— С этой штукой ты похож на профессионального попрошайку!

— Немедленно перестань дразниться! Я оскорблен в лучших чувствах: муж подвергает себя смертельной опасности, борясь с огнем, а жену, видите ли, это только забавляет!

В глазах его плясали знакомые озорные искорки. И Карен поняла: раз Майлз шутит — значит, ничего серьезного не случилось, поэтому томно проворковала:

— Я готова искупить свои грехи.

— Но, Карен…

— На твоем месте я бы не стала тратить лишних слов. Просто расслабься, а говорить буду я…

И Карен оказалась столь «красноречивой», что очень скоро тела их сплелись воедино…

— Зачем ты это сделала? — хрипло осведомился Майлз, некоторое время спустя. — Не то чтобы я жалуюсь: все вышло просто чудесно, однако…

И впрямь — почему? Чтобы отогнать призрак Линды? Нет, все произошло словно бы само собою: за все это время Карен ни разу не вспомнила о своей предшественнице.

— Я не могла иначе, — тихо призналась она. — А ты по праву заслужил награду за все предыдущие ночи вынужденного воздержания.

— Ты… — Майлз умолк и лукаво усмехнулся. — Милая ты у меня.

— Значит, мы квиты?

— Не знаю, не знаю. Карен, послушай, насчет сегодняшнего ланча… — Глаза его посерьезнели.

— Майлз, я же просила не беспокоиться насчет Линды! — Невозмутимо встретив взгляд дымчато-серых глаз, она приложила пальчик к губам мужа. — Сейчас мне потрясающе хорошо… А что, от огня что-нибудь пострадало?

— Складское помещение придется перестраивать, но урожай спасли. — Майлз устало прислонился к спинке кровати.

— А отчего загорелось?

— Пока не ясно. Может, проводка искрила или произошел резкий скачок напряжения. Когда начался пожар, на складе никого не было, но сигнализация сработала.

— А все помещения застрахованы?

— Да, — кивнул Майлз. — Однако когда дело доходит до примечаний мелким шрифтом, можно ожидать всяких сюрпризов.

— Ты позабыл нечто важное, — шутливо заметила Карен. — У тебя теперь есть свой собственный ручной адвокат, который даже спит с тобой!

— Действительно, — медленно протянул Майлз. — Ты у меня не просто законная жена, а очень-очень законная: то есть в законах разбираешься.

— Разумеется, больше, чем тебе причитается, ты не получишь…

— Еще чего не хватало!

— А что касается примечаний мелким шрифтом, которые обычного законоведа ставят в тупик, — тут я быстренько разберусь.

— А ты, значит, не обычный законовед!

— Ты еще не понял?

— Что-то вы сегодня утром чрезмерно о себе возомнили, миссис Диксон!

— Не только возомнила, — серьезно отозвалась Карен. — Ушла в себя, так будет вернее. Полностью поглощена своей внутренней жизнью.

— Если причина — здесь, то я тебя прощаю, — тихо рассмеялся Майлз, поглаживая ладонью живот жены. — Ух ты! Кому-то не лежится спокойно!

— Первая половина ночи прошла мирно. Почему бы теперь и не порезвиться? Кстати, я умираю с голоду.

— Знаешь, а ведь и я тоже. Устроим королевский завтрак, не дожидаясь рассвета?

— Почему бы и нет?

8

Майлз стремительно взбежал на крыльцо, и Карен, глядевшая в окно гостиной, подметила, как муж резко остановился на пороге и глубоко вдохнул пару раз.

Карен в тревоге устремилась навстречу мужу. Тот был бледен как полотно.

— Что случилось?

— Карен… — неуверенно начал он, — давай присядем.

— Произошло что-то серьезное, я же вижу. Снова пожар?

— Нет. — Майлз усадил жену в кресло. — Мне позвонил Ирвин. Они стояли на якоре у Данидина, и нынче утром какой-то идиот на моторке потерял управление, врезался в яхту и протаранил им борт.

— Боже мой! — прошептала Карен, холодея от ужаса. — А что Дик?

— Яхта стала тонуть, и в суматохе Линда упала и сломала ногу, а Дик ударился головой о стенку каюты и потерял сознание. Говорят, что сейчас он уже пришел в себя, но на всякий случай их госпитализировали…

— Тебе нужно ехать туда, — тут же сказала Карен.

Майлз с досадой выругался сквозь зубы.

— Но как я могу тебя бросить? Чертовски неудачно все совпало.

— Майлз… — Карен взяла его руки в свои, — до Данидина часа два езды. И мама здесь, со мной. Пожалуйста, поезжай: вдруг Дик зовет тебя.

— Как можно поручиться, что сегодня у тебя не начнутся роды?

— Поручиться нельзя, но интуиция подсказывает мне, что опасаться нечего. Я превосходно себя чувствую и даже отчасти примирилась со своей китообразной фигурищей. Похоже по всему, что я дохожу срок до конца.

Майлз обнял ладонями ее лицо и поцеловал в губы.

— Ты у меня молодчина, но только не забывай: при первом же приступе боли звони Айрин. К вечеру я вернусь в любом случае.


Карен убирала посуду со стола после ланча, как вдруг застыла на месте.

— Что такое, дорогая? — встревожилась мать.

— Кажется… кажется, начались схватки, — прошептала Карен, дрожа с головы до ног. — Ой, кому ты звонишь?

— Айрин, разумеется.

К тому времени, когда Айрин подошла к телефону, схватки повторились. И все-таки Карен упрямо не хотела верить очевидному.

— А вдруг это ложная тревога? Я читала, что так часто бывает при первых родах…

— Карен, немедленно приезжайте в больницу, я жду вас! — решительно пресекла все сомнения Айрин.

Фелис Торп окинула взглядом живописный беспорядок в спальне — перед ланчем мать и дочь вздумали разобрать гардероб — и непроизвольно поморщилась.

— Ладно, дело терпит. Поедем, милая! Только дай обниму тебя на дорожку и еще раз скажу, как люблю тебя и как тобой восхищаюсь!


— Карен, у вас со всей определенностью началась родовая деятельность, но пока неясно, как долго это продлится. Мы положим вас в родильное отделение, чтобы контролировать процесс днем и ночью. Как вы себя чувствуете?

— Неплохо. Если хуже не станет, так все не так уж и страшно.

Поверх головы пациентки Айрин переглянулась с акушером.

— Расслабьтесь и отдыхайте. Вам не холодно? Я попрошу сестру принести грелку: ноги у вас просто ледяные!

Карен отвезли в родильное отделение и устроили со всеми удобствами. Врачи посовещались, не подключить ли к ней датчики, но решили выждать: сердечный ритм у обоих малышей не внушал опасений, а ограничивать свободу передвижений роженицы им не хотелось.

На Карен надели больничную рубашку с застежкой на спине, пушистые шерстяные носки и укутали одеялом. А еще на запястье прикрепили браслет с ее именем и фамилией. У стены поставили две специальных камеры-кувеза для новорожденных.

Некоторое время она наслаждалась относительным покоем, ощущая ритмичную пульсацию схваток и гадая, куда запропастился Майлз и как чувствует себя Дик.

То и дело заходили медсестры — измеряли сердечный ритм двойняшек, сочувственно расспрашивали роженицу, не хочет ли она встать и пройтись, а может быть, ей придется по душе теплый душ? Но Карен неизменно отвечала, что ей хорошо и удобно и ровным счетом ничего не нужно.

Затем пришла Фелис Торп. Она так и не дозвонилась до Майлза, но везде, где смогла, оставила для него сообщения.

— Зато мне удалось переговорить с Ирвином, — сказала она. — Новости хорошие: Дик отделался легким сотрясением. А у Линды и впрямь перелом, но не из самых серьезных.

— А Ирвин, случайно, не знает, куда запропастился Майлз? — спросила Карен.

— Он был с Крайгами, а потом позвонил домой. Когда никто не взял трубку, тотчас же выехал назад. Так что скоро появится здесь. Не тревожься, милая!

Но оказалось, что к решающему моменту любящий супруг все-таки не успел. Потому что едва миссис Торп договорила, как у Карен начались схватки такой силы, что она едва не потеряла сознание от боли.

— Мама…

— Все в порядке, родная, сейчас позову врачей.

— Ого! — объявил акушер, осмотрев роженицу. — Двойняшки Диксон — ребята решительные, проволочек не терпят! Карен, милая, не бойтесь, мы с вами!

И в палате, словно по волшебству, закипела бурная деятельность. Одна медсестра обтирала лоб Карен влажной салфеткой и готовила кислородную маску. Вторая сосредоточенно занималась датчиками. Айрин держала пациентку за руку и ласково разговаривала с ней.

Боль накатывала и отступала. И в паузах Карен отчаянно молилась, чтобы все наконец закончилось, но мучительные приступы повторялись снова и снова. А затем врачи возбужденно загомонили: дескать, все идет просто замечательно, только вот дышать надо чаще и тужиться надо изо всех сил… но только осторожно, потихоньку, полегоньку…

И это называется «полегоньку»? — мысленно возмущалась Карен, стискивая зубы. Они, верно, шутят! Но роженица послушно следовала указаниям врачей, а в промежутках между схватками жадно хватала ртом воздух, думая, что еще немного и она просто разорвется пополам.

— Ай да молодец! — радостно воскликнул акушер. — Вот и финиш. Мальчик! Ну, что я говорил насчет молоденьких худышек и здоровеньких младенцев?

— Ой! — только и смогла сказать Карен, потому что после недолгой передышки все началось сначала.

— Милая, у вас отлично получается! — похвалила ее медсестра, в то время как Айрин занялась младенцем. — А вот, кажется, и счастливый отец пожаловал!

— Майлз, — воскликнула Карен при виде мужа. — Слава богу, ты здесь! Ну что ж, один раз получилось, значит, получится и второй!

Майлз обнял жену и принялся нашептывать ей слова, которых никогда не говорил прежде. И десять минут спустя на свет появилась девочка.

— Как они? В порядке? Ой, да посмотри же ты! — восклицала Карен, смахивая со щек слезы радости и облегчения. — Да скажите, наконец, что с ними все в порядке!

Новорожденных вручили матери.