Иду в ванную, умываюсь. Возвращаюсь в гостиную. Что я там делала до этого? Просто думала о Глебе. Это сработало. Снова устраиваюсь поудобнее, вспоминаю наше чудесное утро.


Его губы скользят по моей шее, перемещаются на грудь. А потом... Я вдруг чувствую что-то холодное и липкое. Открываю глаза, и счастливо улыбаюсь. У меня теперь вместо соска горка крема. Второй вскоре украшает такая же красота. А Глеб с обворожительной улыбкой продолжает творить свои безобразия. Хочу протестовать, но слышу властное: "Не дергайся! Иначе накажу! Оставлю без сладкого"

Смотрит оценивающе и добавляет:

- Чего-то не хватает. Точно! Лежи тихо! - уходит из комнаты, оставив меня совершенно растерянной. Через минуту возвращается. В руках у него мармеладные вишенки. Мы купили их вчера, я почти все съела, осталось совсем немного. Глеб насаживает сахарную ягоду поверх крема.

- Вот теперь самое то!

- Ты прирожденный кондитер! - уверенно добавляю я.

- Нет. Я простой любитель сладкого. Хотя не так. Сладко мне только рядом с тобой. А теперь не мешай мне есть самый офигенский торт! - это его последние слова, на смену им приходит язык. Он сводит с ума, дарит блаженство. Крем у меня уже, кажется, везде. Даже там... Это было незабываемо остро, бесстыдно, потрясающе.

Но сможем ли мы это повторить? Глеб, где же ты? Зову его так долго, пока снова не начинаю терять нить с реальностью. Давайте, силы мои, покажите то, что прошу.

Да. Та же комната. Глеб один. Сидит на стуле. Он связан! Оглядывается, дергает веревки. Открывается дверь. А вот и его женушка. Декольте почти до пупка. Что-то Глеб не особо рад ее видеть. Прислушиваюсь к разговору. Глеб говорит ей насмешливые обидные слова, Ирина тоже полна претензий. Глеб с ней грубый, холодный, я от него ни разу не слышала такого тона. И мерзкие слова, хоть они и обращены к его бывшей жене. Неприятно слышать это, особенно про их первый раз. Хоть Глеб и не разделяет восторгов Ирины, но дико противно понимать, что раньше он с ней спал. Каждое ее слово - иголка в сердце, каждое прикосновение к моему мужчине - нож. Но теперь я четко вижу, что Глеб не хочет того, что эта курва ему предлагает. На его лице пренебрежение и брезгливость. Досматриваю гадкое кино до конца. Глеб остается один. Подхожу к нему. Глажу по голове. Вдруг, он зовет меня! Значит, почувствовал! Значит, наша связь все еще крепка! Прислушиваюсь, Глеб говорит очень важную информацию. Он просит помощи, но мне в память врезаются только последние слова

- Давай, девочка, спасай меня снова, ты ж мой ангел- хранитель! И еще! Не забывай, я тебя люблю! Больше жизни! Поэтому не смей рисковать! Пожалуйста! Все. Поторопись.

На прощание успеваю его поцеловать, а потом меня выкидывает из сна в одинокую, холодную квартиру как будто волной на холодный скалистый берег.

Трясет. Дико трясет. Голова чумная. Снова «откат» тут как тут. Но сейчас это не главное. Глеб по-прежнему меня любит и его нужно спасать. Встаю с огромным трудом. Меня шатает. Нахожу в ящике стола конверт, про который говорил Глеб. Там пачка денег, телефон и записка с номером того самого Палыча. Включаю аппарат. Набираю трясущимися руками указанные цифры, слышу гудки, довольно долго никто не отвечает. Нервы бьют все сильнее, как только в трубке раздается мужской голос, из меня рвутся рыдания. Но я сдерживаю их из последних сил. Передаю послание Глеба, а потом как безумная начинаю причитать:

- Помогите ему, пожалуйста. Скорее! Они же убьют его! Пожалуйста! Пожалуйста, - на последних словах выдержка меня уже основательно подводит. Рыдания вырываются наружу, поэтому я с трудом разбираю слова мужчины, что он сделает все возможное. Телефон падает на пол. Я тоже. Силы покидают. Я снова чувствую дикую слабость. Мне холодно, хочу укрыться, но не могу сдвинуться с места. Все болит, руки дрожат. Но самое страшное другое. Я боюсь, что опоздала. Возможно сейчас, в этот самый момент Глеба убивают, а я ничего не могу сделать. Мне нужно знать, что с ним. Остальное не важно. Я снова закрываю глаза. Я должна попытаться. Я должна сделать все возможное, чтобы снова его увидеть. Я смогу!

Проваливаюсь на этот раз в темноту как-то поразительно легко. Правда, Глеба нахожу далеко не сразу. Да и вижу все плохо. Как будто пелена перед глазами. Он все там же. В той же комнате. С ним еще двое мужчин. Снова тот жуткий бородач и еще один. Это его бывший друг. Глеб про него рассказывал. Они о чем-то разговаривают друг с другом. Голова у Глеба опущена, как будто... Боже! Бородач резко разворачивается и бьет Глеба в челюсть и живот. Он кашляет. Изо рта течет кровь. От этой картины и у меня внутри замирает все. Изображение дрожит еще сильнее. Я напрягаю остатки сил, чтобы меня не выбросило оттуда. Хочу подойти ближе, дотронуться до Глеба, понять, жив ли он, но у меня нет сил. Я не могу двигаться. А защитить его как-то и подавно. Бородач что-то требует от Глеба. Говорит, если Глеб не скажет, он его пристрелит. Достает пистолет. Отдает его второму. Тот испуганно стоит у стены:

- Возьми, Коля, - говорит бородатый, - доделай то, что не доделал когда-то. Клялся ведь мне, что пристрелил его в лесу. Видишь, как твои косяки теперь жизнь нам портят. Давай, исправляй. Или сам отправишься следом!

