Янка Рам - Танго втроем

Я услышала, как он смирился. Не ушами… Что-то среднее между криком и воем.

— Я провожу..? Ночь…

— …моё время. Прощай…

— Прощай, моя Боль…

Для заключительного штриха не хватало какой-то мелочи.

Я стояла над ним и рассматривала его веки, которые спрятали от меня глубину синих глаз, и его судорожно вздымающуюся грудь. Стянув в полки черный маркер, я присела рядом и, пересекая черной вязью его бьющееся сердце..:

"Мы звери, мы звери влюблённые… "

Аннотация к бонусу "Жареный Заяц

Это бонус из событий, что не вошли в книгу. Происходит описанное уже после того, как Олег и Женя забрали себе в кинк Андрея. Но до того, как начались неприятности у Аронова с Коброй.

Женечка соскучилась по своему старинному Зайчику, которого бросила, когда разрывала отношения со всеми своими близкими. А сейчас надумала вернуть его на поводок.

Евгений Филлер. Разглядываю страничку ВК. Турагентство «Sunrise».

Внутри всё сводит от нестерпимой щекотки написать моему первому Зайчику. Хочется ещё и Весёлому ангелу. Но на его страничке — «женат», и меня это тормозит. Боюсь сместить его. А Немец не женат… И мы можем встретиться? Или не стоит?

Я знаю, что он очень тяжело переживал моё внезапное исчезновение из своей жизни. Это было жестоко, да. Пусть между нами никогда не было секса в классическом понимании этого слова, но он был моим Зайчиком и сидел на моих «пряниках» прочно. Как и Ангел. Это были отношения на троих. Своеобразные. И если честно, то Тематические в полном смысле этого слова.

Ангел немного полегче внутри, и думаю, его переломало не так болезненно. А Немец в чём-то похож на Аронова.

Евгений Филлер…

Ты вывезешь встречу с прошлым, мой Зайчик?

— С кем?

— Немец…

— Серьёзно? Ты говорила, что оборвала все связи, детка.

— Так и есть. Но я хочу написать.

— Зачем?

— Ну, а почему нет? Ты против?

Задумчиво разглядывает мой профиль. Приподнимает за подбородок лицо чуть выше.

— Андрей будет очень ревновать.

— У каждого своё место. Я ему не принадлежу. ТЫ против?

— Если ты будешь умеренна в «пряниках», то я не против.

— Обещаю быть.

— Позволяю.

— Целую щедрые руки!

Убираю авку, блокирую фото. Так интереснее!

Женечка: Я скучала.

Ааа!

Меня перетряхивает от азарта и предвкушения. Немец вкусный! Был. Каким стал сейчас — не знаю. По фото изменился мало. Повзрослел, конечно. В хорошей форме, загорелый и белозубый. Красивый…

Филлер: Туманова! Ты ли это?!

Женечка: Я…

Отвечает только минут через пять. Карандашик несколько раз пытается что-то написать. Но он стирает. А потом пишет снова. И снова стирает… И вот!

Филлер: Со мной случилось сейчас что-то типа приступа панической атаки. Трясёт. А мне казалось, это всё давно уже пережито. Ненавижу тебя.

Женечка: Я тоже тебя обожаю, мой сладкий.

Филлер: Ты где? Хочу тебя увидеть. Сейчас!

Женечка: Потерпишь.

Филлер: Но я увижу?!

Женечка: Может быть. Как дела у Ревникова?

Филлер: Отлично. Женат…

Женечка: Оставим его в покое, или покачать вас обоих на качельках?

Филлер: Пусть тусуется.

— А-хаха… Мой жадный Немец.

Женечка: Но ты же помнишь наше правило?

Филлер: Помню.

Женечка: И?…

Филлер: Пусть тусуется.

Женечка: Как скажешь.

— Олег!

— М? — не отрывая глаз от планшета.

— Чем ты занят?

— Акции…

— Я хочу попить кофе с Немцем.

— В «Акварели».

Филлер: Где ты? Я подъеду.

Женечка: Через час. Адрес скину.

Филлер: Туманова… Это пи**ец. У меня эрекция. Это нормально? Давай, ты уже «не то, что раньше», и меня наконец-то отпустит?

Женечка:…

Не то, что раньше? Не дождёшься, мой Зайка!

Блеск на губы, глаза потемнее…

Брючный костюм, галстук, стальные шпильки, подаренный Олегом ремень, инкрустированный малахитом, опалом и янтарём.

Отлично! — кручусь я перед зеркалом.

— Не захлебнётся твой Зайка, моя бессердечная девочка? — ухмыляется Олег, разглядывая меня.

— Откачаю… Сколько?

— «Пятерочка» максимум. Что там у него? Турагентство?

— Аронов, ты неисправим! — смеюсь я.

— За пряники нужно платить…

Он сидит спиной ко мне. Немного взлохмаченная тёмно-каштановая шевелюра… Проводит по ней пятернёй. И ещё раз. Он всегда так делал раньше, когда нервничал. Ты нервничаешь, мой сладенький?

