Полиция следовала за нами с мигалками, пока мы не поехали над горой. Они не могли следовать за нами по пересечённой местности, но точно будут ждать нас на другой стороне. Гора становилась всё выше, расстояние до земли уменьшалось. У вершины кабинка остановилась. Дэнни высунулся из окна и оценил расстояние.

– Давай выйдем.

Я тоже посмотрела вниз. До земли было по крайней мере три метра, под нами высокое мягкое снежное одеяло.

– Ты точно чокнутый! – простонала я.

– Пошли уже, – настаивал он. – У меня нет совсем никакого желания попадаться в руки полиции. Иначе они меня заберут, я тебе гарантирую, – он раскачался ногами из окна и повернулся ко мне ещё раз. – Просто прыгай. Я тебя поймаю.

Не медля больше ни секунды, он прыгнул вниз, несмотря на ещё не зажившее ребро. Я покачала головой и тоже вылезла из окна, но не прыгнула просто, как он. Я схватилась руками за раму, сделала так, чтобы ноги раскачивались внизу, и, закрыв глаза, расцепила пальцы.

Дэнни, как обещал, поймал меня, ещё раз повернулся вокруг оси, чтобы самортизировать удар, и поставил меня на ноги. Потом взял меня за руку, и мы побежали вниз с горы, в том направлении, откуда приехала полиция. Они тупо уставятся, когда на станции увидят пустой вагончик. Эта мысль так развеселила меня, что я расхохоталась.

Дэнни тащил меня дальше. Несмотря на глубокий снег он без труда убежал бы от меня. Мы остановились только у подножия горы, чтобы, тяжело дыша, затеряться на пешеходной тропе среди других туристов; мы прогуливались с ними, словно ничего не произошло. Полиция, вероятно, сочла, что мы спрыгнули куда-нибудь в пропасть, потому что затем над горами часами кружили вертолёты, возможно, в поисках наших трупов.

– Прошло просто супер, – сказал Дэнни, светясь от удовольствия.

– Больше такого не повторится. С тобой всё в порядке? – спросила я его.

– Конечно, – ответил он. – Не хочу никогда становиться настолько больным, чтобы быть не в состоянии спрыгнуть с канатной дороги.

– Ты точно чокнутый! – снова констатировала я.

– Это именно то, что ты во мне любишь. Тогда ты решила в мою пользу поэтому. Потому что я другой и у меня есть темперамент. Тебе же не нравятся зануды. Ты хотела кого-то, с кем ты могла бы многое пережить, а не стоять у смертного одра и держать руку.

⁂

Рождество мы провели совершенно одни. Нам не хотелось семьи и празднования. Мы поехали к заправке, купили там готовую еду и съели её на парковке. Мы оглушили себя музыкой и не думали о семьях, которые счастливо все вместе сидели перед ёлками.

– Я надеюсь, я как-нибудь вынесу всё это, – разочарованно сказал Дэнни в тот вечер, когда мы снова лежали дома в нашей кровати. – Я понемногу замечаю, что оно начинается.

– Что начинается?

– Мелочи. Недавно моя нога так дёргалась, что я заглушил машину. Моя левая рука онемела почти на два дня, а моё тело, кажется, собирается постоянно дрожать, – он говорил так монотонно, как будто перечислял недостатки какого-то автомобиля. Я ничего этого не замечала.

– Почему ты не сказал?

Он пожал плечами:

– Я не хотел распространять панику. В январе мне снова нужно на МРТ, я хотел до этого подождать.

– Я не паникую, – крикнула я слишком резко. – Но ты должен мне о таком рассказывать. Говори со мной об этом, нет причин оставаться с этим наедине. Ты должен об этом и Йоргу рассказать, ты не имеешь права ничего скрывать.

Он поджал губы и кивнул. Я обняла его:

– Я не оставлю тебя одного. Что бы ни случилось. Что бы ни принесло будущее, мы примем это и сделаем всё вместе.

Я легла на его живот и прибавила:

– Я ни о чём не жалею. Ни об одном дне, ни об одном моменте. Если бы мы могли открутить время, я бы всё равно выбрала тебя. По-настоящему решила.

– Спасибо, – прошептал Дэнни.

– Что бы из меня получилось без тебя? Приспособленка, которая никогда бы не поняла смысл жизни. Правда, Дэнни, я невероятно рада, что познакомилась с тобой.

В последнее время по нашим щёкам постоянно бежали слёзы. Часто мы даже не замечали их. Как сейчас. Если бы он не вытер пальцем мне слёзы, я бы даже не заметила, что плачу. Но это и не было важно. Важно было то, что у нас получилось жить дальше нормально. Так нормально, как только возможно. Что этот день мы провели счастливо. А потом следующий, а потом день за ним.

⁂

В эту ночь меня разбудил резкий крик. Я испуганно села. Дени сидел рядом в кровати. Его футболка промокла до нитки, он дрожал всем телом и хватал воздух.

– Что? – испуганно спросила я, включив свет на ночном столике. – Что с тобой?

– Паника! – его дыхание было поверхностным и прерывистым. – Паника! Я не могу дышать! – он нервно схватился за грудь и стал рвать свою футболку. Я быстро пододвинулась к нему и убрала его руку.

– Нет, нет, нет. Спокойнее! – я распрямила его напряжённые пальцы и положила его ладонь на живот. – Дыши сюда. В живот. Глубокий вдох, там, где твоя рука.

