Он кивнул:

— Это ведь телевизионная постановка. Не кинематограф. График покажется тебе очень напряженным. Долгих репетиций не будет, так что советую тебе быть готовой сразу.

Зу хлопнула в ладоши:

— Я буду готова, Тим. Мы им покажем! Вот увидишь!

У нее заныли скулы. Господи, когда она в последний раз так много улыбалась?..

Она не заметила, как Тим подошел к ней.

— Мне кажется, это стоит отпраздновать, — проговорил он, положив руку ей на плечо.

Напряжение охватило Зу.

— Давай поужинаем, — предложил он. — Выбор ресторана за тобой. Пусть будет подороже и поромантичней.

Зу убрала плечо из-под его руки и поправила прическу.

— Тим… — проговорила она не сразу. — Я не могу… сегодня.

Он опять подошел к ней и положил руку на плечо.

— Ты не можешь сегодня или… вообще не можешь?

Она посмотрела ему в глаза. В них не было мольбы, но была надежда. Однажды Тим Данахи уже дал старт ее карьере, помог ей совершить первый большой шаг в профессии. Теперь он сделал это снова. И снова надеется. Но на этот раз Зу не хотелось обижать его. Теперь она уже была гораздо внимательнее к чувствам, переживаниям и нуждам окружающих. Особенно к чувствам Тима. Она была перед ним в большом долгу.

— Еще слишком рано, Тим. Уильям ушел так недавно…

Рука его упала с ее плеча.

— Конечно, дитя мое. Я понимаю. В другой раз, да?

Зу наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

— Договорились, — сказала она и тут же попросила: — А теперь… ты не мог бы выйти на минутку? Мне нужно сделать один личный звонок.

Брови его поползли вверх, но он сказал:

— Конечно. Тебе, понятно, нужно позвонить домой.

Зу молча кивнула.

Тим вышел из кабинета и притворил за собой дверь. Зу проводила его глазами, затем сняла трубку и набрала номер «Ферст Пасифик». Она получила роль. Теперь необходимо добиться от банка удовлетворительного решения по Седар Блаф.

Пока ее соединяли с Джоном Бернсом, она опустилась в скрипучее крутящееся кресло, стоявшее за столом Тима. В глаза бросился последний номер «Вэрайети», лежавший на столе. Она стала машинально листать журнал, понимая, что теперь ей вновь придется читать его: надо быть в курсе того, что происходит в Голливуде. Ей снова нужно будет стать заметной и агрессивной. Раньше у нее это получалось, получится и теперь. И неважно, будет ли на этот раз рядом Эрик или нет.

Эрик… Какого черта она подумала о нем?

— Джон Бернс слушает.

Она быстро собралась с мыслями:

— Мистер Бернс, это Зу Хартман.

Слыша как бы со стороны свой уверенный голос, которым она рассказала ему про то, что добилась роли, Зу улыбалась. И готова была поклясться, что на его губах также играет улыбочка. Самоуверенная. Ей захотелось сжать пальцами его щеки и назвать молокососом. А потом еще отвесить хорошую затрещину.

— Я смогу выплатить вам пока сто тысяч против требуемых пятисот, — сообщила она. — И после этого мы с вами поговорим о том, каким образом можно будет оформить новую закладную на оставшуюся часть долга.

— Которая составит четыреста тысяч долларов, — заметил Джон Бернс. После паузы он сказал: — А знаете, у меня идея. Почему бы вам не оформить новую закладную на всю сумму? То есть на пятьсот тысяч?

Тон его из нахального стал снисходительным. Зу сперва даже не поняла, к чему он клонит.

— Таким образом у вас останутся эти сто тысяч, которые вы заработаете. Вам ведь нужны деньги, не так ли? Седар Блаф — большой особняк, и вам наверняка влетает в копеечку одно его содержание?

Содержание?.. Зу как-то не задумывалась над этим. До самого последнего времени, когда ей нечем было заниматься, она сама с Марисоль вела все хозяйство, если не считать того, что раз в неделю приходили садовник и человек, который обслуживал бассейн. Но теперь, когда она вновь включается в работу…

Только с чего это Джон Бернс вдруг стал таким сердечным?

— Да, — неуверенно ответила Зу, — так, конечно, было бы удобнее.

Интересно, подслушивает ли их разговор секретарша Тима? А может быть, и сам Тим?..

— Отлично. В таком случае я составлю предварительный договор. Не смогли бы вы по этому поводу заглянуть к нам в пятницу? Скажем, часам к трем?

— Часам к трем?

— Да. И, кстати… Мы тут устраиваем небольшой торжественный прием. Не согласились бы вы оказать честь и услугу нашему банку и сняться пару раз вместе с нашими сотрудниками? Преданный клиент доверяет «Ферст Пасифик». А?

Зу едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться вслух. Интересно, пришла бы им в голову эта мысль, если бы ей не дали роль Джан Векслер? И, если уж на то пошло, согласились ли бы они в этом случае продолжать с ней разговор о Седар Блаф?

«Голливуд, — подумала она, — ты не меняешься».

— Конечно, — проговорила она. — С удовольствием. Увидимся в пятницу.

Она повесила трубку и вышла в приемную. Тим сидел на краешке стола своей секретарши. Они о чем-то перешептывались.

