– Вот «Госсип гёрл» недоделанная! – проворчала Ирка, не выпуская меня из объятий. – И вообще, о чем пишет этот аноним?

– Мы вчера с папиной Катериной вечером в аптеку ходили, – шмыгнула я носом. – К нам какие-то ее знакомые отморозки пристали. Мы еле ноги от них унесли. Даже вспоминать про это не хочу! Ир, я что, правда такая зануда?

– Ну почему сразу зануда? – Ирка погладила меня по волосам. – Просто слишком ответственная. Но разве это плохо? А кто пишет всякие глупости, тот просто тебя плохо знает!

Над головой послышался густой раскатистый гул. Мы с Иркой одновременно задрали головы и проводили взглядами вертолет.

– Соболь перешла все границы! – со злостью проговорила я, вернувшись к нашему с Ирой диалогу. – И теперь так просто я это не оставлю.

– Думаешь, это все-таки Соболь? – осторожно спросила Ира.

– Ну да! А кто еще? – Я с удивлением уставилась на подругу. Даже слезы на глазах высохли.

– Слушай, ты только не пугайся, но Амелия уже давным-давно на тебя волком смотрит. А теперь ситуация еще больше усугубилась.

– Из-за дурацкого списка в лагерь? – ахнула я.

– А вдруг ей позарез нужно туда попасть? Например, с предками жизни дома нет. Ну или второй вариант: у нее жуткая страсть решать задачки даже летом!

Мы с Иркой переглянулись и рассмеялись.

– Погоди! – вдруг выкрикнула я. – Но Амелия не знает про развод моих родителей. И про мексиканского бойфренда мамы тем более. Она ведь пришла к нам в девятом классе, а мама сбежала в конце восьмого. И Соболь не знает. Никто не в курсе моих отношений с родителями, кроме близких друзей. Ты, Даня… и с Никитой мы еще в то время дружили… А! Ну и Лидия Андреевна знает о разводе, отец приходил в школу, когда мама уехала, а я потом не посещала занятия две недели. Как раз перед годовыми контрольными. Но вряд ли директриса слепила этот дурацкий коллаж.

– Я ни при чем! – тут же воскликнула Ирка.

– Да я на тебя и не думала, дурында!

Мы с Третьяковой расселись на ступенях и, одинаково подперев ладонями щеки, принялись думать, кому еще я могла перебежать дорогу.

– Слушай, а Ди не знала о твоих предках? Вполне возможно, что она и рассказала об этом Соболь.

Я только покачала головой.

– Нет, когда мама сошла с ума и рванула на другой континент, Диана уже от нашей компании откололась. Я с Рудневой с того времени толком и не общалась. Но явно кто-то в курсе, что родительский развод и их новые пассии – самая больная тема для меня.

– Ну не мог же это Яровой сделать! – снова разгорячилась Ирка. – Вы, конечно, скверно расстались, и порой он меня раздражает не меньше Дани, но он все-таки не гад. И зачем ему это делать спустя два года после вашей ссоры?

– Угу, – отозвалась я, припомнив, что до сих пор не отмазала Ярового от лагеря. Не до этого мне пока. – Но про Катерину точно никто не знал. Это ведь произошло буквально вчера вечером! Ну допустим, видел нас вчера кто-то вдвоем на улице…

– А ты никого из знакомых рядом не заметила? – деловито перебила Ирка, будто я сидела у нее на допросе.

– Не-а. Да я так перетрухнула от тех мужиков, которые к нам полезли, что и не заметила никого! На той стороне точно несколько прохожих было. Или на машине мимо кто проезжал… Но откуда у анонима фотки полуголой Катерины? Я сама их только увидела, когда ее заявку в друзья приняла.

– Где? На Фейсбуке? – встрепенулась Третьякова. – Там в ленте видно, с кем ты подружилась. Кто-то конкретно под тебя копает. Днем и ночью на твоих страницах виснет. У тебя много друзей?

– В Фейсбуке? Да я всех добавляю, – пожала я плечами. – Но, разумеется, только из нашей гимназии.

– Этот кто-то не только в твоих профилях сидит, но и на улице караулит. Видел тебя с Катериной… Вера, мне теперь совсем не по себе!

Меня тоже передернуло. Мы снова замолчали. Краем глаза я видела, как Третьякова принялась осторожно поглядывать по сторонам, будто мой преследователь внезапно мог выбраться из кустов.

– Да-а, – наконец протянула Ирка. – Тупик. Слушай, вполне возможно, что пакостить начала Соболь, записочки очень даже в ее духе, а потом и Амелия подключилась. Ну точно! Циглер чокнутая. Еще порчу на тебя нашлет!

– Ир, хватит меня пугать! – рассердилась я.

– А что? Она ж сказала: «Посмотрим, кто поедет!» – Ирка так похоже пробасила эту фразу, что я невольно улыбнулась. Но потом снова сделалась серьезной.

– В любом случае, узнаю, кто это сделал, мало не покажется.

Мы еще некоторое время обсуждали этот несчастный пост в «Подслушано», а потом Ира поднялась на ноги.

