— Зато у меня есть перспектива стать совладелицей посудной лавки на нашем рынке, — рассмеялась Доминика.

Артем только вздохнул:

— Тогда, пожалуй, для меня открывается перспектива стать начальником гаража при твоей посудной лавке.

Когда Доминика с Артемом наконец сели пить чай, Артем поделился новостями:

— Мы с Юрием Владимировичем вычислили, что компромат на меня мог состряпать только Сергей. Только он мог знать электронный адрес Дианы и первым отправить письмо.

— А что Лилия наша Многолетняя? — спросила Доминика.

— Она подтвердила подозрения относительно Сергея. Лиля слышала, как врач ответил тебе, что доверенность выписана на имя Юрия Шевчука. А на самом деле она была оформлена на Сергея. Так, может, вообще вся эта история — его рук дело?

— Я всегда гнала от себя мысль, что он мелочен, жаден и неверен мне. Но опуститься до такой низости… — Доминика покачала головой. — Это слишком простой ответ на все вопросы. Слишком сложная, многоходовая комбинация, а Сергей никогда не отличался мышлением шахматиста. Он смотрит всего лишь на один ход вперед и даже так умудряется на каждом шагу спотыкаться. Думаю, и сейчас он просто пешка в чужих руках. У меня к тебе просьба. Не говори папе пока ничего обо мне. Я так перед ним виновата. Но я хочу сама во всем разобраться. Чувствую, что разгадка где-то рядом.

— Ты за этим ездила в Радужное? — предположил Артем.

— Я искала следы Ритки. Мне кажется, что когда я раскрою наконец ее тайну, найдется разгадка моей. Кто она, откуда, случайно ли попала в мою жизнь, как сумела выбросить меня из седла? Это простой базарной девчонке не под силу. Не такие старались… Женщины в детдоме пообещали навести справки.

— Ну, раз ты решила стать Шерлоком Холмсом, то и у меня к тебе будет просьба: не ходи одна на торфяные болота. У тебя есть верный доктор Ватсон. И вместе мы быстро отыщем нашу собаку Баскервилей, — нежно посмотрел на Доминику Артем.


Анжела, скинув туфли на шпильке и подвязавшись передником, принимала товар. Она отвернулась за какой-то кастрюлей, и тут подошел Андре. В руках у него был большой пакет.

— Бон матен, мадемуазель Анжелика, вот и я.

Анжела проворно всунула ноги в шпильки и сдернула передник. Андре, отступив на шаг, с восторгом глядел на нее:

— Мадемуазель сегодня идет в опера?

— Да, на «Евгения Онегина», проворковала Анжела.

— Мадемуазель позволит предложить ей свою компанию? — Андре был сама галантность.

— Да я пошутила. У нас и театр-то оперный уже год как на ремонте. Так обветшал, что когда Ленский в последний раз на дуэли падал, в подпол провалился. Всем залом его, бедолагу, доставали.

— О, это печально. А что еще есть у вас в городе? Для души, — поинтересовался Андре.

Анжела вздохнула:

— Пивбар «Набекрень», или «Перевернутая бочка».

— Увы, мадемуазель Анжелика, этот вариант абсолютно не мой. Франция — родина изысканнейших в мире вин. И национальная гордость не позволяет французу пить пиво.

— Тогда сходите в парк. На дискотеку. Там по вечерам играет оркестр из воинской части, — предложила Анжела.

— А мадемуазель танцует? — наклонился к ней Андре. Анжела скорбно вздохнула:

— Мадемуазель еще как танцует. Только кавалеров подходящих нет.

— Я вам подойду? — расправил плечи Андре.

— Вы подойдете. Только что на это скажет мадам Совиньон? — спросила Анжела. — Что подумает мадам Совиньон, если мы с вами пойдем на танцы?

Андре заулыбался:

— О, моя мама меня всегда понимала. Тем более, она всегда мечтала, чтобы я увидел настоящих славянских женщин.

— А вас так просто не поймаешь, — покачала головой Анжела. — Ладно, поставим вопрос по-другому. Ваша жена тоже всегда мечтала, чтобы вы увидели настоящих славянских женщин?

— Жена? Увы, мадемуазель Анжелика, я старый холостяк. Скажу честно, мне не нравятся француженки. Во мне говорит славянская кровь моей мамы и бабки, — развел руками Андре.

— Интересно было бы послушать, что она говорит.

— Она говорит, что я — старый склеротик и забыл вручить сувениры. Вот, это самый лучший собачий корм для месье Зьяма. И полный комплект осенней одежды. Без ложной скромности замечу, что я его смоделировал сам. — Андре показал крошечную курточку, берет и даже ботиночки для Зяма. — А это вам.

Он вытащил из пакета такую же по цвету и фасону куртку и такой же берет.

Анжела ахнула и бросилась переодевать себя и Зямчика.

Уже в новом костюме Анжела схватила нарядную собачку на руки и стала, позируя:

— Ну как?

Андре выхватил фотоаппарат:

— О, позвольте мне сделать снимок. Для мамы. Она мне сказала — если мадам Михайлова оценит твой подарок, к этой женщине стоит присмотреться.

— Ваша мама — мудрая женщина, — улыбнулась Анжела. — А ваша мама живет вместе с вами?

— Что вы?! Мы бы и дня не ужились без ссоры. У нее — есть характер. Но и друг без друга мы тоже не можем. Говорят, это типично славянская черта, признался Андре.

