вновь оказалась за решеткой. Но эта мерзавка ухитрилась сбежать и теперь в любой момент может опять явиться сюда. В этом случае, видимо, есть смысл отправить за границу нашу дочь, определив ее в какой-нибудь приличный частный пансион, где она сможет получить отличное образование…

— По какому праву ты смеешь так бесцеремонно решать судьбы людей — мою, моей сестры, Алехандры? — чуть не задохнувшись от негодования, спросила Дельфина.

— По праву любви к тебе и своей дочери, — надменно отвечал Эстевес. — Поверь, что мне легче отрубить руку, чем расстаться с Алехандрой, но я хочу, чтобы она никогда ни в коем случае не узнала правды. Я для нее настоящий отец и намерен оставаться им до конца жизни.

— Но ты мне еще тогда, на балу, пообещал, что мы сможем договориться с Марией Алехандрой…

— Договориться о чем, Дельфина? Как поделить нашу дочь? Хочешь, я скажу тебе правду о том, почему твоя сестра пятнадцать лет провела за решеткой и вышла оттуда то ли по чьему-то злому умыслу, то ли по недосмотру? — Эстевес сделал паузу и, не дождавшись ответной реакции жены, сказал:

— Только из-за любви к тебе я и смог все это устроить. Именно ради нашего будущего, ради того, чего мы сумели добиться за эти пятнадцать лет, я сумел похоронить несостоявшийся процесс над Марией Алехандрой в пыльных архивах судейских канцелярий. А знаешь ли ты, каких усилий мне все это стоило?

— И ты гордишься тем, что совершил над несчастной и беззащитной несовершеннолетней девчонкой? Как же ты мне отвратителен, Самуэль!

Добившись своего (Эстевес ушел, выругавшись сквозь зубы), Дельфина задумалась над тем, где и как ей теперь искать свою сестру и о чем с ней можно будет договориться. Примерно через час вошла горничная Бенита и сказала, что хозяйку просит к телефону какая-то молодая сеньора, представившаяся ее хорошей знакомой. Это была Мария Алехандра, которая самым серьезным тоном, ни в чем не упрекая сестру, попросила ее о встрече. Дельфина согласилась и тут же продиктовала ей адрес ресторана, где они смогут встретиться часа через три. Она не знала, что Алехандра, случайно подняв трубку, слушает их разговор. Девушка ждала звонка Фернандо, который каким-то чудом узнал ее номер, хотя на балу она ему так ничего и не сказала. Сначала Алехандра хотела сразу же повесить трубку, но, узнав голос той незнакомой женщины, которая чуть было не испортила ей праздник, передумала.

— В моей семье завелись какие-то тайны, — сообщила она Паче, — и все они связаны с Марией Алехандрой… Я умру от любопытства, если не узнаю в чем дело, тем более что папа хочет отправить меня за границу и говорит об этом со слезами на глазах, словно под дулом пистолета. Нет, Пачита, став взрослой и познакомившись с Фернандо, я уже никуда не хочу уезжать…


Секретарша сенатора Эстевеса Перла, которая помимо своих официальных обязанностей исполняла и обязанности неофициальные, была женщиной настолько непредсказуемой и опасной, что накануне пятнадцатилетия Алехандры Эстевес предпочел отправить Перлу на Сан-Андрес — курортный островок в Карибском море — чтоб только застраховать себя от ее неожиданного появления на балу у дочери. Теперь она вернулась и устроила своему шефу небольшой скандал.

— Всю мою жизнь женщины были для меня сплошным наказанием, Монкада, — пожаловался Эстевес своему верному помощнику после ее ухода. — Моя мать до последних своих дней пыталась мной командовать, а в тот день, когда меня избрали сенатором, не нашла ничего лучшего, чем умереть. Моя жена обращается со мной, как со своим злейшим врагом, а теперь еще и Перла, став моей любовницей, вздумала предъявлять какие-то странные претензии…

— Хотите чего-нибудь выпить, сенатор?

— Да, спасибо, — устало кивнул Эстевес, принимая поданный бокал. — А тут еще проделки этого кретина, этого паршивого хиппи, который добился должности сенатора тем, что покорял жен своих избирателей и давал невыполнимые обещания их мужьям…

— Вы имеете в виду сенатора Касаса? — догадался Монкада.

— Разумеется. Он публично заявляет, что обратит на меня внимание прокуратуры, поскольку я, дескать, стою на страже каких-то там теневых интересов. «Стоять на страже теневых интересов» излюбленная фраза этого убогого краснобая. Как ты считаешь, с ним нельзя будет договориться по-хорошему, возможно, сторговаться на чем-нибудь?