– Слушай, у меня от переживаний уже в животе урчит. И ты какая-то бледная. Мама, перед тем как снова умотать на дачу, пирог с капустой испекла. Идешь к нам?

Я подумала, что о папе сегодня наверняка позаботится Софья Николаевна. А у Иры дома тепло, уютно и, главное, – безопасно. После всех произошедших событий было не по себе.

– А Никита сегодня у вас не виснет? – спросила я.

– Они с Даней после уроков договаривались в скейт-парк пойти. Так что дома никого.

– Тогда принимаю ваше предложение, Ирина! – Я взяла Ирку за руку, и подруга, наигранно кряхтя от тяжести, потянула меня на себя.

– И долго мы с Данькой должны квартиру между вами двумя делить? – проворчала Третьякова.

В ответ я только растерянно пожала плечами.

* * *

В конце каждого учебного года в гимназии возникает какая-то особенная атмосфера. Опустевшие классы и коридоры, запах сирени на школьном дворе, волнение перед экзаменами и приятные хлопоты… У кого-то впереди последний звонок, выпускной бал, новая взрослая жизнь.

Мы с Марком остались вдвоем в актовом зале, чтобы украсить его к предстоящему мероприятию. Обычно окна здесь зашторены тяжелыми бордовыми портьерами, но сегодня решили оставить их распахнутыми, поэтому по просторному залу гулял сквозняк.

Конечно, было глупо думать, что на дурацкий пост в «Подслушано» никто не обратит внимание. К сожалению, обратили. Только ленивый не подошел ко мне на следующий день и не поинтересовался, что за обмазанный маслом горячий Хуан и полуголая девица отплясывают «рядом со мной» на барной стойке. Приходилось делано безразличным тоном отвечать, что понятия не имею, чья это глупая шутка и где здесь вообще смеяться.

Но все же некоторые реплики выводили меня из себя. Например, подружки Соболь всегда отличались тупостью и нетактичностью.

– Это правда твои новые родители? – спросила Настя Мороз в женской раздевалке после последнего в этом году урока физкультуры.

– Какие еще «новые»? – сердито отозвалась я. – У меня одни родители, и они сейчас в разводе. А это их вторые половинки.

– Сколько лет той брюнетке?

– Где же они с твоим папой познакомились? В ночном клубе?

– А твоему отцу лет сколько?

– А вы все вместе живете? – не унималась Мороз. – Впятером? Ну и, типа, с тем Хуаном тоже?

В раздевалке раздался дружный смех.

– Моя мама уже два года живет в Мехико, – сквозь зубы процедила я, натягивая джинсы.

– Мехико? – Мороз вздернула жирно подведенные карандашом брови. – Я думала, правильно – Мексика. Или где это вообще?

– Какая же ты тупая, Мороз! – не выдержала Ирка.

Настя только растерянно захлопала ресницами.

– Ну ты, Ирочка, за язычком следи, – в свою очередь, вступилась за подругу Оксана Соболь.

– Оу, ты вообще помолчала бы! – кипятилась Ирка. Третьякова заводилась с полоборота. Мы с Ирой долго думали, что делать с Соболь, но пока у нас не было доказательств. Поэтому решили с боевыми действиями повременить. Тем более что в деле появилась новая подозреваемая – Циглер.

Не знаю, чем бы закончился наш спор, так как Ирка уже воинственно сжала кулаки, но тут в раздевалку завалились шумные семиклассницы…

Марк не говорил со мной на тему дурацкого коллажа, чему я была очень рада. Какой же он все-таки правильный, тактичный, добрый, воспитанный, понимающий.

Василевский надувал шары, а я их завязывала. Все мои мысли до сих пор были о том злополучном посте в «Подслушано». Как я ни гнала от себя образ Катерины, она все равно стояла у меня перед глазами. Меня пугали предстоящие перемены. Совершенно очевидно, что в этот раз отец настроен решительно. Значит, скоро Катерина переедет к нам. Мамочки… Я не сразу расслышала, о чем спросил у меня Марк.

– А? Что? – встрепенулась я.

– Вера, с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо, – кивнула я, моля про себя, чтоб он не завел разговор о том коллаже.

– Тогда держи! – Марк приготовил для меня новый воздушный шар.

Замешкавшись, я протянула руку к шару, а когда Василевский его передавал, шар с забавным звуком, сдувшись, подлетел вверх, а затем шлепнулся на пол. Мы оба проследили за ним, а встретившись взглядами, рассмеялись.

Марк вдруг неуклюже шагнул вперед и дотронулся губами до моей макушки.

– Ой! – от неожиданности я вскрикнула.

– Извини, – смутился Василевский моей реакции. – Как-то случайно вышло.

– Угу, – промычала я. Нет бы что-то кокетливое сказать в ответ, но все произошло так быстро, что я вконец растерялась. Впервые попала в такое положение. Пока судорожно придумывала, что бы такого сказать легкого и непринужденного, будто красивые парни каждый день целуют меня в макушку, в глубине зала громко лопнул шар. Мы с Марком оба вздрогнули и обернулись. Тут же в кармане Василевского заиграл телефон. Когда одноклассник взял трубку, я не придумала ничего умнее, как просто сбежать. Ноги сами понесли меня к выходу.