Екатерина Оленева - Так становятся звёздами. Часть 1

Он рывком сорвал девушку со стула, поднимая на ноги. Пальцы так больно сжали предплечье левой руки, что Гаитэ болезненно охнула. Боль в кисти была более глухой, отдалённой, словно не до конца принадлежала телу. Железный захват не давал возможности даже пальцев разжать.

Приставив зажатый в её ладони нож к собственному горлу, Сезар с ненавистью, вызовом и презрением, сверху вниз глядел на Гаитэ.

Казалось дикой, необузданной яростью пропитан сам воздух между ними. Каждая мышца, каждая клеточка его сухопарого тела, твердого словно железо, словно сплетённого из мышц и сухожилий, излучала страсть, гнев, огонь.

— Что же ты не торопишься дать волю ярости? — рычал он.

«А вот он меня сейчас точно убьёт», — с ужасом подумала Гаитэ.

Не разжимая рук, Сезар сделал шаг вперёд, вынуждая Гаитэ отступать, чтобы сохранить хотя бы ту минимальную дистанцию, что оставалась между ними.

— Я заставлю проглотить каждое гневное слово, сорвавшееся с губ, — пообещал он. — Ты будешь любить меня, покорно и робко, как рабыня, которой ты, по сути, и являешься!

— Думаешь, если закуёшь меня в кандалы, станешь милее? — хоть и перепуганная, Гаитэ находила в себе силы шипеть и огрызаться.

— Да, кандалы осложняют отношения, не спорю. Но и придают им невероятную пикантность. Только посмей предать меня, — он толкнул её и Гаитэ ударилась спиной о стену.

Отступать было больше некуда.

— Только сделай попытку, и я получу полное право тебя убить.

— Тебе не привыкать. На твоих руках много крови. Моя уже ничего не изменит.

На лбу Сезара вздулись вены, глаза сверкали.

«Убьёт вряд ли, — пронеслась шальная мысль, — но точно ударит».

Но он сдержался, отступая.

— Отправляйся к своему будущему мужу, Гаитэ, и, если повезёт, он поделится с тобой своим Ожерельем Любви.

— Если это случится, Ваша Светлость, клянусь быть куда более сговорчивой, чем сегодня.

— Пошла вон!!!

Гаитэ, поняв, что ещё немного и…

Словом, просить себя дважды она не заставила и почти бегом рванула к дверям.

Не успела она домчаться до дверей, как те распахнулись, и она с ходу оказалась в объятиях Торна. Гаитэ, столкнувшись с ним, чуть не упала и мужчина вынужденно, по инерции поддержал её.

Глаза Торна вспыхнули, лицо дрогнуло в недоброй усмешке. Он мгновенно оценил и растрёпанный вид своей невесты, и разгорячённый — брата, следующего за девушкой, как коршун за голубем.

Как и Гаитэ, Сезар не успел сбавить шага, когда старший брат, отшвырнув девушку за спину, со звоном выхватил шпагу.

Через секунду острый кончик клинка упёрся Сезару в грудь, прямо против сердца, заставляя того замереть на месте.

На губах Торна играла недобрая, зловещая усмешка:

— Я заказал у оружейника новый клинок для дуэли, брат, — обманчиво мягким тоном проворковал он. — Тонкий и такой же острый, как наша братская любовь.

На лице Сезара растерянность сменилась замкнутостью. Он выжидающе смотрел на Торна:

— Не терпится проверить его в деле?

Торн отвёл лезвие шпаги вверх, а потом несколько раз крутанул кистью, заставляя оружие со свистом рассекать воздух:

— Слышишь, как поёт? — почти влюблённо пропел он.

А потом отсалютовал, приглашая Сезара встать в позицию.

Тот коротко кивнул и вытянул одну из шпаг, отдыхающую в подставках, стоявших вдоль стен у входа в императорские палаты, в свой черёд разрезая воздух перед собой, отвечая на брошенный вызов.

— Что вы делаете? — сдавленно выдохнула Гаитэ, прижимая руки в взволнованно поднимающейся груди.

Корсет затруднял дыхание, она задыхалась.

— Прекратите!

Но кто её слушал?

— Ты оскорбляешь меня раз за разом, — заявил Торн Сезару.

Глаза его превратились в две угрожающие, недружелюбные щёлочки.

— Чем? — невозмутимо откликнулся Сезар.

И непроизвольно дёрнулся, когда клинок Торна, взлетев столь быстро и точно, что глаз не успел отследить мгновенное, как у нападающей кобры, движение, упёрся ему в горло.

— Тем, что смеешь поднимать на мою женщину не только взгляд, но и руку.

Схватив клинок голой рукой, Сезар отвёл его в сторону, не обращая внимание на обогревшиеся кровью пальцы:

— Отец запретил нам драться, — проговорил он, вынужденный отступать.

На миг опустившееся лезвие, прокрутившись колесом, вновь поднялось вверх, по-прежнему нацеленное на него, словно зверь, вот-вот готовый сорваться с поводка.

— Считай, что это шутка, брат, — засмеялся Торн.

— Шутка? — фыркнул Сезар.

— Конечно! Такая же, как твои ухаживания за моей невестой. И угрозы, которые ты, кажется, решил источать в её адрес. Ты ведь не всерьёз решился на то и другое?

