Карен Брэйди - Такой прекрасный, жестокий мир

Сменив еще несколько нарядов, каждый из который встречался равнодушной тишиной зала и одобрительными возгласами все той же блондинки, Сара оделась к финалу. Как и принято, показ заканчивался платьем невесты.

Модельер скривился.

– Один Бог знает, почему я выбрал тебя. Не могла бы ты – хотя бы для этого платья – изобразить достоинство?

Сара опустила глаза на свой наряд. Декольте кружевного мини-платья доходило до пупка.

– Какое тут может быть достоинство? – язвительно спросила она.

Модельер сунул ей в руки букет невесты.

– Береги его, ведьма. Другого у тебя не будет никогда в жизни.

Под торжественную музыку Сара вышла на подиум и была встречена хором охов и ахов. Она дошла до конца подиума и остановилась в ожидании дизайнера, который должен был присоединиться к ней для прощального поклона. Публика аплодировала стоя, но, как думала Сара, скорее из чувства долга.

Это были последние секунды пребывания Сары в роли манекенщицы. Ее уже тошнило от одного этого слова.

Когда аплодисменты стихли, продолжала хлопать только одна женщина. Та тощая блондинка. Сара прикрыла рукой глаза и постаралась разглядеть ее, а когда узнала, восторженно вскрикнула и бросила букет в темноту зала.

– Мэгги, лови!

В четыре часа утра Сара распахнула ногой дверь и, шатаясь, вошла в свою квартиру. Она включила свет, заорала и тупо уставилась на разбегающихся тараканов. Через несколько секунд на четвереньках вползла Мэгги, крепко сжимавшая изрядно помятый букет невесты.

– В этой дыре есть спиртное? – спросила она, с трудом вставая на ноги. – О, моя голова!

– Пиво в холодильнике, но лучше выпить кофе.

– Что угодно.

Мэгги нетвердой походкой пересекла комнату и рухнула на кровать.

Сара сварила кофе и села на пол рядом с кроватью. Мэгги перекатилась и подняла голову. Косметика размазалась по ее лицу, и выглядела она неважно. Сара вспомнила, как часто Мэгги появлялась по утрам в подобном состоянии. Но сейчас все было иначе. Мэгги потеряла не меньше двадцати килограммов. Измученные завивкой и красками волосы сменились стильной белокурой стрижкой, а очки – контактными линзами. Даже помявшийся костюм не шел ни в какое сравнение с дурацкой одеждой, которую она носила раньше. Мэгги выглядела потрясающе… во всяком случае, до того, как они выпили все это море шампанского.

– Никак не могу поверить, что ты смогла найти меня, – сказала Сара, помешивая кофе.

– Так ты действительно манекенщица? Следи за собой, а то не успеешь оглянуться, как станешь демонстрировать автомобили на ярмарках. Найти тебя было легче легкого. Тем более что я приехала в Нью-Йорк на модные показы. Я просто позвонила в агентство и спросила о тебе. Конечно, я узнала, что ты манекенщица, только когда увидела тебя в мокром купальнике в «Мариэлле». У тебя там вся грудь видна.

– Очень художественные фотографии, – ответила Сара и тут же поняла, что говорит как настоящая модель.

– Здесь чертовски холодно.

– Это еще не холод, – солгала Сара, встав и ударив по радиатору. – По меньшей мере, недостаточно холодно, чтобы уморить тараканов.

– Я пытаюсь не думать о них, – сказала Мэгги, забираясь под одеяла. – Я тебе говорила, что видела «Наркотики и спорт»?

– Не меньше пятидесяти раз.

– «Гардиан» назвал программу «хорошо продуманной» и «демонстрирующей журналистское упорство».

– Это ты тоже говорила.

– Изумительно. Просто изумительно!

– Мэгги, почему ты столько времени избегала меня? Что я сделала?

Мэгги села в постели.

– Свари еще кофе. Думаю, нам необходимо поговорить.

Как только кофе закипел, Мэгги, закутанная в пуховое одеяло, и Сара в толстом свитере ручной вязки, прощальном подарке модельера, уселись за кухонным столом.

– Хочешь поесть? Кажется, у меня есть пара булочек.

– Я не голодна. – Кофе немного протрезвило Мэгги. – Сара, когда ты устроилась в «Войс», я уехала в Борнмут, чувствуя себя последней неудачницей.

– Ты получила хорошую работу, о которой многие на курсе могли только мечтать.

Мэгги ударила кружкой по столу.

– Ну вот. Снова. И ты даже не понимаешь, что делаешь. Я чувствовала себя неудачницей в основном из-за твоей снисходительности. Я прекрасно знаю, что ты думала о «Клэрион». «Паршивая провинциальная газетенка», такая, в которой ты ни за что бы не согласилась работать.

Сара не отрывала взгляда от своей кружки. Она не подозревала таких чувств в Мэгги и не знала, что сказать в свою защиту.

– В любом случае, ты была права. Паршивая провинциальная газетенка. Но я сбежала. И мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь.

Мэгги теперь работала редактором косметического отдела в «Хлое», журнале с большим тиражом для потребителей с невысокими доходами. Мать Сары иногда его покупала.

– Я очень рада за тебя.

– Но я прекрасно знаю, что ты думаешь о «Хлое». Ты считаешь этот журнал заурядным и недостойным тебя.