– Я не могу, – он продолжал хватать воздух ртом.

– Нет, ты можешь. Не говори. Дыши.

Дэнни послушался. Так мы сидели долго, занятые только вдохом и выдохом, пока он немного не успокоился. Потом он даже закрыл глаза и сконцентрировался только на дыхании животом.

– Я умру, – неожиданно сказал он. Он открыл глаза и посмотрел на меня. Его глаза были той же синевы, что и всегда, так же блестели и светились той же радостью жизни, как раньше. Это совсем не подходило к его словам. – Всё равно, что бы мы ни делали – я умру!

– Я знаю.

– Как это будет? – спросил он меня. – Не больница, а сама смерть. Это будет больно? Есть ли на самом деле свет в конце туннеля?

Я осторожно взяла его руку:

– Никто не сможет ответить тебе на эти вопросы.

– Мысль о том, что тебя вдруг не станет… не будет… просто не будет…

Его губы задрожали, и он крепко сжал мою руку.

– Это пугает меня. Как будто меня выключат, меня просто не станет. Исчезну…

Я вспомнила о стихотворении, которое он написал мне.

– Никто не уходит просто так, Дэнни. Часть остаётся. В сердцах, в памяти. В природе, которая нас окружает, в свете и ветре. Ты же сам это написал.

– Надеюсь, что оттуда, где я окажусь, я смогу за тобой приглядывать, – он слабо улыбнулся. – Кто-то ведь должен наконец этим заняться.

– Я справлюсь, – сказала я, понимая, что лгу. Никогда я не смогу справиться без него. – Ты всегда будешь рядом со мной.

– Что будет дальше? – его взгляд снова стал отрешённым. – Прилетят ангелы и заберут меня? Или после только конец? Темнота до скончания времён?

– Что-нибудь будет. В какой-нибудь форме жизнь после смерти продолжится.

Он закусил нижнюю губу:

– Я встречу Тину?

«Я буду молиться об этом, Дэнни! Я буду молиться».

– Я уверена в этом!

– Я встречу там когда-нибудь тебя?

Я тоже закусила губу, чтобы не потерять контроль над собой. Как должна выглядеть такая встреча на небесах? Я буду старухой, а он таким же, как сейчас? Неделю назад ему исполнилось двадцать три года. Мы оба знали, что свой двадцать четвёртый день рождения он не отпразднует. Скорее всего, не отпразднует даже мой двадцать первый день рождения летом.

– Прекрати! Ты снова прощаешься. У нас ещё полно времени.

«Полно времени. Его никогда не будет полно…»

Он резко встал и полез что-то искать в нижней части шкафа. Я знала, что он искал. Дрожащими руками он достал оттуда пластиковый пакет и новый шприц.

– Иначе я не смогу заснуть, – пробормотал он. – Я боюсь, – прибавил он, как будто это оправдывало его поведение. И это оправдывало.

Дэнни достал из пакета жгут и наложил его на правую руку. Концы он затянул при помощи левой руки и зубов. Я печально наблюдала за ним. Его волосы были в поту и торчали в разные стороны, его мокрая футболка липла к телу, и мне бросилось в глаза, что он похудел. Он явно потерял в мышечной массе и сбросил несколько килограмм. Последние три года пронеслись у меня в голове: как он вынудил меня на народном празднике дать ему мой номер. С самоуверенностью, от которой не осталось и следа. Как он стоял, небрежно прислонившись к лимузину, как будто выпрыгнул из глянцевого журнала. Его отчаянные попытки держаться от меня подальше. Первый поцелуй, который обернулся для него муками совести. Его готовность помочь Кристине и остальным людям. Я видела, как на ринге он одерживал победу в бое за боем. Как, чтобы защитить меня, он без труда одновременно расправился с пятью мужчинами, и как он избил Анжело, когда этот подлый неудачник пырнул Рики в бок. Я во всех подробностях вспомнила ту ночь, в которую он рассказал мне правду о себе и своей жизни. Как он, раз за разом, полностью доверялся мне. С болью я вспомнила о смерти Кристины, его сломанной руке и о его бесконечных криках в последующие ночи.

Теперь он сидел на полу и был занят тем, что переводил героин в жидкую форму. Его падение годилось для экранизации. Из его большой карьеры модели ничего не вышло, и он никогда больше не завоюет звание чемпиона в единоборствах, потому что обречён на смерть. Вызвала всё это смерть Кристины. В этом я не сомневалась. Дэнни слишком сильно идентифицировал себя с ней, чтобы спокойно пережить её потерю. Поэтому болезнь и наступила так внезапно. Если бы Кристина не погибла так трагично, Дэнни мог бы ещё много лет оставаться здоровым. Скорее всего так долго, что медицина смогла бы найти способ остановить болезнь.

На совести у убийцы Кристины было две жизни.

В тысячный раз я спрашивала себя, как бы шла жизнь Дэнни, если бы его проклятый отец не испортил всё. Самое плохое заключалось в том, что я не могла сказать, что меня никто не предупреждал. С открытыми глазами и полным пониманием я въехала в катастрофу. Но я сказала Дэнни правду: если бы кто-то открутил время назад и я бы снова оказалась перед решающим событием моей жизни, я бы снова решила в пользу Дэнни. Даже если бы с самого начала знала, что будет дальше и как это повлияет на мою жизнь. Возможно, именно поэтому.