– Я к Шерохину Денису Павловичу, он очень давно меня ждёт, – и, не дождавшись разрешения, устремляюсь к лестнице.

Кабинет всё тот же, только обновлённая дверь и табличка на ней свежая. Осторожно, без стука тяну ручку на себя и первое, что вижу в приоткрытую дверь – фотография моей мамочки на стене в кабинете. В глазах защипало, и воспоминания обрушились неудержимой лавиной. Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание и, приоткрыв шире дверь, вхожу внутрь, с трудом переведя взгляд с фотографии на хозяина кабинета.

Гроза нашей школы сидит за столом, погрузившись в свои дела, и не замечает вторжения. Раньше он не носил очки и теперь, увидев этого крупного, сурового богатыря в очках, я испытала острый прилив нежности и сожаления. Да, стареет наш грозный Шерхан. Вероятно, ощутив постороннее присутствие, он оторвал взгляд от монитора и внимательно посмотрел на меня.

Смотрит хмуро сквозь стёкла очков, и плотно сжатые губы вдруг размыкаются, а черты лица становятся мягче. Дрожащими руками он снял очки и приподнялся из-за стола. В его глазах недоверие, но ещё несколько секунд – и уже вижу полное осознание. Глаза этого большого мужчины внезапно наполняются слезами, и он шумно вздыхает. По моим щекам бегут неудержимые потоки слёз, а слова даются с большим трудом:

– Я хочу съездить к маме на могилку, вы составите мне компанию, Денис Палыч?

Шерхан делает мне навстречу несколько шагов и порывисто прижимает к могучей груди.

– Диана-а, – выдыхает он шёпотом, и я ощущаю на своём виске его горячие слёзы.

Уже час мы сидим в его кабинете, и Шерхан всё время трогает меня за руки, будто убеждаясь, что я реальная.

– Денис Палыч, а почему вы ни разу не сказали, какая я красавица? – шутливо спрашиваю и надуваю губки.

– Да какая там красавица, мартышка ты бессовестная. Изранила моё бедное старое сердце, – нарочито грубо ворчит Шерхан.

– Вы ещё молодой, Денис Палыч, и очень красивый. Простите меня, пожалуйста, за всё, потому что я не смогу без Вашего прощения, я очень Вас люблю. Возможно, в Вашем сердце для меня ещё найдётся скромный уголочек? – виновато заглядываю ему в глаза.

– Ты моя маленькая, глупая девочка, ты никогда и не покидала моё сердце. И смотрю я на тебя каждый день,  – Шерхан развернул ко мне фотографию на своём столе и я ахнула. Мне тоже очень нравится это фото, но я и подумать не могла, что оно украсит директорский стол.

Я кусаю губы и не нахожу слов, но Шерхану не нужны слова – он всё читает по моим влажным глазам.

– Я даже с твоей шебутной Дашкой Полухиной задружил, всё про тебя расспрашивал. Ты вот зря на неё обиделась, она же молодец, она же ради тебя...

– Ох, Денис Палыч, мне даже вспоминать страшно, что Вы полезли разбираться во всю эту грязь, и чем это для Вас могло обернуться, – я беру его шершавую руку и трусь о неё щекой.

– Да я, Диана, и не жалею, – он ласково гладит меня по волосам. –  Ничего не добился, жаль, конечно, но хоть нервы потрепал этим сволочам. Ну, и полковнику твоему спасибо. Если бы не он, то не сидел бы я сейчас в этом кресле. Он паскуда, конечно, что помог прикрыть это дело, но там были авторитеты гораздо серьёзнее. Папаша одного из тех выродков не по зубам нам оказался, а к тому же ни улик, ни жертвы у нас уже не было. Так что это борьба с ветряными мельницами получилась. Да и полковник тоже в неприятной ситуации оказался – с одной стороны честь и совесть, а с другой – семья, хоть и паршивая. Вот такие дела, девочка. – Шерхан тепло улыбнулся и крепко прижал меня к себе.