Глеб поднимает голову:

- Ну, что, Колек. Давай, - говорит он, - пристрели меня, ради нашей дружбы. Давай! - рука у этого Кольки дрожит, но он поднимает пистолет. У меня сердце стучит, как сумасшедшее, а Глеб продолжает, - помнишь, Коля, как мы в общаге один «Анаком» на двоих жрали? А как кроссовки приличные по очереди надевали? И с первых заработанных денег машину первому ТЕБЕ купили! Потому что ты тогда с девушкой встречался, тебе нужнее было! А Глеб только сутками программы писал, клиентов искал. Да, Коля? А когда ты пьяный за рулем ментам попался, помнишь?


- Помню. Все я помню, - тихо отвечает тот. - Вот именно! Глеб всегда прав! Глеб всегда все знает! А Коля вечно слабое звено, да? Можно его и задвинуть! Все мои предложения - дерьмо! Все идеи - полная хрень. Я тоже многого стою! Только ты мне вечно и рта не давал открыть! - орет он.

- Да? Ты поэтому меня порешить думал? Ну и как самому рулить? Понравилось?

- Понравилось! И жену твою трахать понравилось и в кресле твоем сидеть!

- Короче, - вмешивается бородатый, - хватит болтать. Стреляй! Или первым выстрелю я, в твою тупую башку! - поднимает свой пистолет, направляет его в голову Коле. Я с ужасом смотрю на дрожащую руку с оружием, направленным прямо в голову Глебу, на побелевший палец на курке. - Стреляй! - орет бородач. Я из последних сил бросаюсь на этого Колю, бью его по руке, раздается выстрел, потом еще один и еще. Я уже ничего не вижу, потому что снова погружаюсь в темноту, из которой выбраться не получается очень долго. Она липкая, она меня не отпускает. Я тону в ней, как в болоте... Но самое главное, я не знаю, что с Глебом. Я должна вернуться... должна...

Это была последняя мысль, прежде чем я совсем потерялась в этой темноте...

Глава 22

Слепая ночь легла у ног

И не пускает на порог.

Брожу по дому как во сне,

Но мне покоя нет нигде.

Тупая боль пробьет висок,

И пальцы лягут на курок,

А в зеркалах качнется призрак,

Призрак любви...

Слова песни «Возьми мое сердце»

Исполнитель группа «Ария»


Я почти смириться с тем, что меня ничего не спасет. Страх в глазах бывшего друга хорошо показывал это. Он дико боялся Аслана и готов был выполнить любое его требование, а меня все давно со счетов списали. Убить - ничего не стоит, я ведь и так для всех труп. Поэтому когда раздались выстрелы, я был уверен, что это конец. Удивился, что не почувствовал новой боли. Когда открыл глаза, вообще не сразу понял, что происходит. Аслан сползал по стене с ошарашенным видом и дырой в голове, а Колька стонал, держась за плечо. Пистолет его валялся в стороне. А в следующую секунду в комнату ворвались вооруженные люди в масках, с надписью на спине "ОМОН". Скажу честно, я не верил, что Мила сможет. Призрачная надежда жила внутри, но уверенности особой не было. И сейчас я сидел с дебильной улыбкой, потому что еще раз убедился - моя девочка меня снова спасла. Выдернула из лап смерти.

Бойцы ОМОНа развязали веревки, сняли наручники. Помогли покинуть комнату.

На улице уже стояла скорая помощь, а рядом ждал взволнованный Палыч. Я сразу попал в его объятия.

- Спасли! Успели! Живой! Не сильно тебя потрепали, голубчик?

- Не сильно. Переживу, - говорю я, вытирая рукавом рубашки разбитую бровь, - пустяки.

- Слава Богу! Я боялся, что не успеем! Та девушка, которая мне звонила, она очень переживала за тебя!

- Мила? Да. Уверен, что и сейчас переживает.

- Позвони ей. Успокой.

- Да, дай телефон, - Палыч передает аппарат, я набираю номер, с которого Мила звонила, безумно хочу услышать ее голос, только никто не отвечает. Беспокойство от этого возрастает стократно. Понимаю, мне срочно нужно домой. Поэтому стараюсь как можно быстрее ответить на все вопросы, от врачебной помощи пытаюсь отказаться, но настойчивый доктор все же затаскивает меня в машину скорой, обрабатывает разбитую бровь и губу, осматривает ушибленные ребра. Врач пытается настоять на рентгене, но я категорически отказываюсь:

- Поверьте, это не перелом. Мне этот же урод ломал ребра не так уж давно. Я помню те чудные ощущения. Сейчас все нормально. Он видимо в этот раз не собирался тратить время и силы. Хотел вынести сразу мозги, по ребрам прошелся так, слегка. Так что хорошо, что вы вовремя успели. Чувствую я себя прекрасно. Не стоит переживать. А сейчас мне пора. Спасибо! - врач пытается спорить, но в итоге я подписываю все бумажки об отказе от помощи. На прощание доктор все же дает мне свой номер телефона, со словами: