Маргарита Ардо - Такси заказывали?

— Знаете, иногда давая себе возможность делать, что хочется, спонтанно, поддавшись чувствам, позволяешь лишнее — то, что за рамками принятого. Хотя что это — принятое? Шаблоны, кем-то установленные, устаревшие, как этот кафель! Нет, я не жалуюсь, никто не обещал меня понимать! В целом, я и так знаю, что меня большинство не понимает. Я экзальтированная, странная, не от мира сего, инфантильная своей непосредственностью. Со мной весело, особенно детям, да и взрослым не скучно. Хотя они считают меня «с прибабахом». Но я не та, за кого вы меня принимаете! Я не беру мужчин приступом! И заснула я совсем не специально… Я переволновалась, и я просто… просто я… дохлый лебедь, на которого действует всё! Откройте, пожалуйста, дверь! Мне пора идти, и не держите меня!

Мне ужасно захотелось плакать. Александр молча достал ключ, провернул его в двери и повернулся ко мне. Его лицо было серьёзным.

— Пожалуйста. Но я не считаю вас «с прибабахом».

— Не стоит, я всё вижу по вашим глазам… и словам…

Он мотнул подбородком на дверь и сказал:

— Я не держу вас, Марианна. Я никого никогда не принуждаю. Но вы не правильно поняли. Это моя дурацкая способность шутить, когда… — Он заглянул мне в глаза: — Я не вижу в вас никакого «прибабаха». Наоборот, вы меня восхищаете!

— Чем же? — с сомнением спросила я.

— Вот этим умением жить без шаблонов! Я даже завидую вам. Потому что я — сплошной шаблон. Как этот Ленин на подставке. Отточенный, отшлифованный, правильный.

Я сглотнула и посмотрела ему в глаза. Они светились синим из-под нахмуренных бровей, но он говорил искренне. Я даже удивилась.

— Да, вы проверьте мои анкетные данные! — воскликнул он, засовывая одну руку в карман. — Там галочки некуда ставить. Золотая медаль? Да. Красный диплом? Да. МВА? Имеется. Карьерный рост? Пожалуйста. Квартира, машина, акции, кубки, награды, первые места, выполнение планов, тоже всё как положено! А что тут? — Он вдруг ткнул себя в грудь. — Вы знаете, что тут?!

— Что? — опешила я. Надеюсь, не кардиостимулятор?

— Пустота.

— Разве? — тихо спросила я. — Не может быть…

— Может, — буркнул он.

Я поставила обратно свои ботинки. Мешались.

— Но ведь вы любите дедушку, помните его, дорожите. Значит, в вас есть любовь…

— Остаточные явления. Моя бывшая жена говорит, что я никого и никогда не любил. И вообще любить не умею. И что вот тут у меня, — он усмехнулся и снова показал пальцем на грудь, — счётная машинка, так что… вы любите честность, Марианна? Вот вам честность! — Он громко выдохнул и добавил: — А ещё вы красавица. Такая, что у меня дух захватывает! А вы говорите «с прибабахом»…

Я даже не знала, что ответить. Мне снова захотелось его почувствовать, обрадовать и расплакаться самой. И сбежать. Он шагнул ко мне от приоткрытой двери и спросил:

— Вы позволите вас поцеловать?

Я подняла к нему лицо и, срываясь от волнения, шепнула:

— Да.

И он накрыл мои губы своими и меня всю… нежностью.

— Ласточка, Малышка моя… — шептал Король Лев и покрывал меня поцелуями и теплом, как солнце дерево весной.

Где-то на улице припустил дождь, а я распускалась навстречу мужчине, которого едва знала.

«Боже… дождь, наверное, на моей кухне натекла лужа в ту дыру… Мы затопим соседей…» — подумала я, но тут же отпустила мысль. Всё равно я далеко, а дома папа…

Тем более, что тут, в моей реальности руки, большие, волшебные, завораживали касаниями. Мои волосы, шея и плечи, всё становилось в них настоящим. Для меня же весь он был особенным: его горячее тело под футболкой, упрямый затылок, такой красивый нос, уши и… губы.

Песня дождя за окнами, танец касаний здесь в тепле, под крышей… Долгий поцелуй закружил мир в упоении. С этим поцелуем ощущение счастья, присутствия и стремления куда-то вперёд — туда, куда Александр увлечёт меня, хлынуло, как дождь. Крупными каплями, смывающими сомнения без остатка. Словно в этом коридоре под взглядом гипсового Ленина мы встретились после долгой разлуки и никак-никак не могли поверить, что это случилось.

Я женщина, он мужчина. Одни до сих пор и вдруг вместе. И я тону в голубых глазах и пушистых ресницах. Я знаю, волшебство может закончиться, но я не хочу, чтобы это было сейчас. Потребность ощущать его, трогать, чувствовать была неизбежным продолжением искренности и необъяснимого желания, чтобы ему было хорошо. И я шепнула то, что могло быть сейчас и возможно никогда после:

— Я хочу тебя…

Он замер, взглянул со всей серьёзностью, будто пытался понять, не шучу ли я. А я только смотрела в мир за его зрачками и думала, что хочу. Да, меня всё время несёт с ним, уносит в океан, в пространство — туда, куда нельзя, и не стоило бы так быстро… Но я уже сказала это!

— Малышка! — вспыхнул Александр.