Понимаю, что хватит уже плакать, но слёз так много, и громадное чувство вины гонит этот солёный поток, грозя потопить кабинет директора в моём позднем раскаянии.

– А давайте забудем уже об этом, Денис Палыч, – говорю шёпотом, маскируя надрывный голос, и прячу заплаканное лицо на могучей груди Шерхана.

– А давай, – быстро соглашается он и целует меня в макушку. – И поехали уже на кладбище, а то мне ещё к двум часам на встречу – полгода борюсь уже за новые компьютеры в кабинет информатики, а меня пиночат, как щенка. Про стадион давно уже молчу,  – Шерхан тяжело вздохнул и взглянул на часы.

– К двум часам? Жаль. Денис Палыч, а вы могли бы на завтра перенести свою встречу? – Меня вдруг посетила прекрасная идея – вот он, мой шанс принести хоть какую-то пользу родной школе и её славному директору.

– Зачем это? – недоумевает Шерхан.

– Ну, просто сегодня я никак  не могу, а вот завтра поеду с вами, и будут у вас и компьютеры, и новый стадион, и всё, что нужно для нашей любимой школы, – моя улыбка от уха до уха, кажется, не убеждает его в том, что чудеса существуют.

Шерхан отстраняется от меня, внимательно разглядывает с головы до ног и, не обнаружив ни светящегося нимба, ни волшебной палочки, хмуро интересуется:

– А это как? А ты вообще кто теперь?

– А это, как по-щучьему велению. Считайте, Денис Палыч, что дурная, заблудшая фея вернулась на отработку, – весело отрапортовала я.

– Это не шутка? Мне действительно перенести встречу? – продолжает сомневаться Шерхан.

Я не обижаюсь, ведь всю жизнь он привык полагаться на себя, а тут вдруг такое неожиданное и странное предложение от бывшей ученицы, пока ещё никак не зарекомендовавшей себя в деловом аспекте.

– Однозначно, Денис Палыч, какие шутки? Завтра порешаем все наболевшие вопросы и потом в кабак –отмечать успех. Идёт?

– Погоди, объясни хоть, как ты собираешься…

– Всё потом расскажу, просто доверьтесь мне, пожалуйста, и позвольте вам помочь. О’кей?

– О’кей, конечно. Да ты ж моя красавица! – Шерхан снова сжал меня в объятиях.

– Так Вы же сказали, что я мартышка, – придушенно просипела я.

– Мартышка и есть, но о-очень красивая. Я теперь ещё больше за тебя бояться буду. Как ты вообще-то без охраны передвигаешься?

– А я научилась себя защищать, Денис Палыч, так что Вам не о чем волноваться.

*****

На кладбище мы поехали на машине Шерхана и всю дорогу разговаривали, а возвращались назад притихшие и молчаливые. Шерхан точно ко времени привёз меня к офису Ланевского, и мы тепло попрощались до завтрашнего дня.

А теперь трепещите, будущие коллеги – я иду к вам!


Офис местного филиала «СОК» находился в центре города, на пятнадцатом этаже очень красивой двадцатичетырёхэтажной высотки с голубыми витражными окнами. Раньше таких зданий в моём городе не было, а на месте этой высотки была большая торговая площадь с кучей мелких павильончиков и ларьков.  Теперь же здесь всё по-другому – красиво, стильно, мощно.

В приёмной меня встретила секретарша модельной внешности. Фальшиво улыбаясь, девушка вышла из-за стола с явным намерением продемонстрировать мне свои прелести. И я оценила – очень высокая, тонкая брюнетка с ярко-алыми подкаченными губами стояла передо мной в микроскопической юбочке, полупрозрачной блузке, обтягивающей внушительную грудь, и в красных туфлях на высоченной тонкой шпильке. Наглая девица осмотрела меня с головы до ног и обратно, как опасную соперницу, но продолжала на всякий случай давить улыбку. Насмотревшись и сделав для себя какие-то выводы, это чудо раскрыло рот:

– Вам назначено? Вы кто?