– Как я могу так думать? Вспомни, чем я занималась для «Войс».

У Сары раскалывалась голова, и она нашла аспирин.

– Хочешь?

Мэгги взяла две таблетки.

– Ты снова смотришь на меня сверху вниз. За всем, что ты делаешь, стоят высокие идеалы. Если ты пишешь сентиментальные истории, это твое жертвоприношение на алтарь серьезной журналистики. Ты показываешь всем свои сиськи, но делаешь это в Америке.

– Неужели ты думаешь, что я хотела стать фотомоделью?

– Неужели ты думаешь, что я хотела спать со всеми теми боровами? Как и ты, я вынуждена была это делать.

Сара схватила Мэгги за руку.

– Но ты была выше этого.

– Кто ты такая, чтобы судить меня? – Мэгги вырвала руку и отошла к окну. Первые лучи солнца пробивались между небоскребами. – Да, ты делаешь гадости, как и я. Ты используешь свое тело, когда тебе это нужно. Ты говоришь всем, что красота ничего не значит, но ловко пользуешься ею, когда тебе это выгодно. Совсем не вредно быть красивой, не так ли?

– Мэгги, ты пьяна и переходишь границы.

– Границы, которые устанавливаешь ты. Как всегда. Это ты определяешь разницу между благородной жертвой и жалкой потаскухой.

– Я никогда не называла тебя так, – взорвалась Сара. – Думаю, пора прекратить этот разговор.

– Нет, не пора, черт побери! – выкрикнула Мэгги. – Сиди и слушай. Ты не только вернулась к Микки после того, как он оскорбил меня, но ты даже не упомянула мое имя в статье о Билли Тоде.

– Мне очень жаль, но я должна была вернуться. И я действительно пыталась поместить твое имя под заголовком. Поверить не могу, что ты злишься из-за этого.

Мэгги насмешливо фыркнула.

– Думаешь, что твое дерьмо не воняет? Нельзя быть самой жалкой потаскухой в квартале и благоухать, как роза. Но как бы я ни старалась, мне никогда не удавалось соответствовать твоим требованиям. Я недостаточно умна, недостаточно талантлива, недостаточно красива.

– Ты сейчас упрекаешь меня или своих родителей?

– О, ради Бога, перестань! Я злюсь на тебя. Твои попытки контролировать все стороны моей жизни с самого начала раздражали меня. «Мэгги, сделай это, Мэгги, сделай то».

– К чему ты клонишь?

– Ты еще не поняла? Я должна сказать по буквам? Уэльс, Сара. Тот чертов аборт, который ты заставила меня сделать.

Сара глубоко вздохнула, пытаясь сохранить самообладание. Иначе придется потом горько сожалеть о сказанном.

– Ты не должна была это говорить. Я пыталась помочь тебе. Ребенок сломал бы тебе жизнь, Мэгги. Ты не смогла бы получить образование.

– Образование? О чем ты говоришь? Я не хотела поступать в колледж. Это ты хотела. А я была вынуждена делать то, что хотела ты. Это была твоя жизнь… Ты распланировала ее, а я тащилась за тобой следом. Ты увлекаешь людей, и им приходится делать то, что ты от них ждешь. Посмотри на Кейти. Ты силком затащила эту глупую корову в тот бордель. Ей пришлось заниматься журналистским расследованием из-за тебя. Но отдаю ей должное: она сумела противостоять тебе. Все бросила и занялась своим делом. И очень успешно.

В обличительной речи Мэгги была доля правды. Сара уже с трудом сдерживала слезы.

– Я пыталась помочь тебе.

– Ты отняла у меня единственное, что было действительно моим, единственное, что я сумела создать сама. Что плохого, если бы я родила ребенка?

Сара уже рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Мэгги, кто-то из нас должен был быть сильным. Мне пришлось заботиться о тебе. Твоим родителям было на тебя наплевать. И ему тоже.

– Заботиться обо мне? Заставив убить моего ребенка?

Сара вскочила из-за стола.

– Мэгги, прекрати! Это было твое решение.

Мэгги тоже разрыдалась.

– Это было неправильное решение.

Температура опустилась до минус пяти по шкале Цельсия, и, выйдя из лимузина вместе с Луи и Джини, Сара дрожала от холода. Их пригласили на новогоднюю вечеринку в фешенебельном Верхнем Ист-Сайде. Облицованный мрамором вестибюль дома ошеломил Сару чрезмерной роскошью.

– Так и хочется оставить туфли у двери. Вы не думаете, что нам следует пройти к черному ходу?

– Ты еще не видела квартиру, – рассмеялась Джини, нажимая на кнопку лифта. – Эти люди по-настоящему богаты.

И это говорила женщина, муж которой только недавно подписал многомиллионный контракт с «Никербокерами»! Сара порадовалась, что надела черное платье из лайкры, одну из немногих авторских моделей, приобретенных во время недолгой карьеры манекенщицы. Глядя на свое отражение в зеркале лифта, она вспомнила, как Кейти часто повторяла: «Если вооружить женщину достаточной сексуальностью, она развалит империю». Правда, Сара не любила выглядеть вызывающе и теперь решила, что зря зачесала волосы назад и скрепила их черным бархатным бантом. Оголенные плечи заставляли ее чувствовать себя полуобнаженной, и ей также казалось, что она злоупотребила косметикой.