— Все, — проговорила Зу. — Спасибо.

Тим поднялся со стола и поправил галстук.

— Контракты подпишут через пару-тройку дней, Зу. Я могу переслать их в Седар Блаф, если хочешь.

Перекинув сумку через плечо, она решила про себя, что за готовностью Тима помогать ей стоит нечто большее.

— В пятницу мне придется вернуться в город, — сказала она. — Могу заглянуть и сюда. Так будет удобнее.

События разворачивались с невероятной быстротой. Это волновало, пугало и повергало в смущение. Она понимала, что если допустит Тима Данахи в свой мир, чтобы он помог решить ей житейские проблемы и управиться с финансами по-мужски, это облегчит ей жизнь. Ей казалось, что ему было бы, пожалуй, по силам многое привести в порядок.

Но выйдя на автостоянку и оглянувшись на здание, в котором размещался его тесный офис — штукатурка на стенах начала осыпаться, как она помнила, еще двадцать лет назад, — Зу решила, что будет лучше, если она соберется с силами и духом и постарается устроить свою жизнь сама.


Давно уже у Зу не было такого хорошего настроения по дороге домой. Наверно, многие годы. Заглянув на ходу в свой любимый тайский ресторанчик, она перехватила жареного цыпленка с рисом и клецки, а также захватила готовый праздничный ужин для Скотта и Марисоль. Она поделится с ними своими хорошими новостями и потом они хорошенько отметят это. У Скотта как раз летние каникулы — вот и будет неплохой почин. Оставалось только надеяться, что он не очень огорчится, узнав о том, что скоро ей придется уехать на съемки в Нью-Йорк.

Машина катила по дороге вдоль каньона. Зу смотрела в ясное июньское небо. «Даже с погодой сегодня страшно повезло, — подумала она. — Жизнь в конце концов не такая уж плохая штука». Она рассмеялась, осознав, что даже если бы сейчас лил дождь и небо было затянуто черными облаками, это не испортило бы ей настроения. Сегодняшний день был прекрасен, и ничто не могло изменить этого. О Седар Блаф, «Ферст Пасифик» и Тиме Данахи можно пока не беспокоиться. У Зу достало сил сделать первый шаг, ничто не помешает ей сделать и все остальные.

Она повернула на подъездную аллею и тут же резко затормозила, заметив припаркованную перед домом незнакомую машину. Зу осторожно поравнялась с ней, подъехав слева. Интересно, кто это? Может, рабочий, вызванный Марисоль? Или родители кого-нибудь из школьных приятелей Скотта решили куда-то уехать и оставить на день свое чадо у нее дома? Теперь Скотту ничто не помешает приглашать к себе друзей. Это хорошо. Многолетнее затворничество Зу сказывалось и на сыне, который по ее милости был вынужден вести почти такую же уединенную жизнь. Ей раньше не хотелось, чтобы по дому бегали чужие дети, гремел магнитофон, чтобы на нее пялились… Теперь же она собиралась приветствовать все это.

Выключив движок, Зу забрала с соседнего сиденья сумки с едой, взятой в ресторане. Только бы хватило на приятеля Скотта.

Пересекая лужайку и направляясь к крыльцу, Зу вдруг услышала стук мяча об асфальтовую баскетбольную площадку. В последнее время у Уильяма почти не находилось времени для того, чтобы поиграть со Скоттом в баскетбол, он был слишком занят работой, слишком занят. Сейчас-то Зу знала, что он отчаянно пытался справиться со своими финансовыми неприятностями.

Но теперь все изменится. Теперь они с сыном будут вести нормальную, полноценную жизнь. Наконец-то.

Вздохнув, она завернула за угол дома, направляясь к баскетбольной площадке. Скотт как раз целился мячом в сетку с большого расстояния. Под кольцо быстро забежал какой-то мужчина и выставил вверх руки. Он стоял спиной к Зу, но та почувствовала, как дурнота медленно начинает подкатывать к горлу. Скотт сделал бросок. Мужчина подхватил мяч и бросился к противоположному кольцу. Обернулся на бегу и… Зу ясно увидела его лицо.

Эрик.

Сумки с едой выпали у нее из рук. Белый картонный пакет раскрылся, и жареный рис высыпался на асфальт.

Эрик остановился. Он смотрел на нее.

Зу словно окаменела.

— Привет, мам! — крикнул Скотт, подбегая к ней и вытирая рукой вспотевшую шею. — У нас гости! Это твой старый друг…

— Я знаю, кто это такой, — сказала Зу, не спуская глаз с Эрика. — А где Марисоль?

Скотт пожал плечами:

— В магазин пошла, наверно. О, это ужин, да? Точнее, бывший…

— Скотт, — строго проговорила Зу, — иди в дом.

— Что?

— Я сказала: иди в дом. Быстро!

— Ты что, мам?.. — Он перевел взгляд на Эрика, потом снова на нее. Потом присел на корточки перед просыпавшимся рисом.

— Оставь, — сказала Зу. — Я сама после уберу.

— Да я тоже могу…

— Скотт, иди в дом.

— Ничего себе, — пробормотал он себе под нос, уходя.

— Ты все еще водишься с Марисоль? — спросил Эрик, рассеянно шаркая ногой по асфальту и стараясь не встретиться глазами с Зу.