— Тогда передадите вашей маме от меня вот это. — Анжела достала кружку с надписью «Андрей». — Скажете, что у славянских женщин сейчас мода на посуду с именами детей. И всегда рядом, и поссориться невозможно.

— Андрей… Так бы меня звали, родись я здесь. О, вы просто манифик, мадемуазель Анжелика, — с восторгом принял подарок Андре.

— А ты, Аня, женщина рисковая! Я со стула чуть не свалилась, когда ты Доминике заявила, что Шевчук приезжал к тебе, — сказала Виктория Павловна.

— Все равно когда-нибудь признаваться пришлось бы. Мы не Ромео с Джульеттой, от родни прятаться. Лучше сразу правду сказать, — заметила Анна.

— Может, ты и права… А она мне понравилась. Сильная женщина. Даже слишком. Такие редко бывают счастливыми. Хотя наша совесть на этот счет спокойна — сделали все, что смогли. Может, у нее с Артемом что и получится.

— Хорошо бы, — вздохнула Анна.

Виктория Павловна прошлась по кабинету:

— Не идет у меня из головы этот вопрос по поводу Калашниковой. Хоть убей, не помню такой фамилии. Придется и вправду архив перекапывать. Не шутки — о человеческой судьбе речь идет…

Слова у Виктории Павловны с делами не расходились. Она просмотрела архивы.

— Смотри, что я нашла. Была у нас девочка с похожей фамилией. Калашова. И возраст сходится. Только звали ее Светой, а не Маргаритой, — объявила она Анне.

— Не могла же Доминика перепутать имя сестры. Хоть и сводной, — удивилась Анна.

Виктория Павловна предположила:

— Может, при усыновлении специально следы запутали, чтобы никто не нашел. Приемные родители фамилию ей поменяли. Правильно. А потом уже она с этой новой фамилией в семью Шевчуков и попала…

Я на всякий случай сделала закладку. Жизнь иногда такие кроссворды загадывает, что разгадать — в алфавите букв не хватит.


Ванда пристроилась на скамейке напротив подъезда дома Сергея. Наконец Сергей вышел. Ванда посмотрела на фото, которое дали ей Юлька с Дианой и, убедившись, что это именно он, незаметно сфотографировала, как Сергей подошел к машине и сел в нее. После этого Ванда выбежала со двора и поймала такси — следовать за Сергеем.

Набрав номер Юльки, Ванда отчиталась:

— Он вышел, взял машину и поехал. Подъехал к банку. Зашел в банк.

— Он один? — спросила Юлька.

— Пока да.

— Значит, баба где-то неподалеку. Он долго один не может. Квалификацию потерять боится. Жди, фиксируй абсолютно все и не жалей своих гигабайтов.

Сергей вышел из банка с кейсом в руках, в хорошем настроении. Подошел к машине, бросил кейс на сиденье, включил музыку.

Каждое его действие фиксировала фотоаппаратом Ванда.

— Ну что, леди и джентльмены, ставки сделаны. Спасибо вам, дорогой писатель, что вовремя надоумили. Зачем нам налоговая, нам налоговая ни к чему. Не для того мы эти денежки потом и кровью добывали, чтобы дяде злому отдать. Мы их вообще из обихода выведем. Р-р-раз — и в дамки. Ну-с, Сережа, не упусти свой шанс! — бормотал он себе под нос.

А потом Сергей запел:

— Белеет мой парус такой одинокий, на фоне стальных кораблей…


— Что-то долго она не звонит, — нервничала Юлька.

Диана тоже забеспокоилась:

— Может, Сергей обнаружил слежку?

— Не должен. Он Ванду никогда не видел. И потом он даже в машине все время на себя в зеркало любуется. Что ему окружающий мир. Разве что девушки… — Юлька закусила губу. — Вот черт! Вот это мы лопухнулись. Забыли главный принцип оперативной работы — агент ничем не должен выделяться из толпы. А такую красотку его блудливые глазки из толпы на раз выхватят.

Но туг раздался звонок.

— Алло, Ванда? Ну, чего не звонишь, объект тебя не обнаружил? — закричала Юлька.

— Нет, все в порядке. — успокоила ее Ванда.

— И где объект сейчас?

— Он? Не поверите — в детдоме.

— Где-е-е? — закричали уже Юлька с Дианой хором.

— Девочки, я сама в шоке. Но это правда. Я вижу его машину. И вижу наш детдом. Он только что туда вошел.

— У меня нет слов. Мы хотели его поймать на очередном адюльтере, а вместо этого вышли на какую-то неизведанную страницу его биографии. В любом случае продолжаем наблюдение. — Юлька задумалась. — В старом развратнике неожиданно проснулась совесть. И он поехал в детдом попросить прощения у всех своих ста пятнадцати детей.

— Тут прессу принесли, куда положить? — заглянул в приемную Петик.

— Давай сюда. — Юлька раскрыла газету. — Вот это да. Смотри, Диана, что пишут. «Почему до сих пор не раскрыто одно из самых резонансных преступлений, происшедших в нашем городе? Покушение на жизнь во время прямой трансляции эфира телевидения, которое взбудоражило зрителей всей области, до сих пор остается загадкой для следствия. Не потому ли, что одной из подозреваемых стала небезызвестная Доминика Никитина, хозяйка и гендиректор компании «СуперНика»?»