Метнул куда-то взгляд, затем подхватил меня на руки и шагнул к спальне.

Я робко мотнула головой.

— Только прости, я… я ещё не была в душе… Ты скажешь, где?

— Хорошо, — ответил Лев и, нежно коснувшись губами губ, понёс меня по коридору.

— Я могу сама…

— Погоди.

Несколько шагов, и мы оказались в ванной, просторной, с шоколадно-желтым кафелем на полу, с пустыми полочками шкафчика, с винтажным комодом и старинными ручками, с узким окном во двор. Ливень безудержно хлестал по кирпичной стене на улице, заставлял вздрагивать набухшие почками ветки тополя и рвался в дом.

Странно, я даже не знала, на каком мы этаже и на какой улице, но разве это имело значение?

— Это единственное место, где ремонт я делал недавно. Нас затопили соседи… — проговорил Александр.

И поставил меня не на кафель, а на низкую, крепко сбитую табуретку. Потянувшись, он прикрыл форточку, открыл воду. Тугая струя горячей воды с шумом принялась наполнять большую отреставрированную чугунную ванну на львиных лапах прямо под окном. В воздух вырвался лёгкий парок.

— Красиво! Как в кино! — восхитилась я.

— Лучше, — ответил он, вернувшись ко мне вниманием. — Ты лучше…

— Ты не оставишь меня? — смущённо спросила я. — Только дай полотенце…

— Нет.

Вот как?!

Мои щёки налились жаром. Александр провёл ладонью по моей щеке, другой рукой медленно расстегнул молнию на моей талии и аккуратно снял с меня красное платье, словно футляр со скрипки.

Это правда было, как в кино. Разве я не могу позволить этого себе? А мужчине с таким восторгом в глазах я, наверное, позволю всё…

Я переступила ногами на табуретке и застыла, ожидая его ход. Это было странно — стоять на стуле, будто маленькая девочка. И невероятно возбуждающе — остаться перед самым красивым на свете мужчиной в одном белье и чулках и смотреть на него сверху вниз. Волна смятения и удовольствия прокатилась по моей груди. Я распущенная?

— Ты совершенство! — выдохнул Александр.

Окна покрылись испариной, запотели, заслоняя нас от весеннего ливня, марта и слякоти. Я улыбалась смущённо и влюблялась в мужчину напротив прямо сейчас. С каждым вздохом всё сильнее, отчаянно желая, чтобы он чувствовал то же в ответ.

Александр провёл пальцами по моей шее, плечу, обвёл ладонью грудь, талию, бёдра. Казалось, он рисует меня заново. Создаёт, заставляя ощутить иначе собственные контуры.

Я покрылась мурашками, чувствуя, как внизу живота скручиваются тугие струи и расходятся волнами по всему телу.

А он творил волшебство. Медленно сползла с моего плеча бретелька кружевного бюстгальтера. Я коснулась застёжки на спине, но его пальцы накрыли мои и справились быстрее. Награда поцелуями покрывшейся мурашками освобождённой коже. Скольжение вниз.

Кружево по бёдрам и дорожка поцелуев по животу, внезапно до остроты чувствительному. Александр приподнял одну мою ногу, другую. Принялся за чулки, придавая моим бёдрам, коленным чашечкам, щиколоткам и даже пальцам на ногах новый смысл.

Я закусила губу, сдерживая всхлип, и погрузила пальцы в его кроткие смоляные волосы с серебряными штрихами. Где-то в параллельном мире заиграл саксофон. Засигналила машина, и кто-то выкрикнул о забытом зонте.

— Доверься мне, девочка, — шепнул Александр. — Я хочу помыть тебя сам. Тебе понравится…

«Как необычно!»

Но я уже была перед ним абсолютно обнажённой, распахнутой и возбуждённой, я уже играю не по правилам, так почему не принять его игру, как свою?

— Хорошо…

— Просто расслабься.

«Мы же не знаем друг друга! Что я делаю?!»

— Хорошо…

Он подхватил меня на руки снова и осторожно погрузил в на четверть заполненную ванну. Тёплый душ и напоенная пеной губка. Его касания и головокружение. Разве так бывает? До этого момента секс… был только сексом. Обещающим большее. Приятным. Быстрым. Обидным. Жарким. И даже никаким.

Но от того, как Александр одарял нежностью рук и губ каждый кусочек моего тела, омывал бережно, как бесценную статую, я зажигалась и растворялась, не веря до конца, что мужественный, красивый, сильный мужчина способен чувствовать твоё наслаждение и столь щедро дарить нежность. И всё же он заставил меня поверить.

Приятная вода размыла мои контуры, и я сама стала влагой и дождём, вся состоящая из струй, волн и потоков. Наполненная нетерпением и пульсацией в ложбинке между ног, я спросила:

— А ты? Я хочу, чтобы ты…

— И я, — согласился он.

Александр снял футболку. Домашние брюки, боксёры в сторону. Красивый, крепкий, литой, он шагнул в ванну, и я поднялась, волнуясь и желая его так сильно, как никого на свете. Капли на его коже. Ласка в его глазах. Движение навстречу, судорожный вздох и наслаждение, поделённое на двоих. Такое долгое, чудесное, горячее.

Дождь за окном, плеск воды в ванной. До стонов и вскрика, до полного растворения и изнеможения на его широкой груди.