О, да… В его пальцах дымится сигарета.

Немного раздался в плечах.

Пиджак, джинсы…

На носочках, чтобы не стучать каблуками, подбираюсь сзади и закрываю ему глаза руками.

Вздрагивает, но рук моих не убирает. Я чувствую, как его прёт от ощущений. И он распрямляется, медленно разминая шею.

— Кто?… — шепчу ему в ушко.

— Одна… несравненная… незабываемая… сногсшибательная… и… жестокая заноза! — злая ухмылка.

— Угадал! — смеюсь я, отрывая руки от его глаз.

Он перехватывает мои ладони и поднимается.

Мы встречаемся глазами, молча изучая друг друга.

Мимические морщинки… Веду пальцем по его лицу. Выглядит чуть старше своих. Взгляд глубже стал. Выражение лица — прохладнее и циничнее. Это было и тогда, раньше, пока не пробьёшь. Но тогда — больше наносное, как броня. Теперь уже приросло. Давно тебя не пробивали, Зайчик?

Так нельзя… Мужское нутро нужно шевелить… или…

— Обнимать не буду. Не твои это пряники, Немец!

— Всё такая же ты.

— Как ты живёшь?

— Отлично! — лениво, со слегка наигранным энтузиазмом. — Тусовки, путешествия, женщины… Все удовольствия в моих руках! Почти.

— Хороший мальчик…

— А ты? Ты замужем?

— Хуже.

— Как это? — изучающе прищуривается.

— Хм… Это как… Ты не женат, надеюсь?

— В разводе.

— Дети?

— Упаси меня Бог! — фыркает он.

Отодвигает мне стул. Присаживаюсь. Садится рядом, протягивает меню, не отводя от меня глаз.

— Туманова… Какая же ты… — болезненно.

— Какая?

— Ммм… — отрицательно качает головой. — Я не хочу говорить тебе этих слов. Ты, жестокая сучка, не заслуживаешь их слышать от меня.

— Я знаю, что сделала тебе больно. Тебя ломало. Ты чувствовал себя преданным. Я не сожалею. Других вариантов не было. Рано или поздно тебе пришлось бы это пережить. Мы говорили с тобой об этом на берегу. Надеюсь, ты использовал моё исчезновение, чтобы стать сильнее? — поднимаю я бровь.

Опускает взгляд.

— Не хочу об этом говорить.

— Хорошо. Почему ты развёлся? — разглядываю меню. — Мне глясе.

— Исправил ошибку. Не нужно было мне жениться. Хочу быть свободным.

— Ты обманываешься. Хотел бы свободы — ломанулся бы от меня как от огня! Я давала тебе шанс. Семь лет. А ты летишь…

— Это — другое. Это… ммм… как возвращение туда, где…

— Было больно и некомфортно, но сладко и пронзительно. И это пропитывало всё остальное, наполняя смыслом и жизнью.

— Да.

— Вынуждена констатировать, что ты до сих пор в моей собственности.

— Вынужден согласиться. Хоть я и не согласен с такой расстановкой.

— Ты с самого начала был не согласен. Это не мешало нам получать удовольствие друг от друга.

— Туманова.

— Филлер.

— Поцелуй меня. Больно. Как ты делала это раньше.

— Правило номер два.

Закрывает глаза, пряча улыбку.

— Нет. На это я больше не пойду! Никаких тройничков.

— Тогда обойдёшься без поцелуя. Пока сам не попросишь тройничка.

— Ладно. Пока — обойдусь.

— Расскажи мне… — поднимаю на него глаза, делая глоток кофе.

Его взгляд улетает в потолок, лицо болезненно вздрагивает. Но он вдыхает поглубже и справляется с эмоциями.

— Что рассказать? — весело, но через силу.

— Как ты справился с зависимостью?

— А ты?

— Я надела другой «костюм» и жила в нём. В нём тоже было тепло и комфортно.

— А сейчас?

— А сейчас меня втряхнули в старый. Насильно. Как и тебя! — улыбаюсь я.

Чувствую — он не хочет говорить о том периоде. Там что-то такое…

— Рассказывай, Филлер.

— Что?

— Не тупи. Покусаю! Откуда ты берешь эмоции сейчас?

— Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Рада была видеть, — отставляю свой кофе и встаю из-за стола.

Выражение его лица меняется с упрямого на встревоженное.

— Прощай.

— Сядь! — подрывается на ноги. — Пожалуйста, сядь.

— Зачем? Сейчас должен быть правильный ответ, — предупреждаю я. — Или мы попрощаемся навсегда в этот раз.

Его сносит. Ноздри агрессивно вздрагивают.

Ненавидишь. Знаю. Помню. Понимаю. Принимаю.

— Минуту… — облизывает он губы, пытаясь сосредоточиться.

— Не нужно так беспокоиться. Подыши… расслабься… подумай… ответь. А я пока допью свой кофе.

Сажусь на место. Медленно присаживается на своё.

— Почему я должна остаться?

— Ты мне нужна.