— Ты явно что-то путаешь. Я не угрожаю зависящим от меня женщинам. И не дерусь с тем, кто вряд ли сумеет защитить себя.

— О! Меня снова оскорбили. Как вижу, ты всё-таки решил поссориться всерьёз?

Без всякого предупреждения Торн атаковал. Зазвенели клинки и через секунду у горла Сезара вновь дрожал клинок, уже не острым, тонко заточенным концом, а рубящей стороной лезвия.

Гаитэ дрожала от напряжения, но надежда на благоразумие обоих Фальконэ всё ещё теплилась в её сердце.

В тоже время она была благодарна Торну за то, что он вступился за неё. То, что он готов был сражаться за неё, грело душу. Лишь бы не перегнул палку!

Атаковал Торн, яростно, страстно, не просто с азартом — с неприкрытой ненавистью, словно давая выход гневу, которого, судя по взятому темпу, в нём накопилось немало.

Сезар ушёл в глухую оборону. Гаитэ не могла понять, то ли он намеренно держится лишь контратаки, то ли взятый Торном темп не оставлял ему иного выбора.

Последняя надежда на то, что поединок будет носить состязательный характер покинула Гаитэ, когда Торн принялся с размаха наносить колющие удары, пытаясь достать противника. Сезар увёртывался с явным трудом.

— Да перестаньте же! — заломила она в отчаянье руки.

На пол полетела мебель — Сезар пытался соорудить между собой и противником искусственный заслон, который Торн легко его перемахнул.

— Стража! — завопила Гаитэ не своим голосом, когда, после очередного взмаха шпаги Торна на белой рубашке Сезара расцвела алая клякса. — Стража! Ко мне! Сюда!

Гвардейцы вбежали, но вместо того, чтобы разнять дерущихся, застыли рядом столбом. Никто не решался вмешаться в драку принцев.

— Да сделайте же хоть что-нибудь! — вне себя от гнева и отчаянья воскликнула девушка, понимая, что сейчас один из Фальконэ убьёт другого прямо у неё на глазах.

В ловкости и сноровке Сезар и Торн не уступали друг другу. Торн был мощнее и сильнее, Сезар — выносливей и подвижней. Каждый знал свои сильные и слабые стороны, поэтому Сезар и стремился затянуть поединок, чтобы противник выдохнулся, а Торн, в свой черёд, пытался достать соперника как можно быстрее, пока силы оставались при нём.

Сезар постарался атаковать, но добился лишь того, что очередным мощным ударом старший брат выбил оружие из его рук. Сталь зазвенела о каменные плиты, и снова жаждущий напиться крови меч Торна замер напротив сердца младшего Фальконэ.

В комнате стало очень тихо. Все забыли, как дышать. Братья, тяжело дыша, глядели друг другу в глаза. Их лица были искажены такими яркими эмоциями, словно все дьяволы гнева вселились им в сердце.

Все ждали, что вот-вот Торн опустит или отведёт шпагу в сторону.

— Если ты убьёшь меня, отец не простит, — сдавленно прохрипел Сезар.

Глубоко в душе Гаитэ не могла не радоваться тому, что Торн взял вверх, но смерти Сезара она никак не желала, поэтому облегчённо выдохнула, когда, он отшвырнул клинок в сторону, словно желая избавить себя от возможности поддаться искушению воспользоваться оружием.

В следующее мгновение кулак Торна ударил в тонкое птичье лицо Сезара.

Снова, снова и снова.

Время замедлилось. Всё сделалось далёким, будто отодвинувшись. Толпа людей, гомонившая, подобно птицам на крыше, бессмысленно и бесполезно. Глухие звуки ударов. Залитое кровью лицо Сезара. А на месте Торна появился дикий, жуткий зверь, необузданный и кровожадный, совершенно потерявший над собой контроль, как тигр, вкусивший крови.

— Разнимите же их! Они убьют друг друга!

Собственный голос тоже показался далёким, не ей принадлежащим. Вопиющем в пустыне. Никто не посмел приблизиться к обезумевшему принцу, пойти наперекор его воле, взять на себя ответственность.

Оставалось сделать это самой.

— Торн! Остановись! — кинулась к нему Гаитэ, повисая на плече.

Он смахнул её легко, точно пушинку отшвырнув от себя. Гаитэ с глухим стоном повалилась на мраморные плиты, больно ударившись спиной. И только тут кто-то из толпы бросился между Сезаром и Торном, становясь между ними.

— Ваша Светлость, хватит! — тихо, но весомо проговорил Кристоф Кастэнэ. — Остановитесь. Довольно.

Торн замер, тяжело дыша, словно загнанный зверь. На лице его наконец проступило осознанное выражение, хотя ярость все ещё продолжала искажать его черты.

— Гаитэ! — протянул он руку, заставляя девушку испуганно шарахнуться в сторону. — Прости! Прости! — тянул он к ней окровавленные пальцы. — Я не хотел тебя обидеть. Я не отдавал себе отчёта… ну же, милая? Возьми меня за руку!

Страх отступал, вслед за схлынувшей волной безумия, но его горький привкус его держался солью в горле.