Агния Барто! Назначено, дура, и тебе об этом должно быть известно.  Если бы я пришла соблазнять твоего босса, то, возможно, потратила бы на тебя пару минут, чтобы ты до конца рабочего дня проревела в женском туалете. Надо бы при случае научить тебя встречать гостей.

– И Вам доброго дня, барышня, меня ждёт Александр Андреевич, – сухо ответила я.

– Как про Вас доложить? – крякнула мисс «Компетентность».

– А доложите-ка своему боссу про нас так – мадемуазель Диана-Эсмеральда Шеро прибыла ко времени назначенной встречи и непозволительно долго ожидает в приёмной. И поторопитесь, пожалуйста, мисс Как-вас-там-зовут-не-знаю.

Моделька выпучила на меня глаза и выглядела озадаченной, а я  внезапно разозлилась на Ланевского – неужели весь мозг стареющего самца перетёк в нижнюю голову? Ждать, когда это чудо окуклится, я больше не желала и переключила своё внимание на две противоположные двери в приёмной. Выбрав нужную, благодаря табличке, коротко постучала и, не дожидаясь ответа, вторглась в кабинет.

– Диана, здравствуйте, я Вас жду, – приветливо улыбаясь, Ланевский поспешил мне навстречу. Пригубив мои пальчики, он предложил мне снять пальто и выдвинул удобное кресло.

– Здравствуйте, Александр Андреевич, Вы в курсе, что Ваша пустоголовая помощница, мягко говоря, некомпетентна? – резко спросила я, даже не пытаясь скрыть презрение.

Ланевский моментально скривился и даже слегка покраснел. Да неужели?!

– Ох, Диана, даже не знаю, за что мне это наказание. Это же не помощница, а страшный вредитель и великий позор на мои седины. – Я вопросительно и недоумённо уставилась на Ланевского, а он продолжил уже немного тише: – Да родственник жены уговорил меня взять его дочь. У меня прежняя помощница ушла в декретный отпуск, и я даже нашёл ей неплохую замену, а тут мне подсунули это недоразумение. Я её отца предупредил, что дам ей испытательный срок две недели, а она умудрилась за четыре дня меня доконать. Да я готов платить ей, чтобы только не видеть, но, к несчастью, я в долгу перед её папашей, помог он мне как-то очень. Теперь он просит дать ей время проявить  себя, вот она и проявляет. Ничего делать не умеет, ничему учиться не хочет, только сидит целыми днями – смотрит в зеркало и сына моего караулит. Я ему кабинет напротив выделил, чтобы приглядывать за ним, а теперь даже и не знаю, за кем тут приглядывать. А для этой куклы я теперь ищу компетентную напарницу, трудно же без помощницы, – Ланевский тяжело вздохнул, взирая на меня виноватым взглядом.

Ну, предположим, этот позор вряд ли добавил много седины в тёмную шевелюру мужчины, либо он удачно маскировал своё горе краской для волос. Выглядел Ланевский, как стареющий плейбой на презентации самого себя. Я бы сказала – очень хорошо он выглядел, и нисколько не сомневаюсь, что он до сих пор является лакомым куском для молоденьких красавиц. Карабас рядом с ним смотрелся бы, как растрёпанный опухший бродяга, а ведь Соколову только сорок пять.  Ланевскому же уже пятьдесят два, но выглядит он моложе. Однозначно тщательно следит за  физической формой – стального цвета деловой костюм смотрелся на мужчине идеально, и никакого намёка на брюшко. Укладка – волосок к волоску, лицо гладко выбритое и очень симпатичное. А глядя в серые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, вообще забываешь о возрасте. Что-то он упоминал о сыне… Интересно, его отпрыск такой же симпатяга?