Мне хотелось плакать, хотелось к Даньке, который опять был у бабушки. Сбежать отсюда. Но я молчала. К концу вечеринки, когда все разбились на пьяные группки, я выпила столько, что меня с трудом держали ноги. Я дошла до кухни, упала на стул и расплакалась.

– Что-то случилось?

Илья. Я вытерла слёзы, досадуя на себя. Нельзя никому показывать, что чувствуешь.

– Нет, все в порядке.

Он сел рядом со мной, подал мне салфетку. А потом приобнял одной рукой. А мне так нужна была поддержка, хоть какая-нибудь, что я разревелась ещё сильнее.

– Все наладится, – сказал он, а я вытирала лицо салфеткой.

Потом подняла глаза, на него посмотрела.

– Правда?

– Конечно.

Он был так близко. Вроде бы чужой человек, но, боже, как хотелось довериться хоть кому-нибудь. Я коснулась его щеки, он перехватил мою руку, легонько сжал в своей. А потом поцеловал меня. Я не скажу, что во мне взрывались фейерверки, тот же Макс целовал меня куда ярче. Но он где-то там и не меня целует.

– Прости, – сказал Илья. – Это ошибка.

А через неделю приехал, когда Макса дома не было и быть не могло, когда не было и Даньки – на два часа он ходил в подобие садика для новых русских. И тогда мы ошиблись снова. Ошибались снова и снова, оторваться не могли друг от друга. Лежали голые, уставшие и разговаривали. Я даже не помню, когда последний раз разговаривала с мужем. А с Ильей было так легко, так просто…

Ещё через неделю мы уже встречались постоянно. Я ушла в гостевую комнату, Максим бесился и кричал, а мне было все равно. Я мечтала о следующей встрече. Вот именно тем летом и была точка отсчёта. Тем летом начался путь, который в итоге привёл меня к этому дому на берегу моря, к Александру, с таким упоением терзающему моё тело

Глава 7

Саша спал. Первый раз за все это время он уснул рядом со мной. Его грудь размеренно вздымалась, ресницы чуть подрагивали. Интересно, что ему снилось? Я вдруг подумала, что могу убить его прямо сейчас. Сонный он даже не успеет отреагировать. Задушить наверняка не смогу, любой мужик даже спросонья сильнее меня. Но вот если взять нож… Но все внутри меня этому сопротивлялось.

Да, я, наверное, дура, но мне его жалко.  Я тихонько поднялась с постели и вышла из комнаты. Уже вечерело, подходил к концу очередной день. В доме было все так же тихо, словно весь остальной мир сдох к чертям собачьим, и с трудом верилось в то, что всего на расстоянии в пару километров стоят другие дома, в которых наверняка есть люди. Мне казалось, что всем этом мире остались только мы. Сумасшедший, запутавшийся Саша и я, вычерпанная досуха, пустая, уставшая.

Я прошла в свою комнату и впервые за все эти дни нормально оделась. Попила холодной воды из-под крана. Входные двери заперты на все замки. А вот та самая роковая дверь на террасу в столовой открыта. Я обернулась – дом тих и темен. Сделала несколько шагов. Обошла стол на пару десятков персон.  Вожделенную дверь видно плохо, она прозрачна, лишь чуть бликует на поверхности далекий свет. Открыта она или мне кажется? Может, я выдаю желаемое за действительное? Я потянула ручку на себя. Дверь открылась.

– Стой, – сказал Саша откуда-то сзади.

– А если нет?

– Я проверял тебя.

– Ты придурок. Я тебя убить хотела. Нахрен ты мне нужен? Вечно моя слабость выходит боком.

– Стой.

Я вздохнула. На улице, видимо, сгущались тучи. Небо совсем тёмное, только где-то на побережье огни отражаются в море. Воздух сырой, тяжёлый. Можно выйти и бежать, бежать. Не убегая даже, а просто наслаждаясь возможностью бега.

– Я тебя пристрелю.

Я засмеялась. Нет, я нисколько не сомневалась, что он выстрелит. Со страху – запросто. И одновременно хотелось шагнуть вперёд. Испытывая и себя, и его, и свою судьбу. Я шагнула.

– Дура, – сказал он и выстрелил.

Выстрел оглушил. Я не чувствовала боли, но на мгновение мне вдруг показалось, что я умерла. Я обрадовалась – сейчас к Даньке, к маме. Тишина, наступившая после выстрела, была плотной, материальной, хоть ножом режь. Руку обожгло. Я посмотрела вниз – надо же, кровь капает.

– Идиот. Ты в меня попал.

Загорелся, зажигаясь во всю свою многокиловаттную мощь, свет. Я села на ближайший стул. Посмотрела на руку – чуть содрана кожа. Саша белее полотна, того и гляди пистолет выронит.

– Чего смотришь? Аптечку давай.

– Сама иди.

Он показал мне пистолетом, чтобы я отходила от двери. Похоже, его паранойя была даже жестче моей. Я пожала плечами, встала и пошла в кухню.  Включила свет, посмотрела на руку. Только чуть содрана кожа, хотя кровищи натекло будь здоров. Пришёл Саша, наверняка заперев сначала все двери. Принёс аптечку. Залил рану перекисью, она обожгла, хотя не должна была. Запузырилась, закапала на пол. Затем перетянул рану бинтами, да так, словно мне, по меньшей мере, руку оторвало.

– Отпустил бы ты меня.

– Не могу. Иди в кабинет.

Этой ночью уснуть не получилось. Ссадина на руке ныла, не давая сосредоточиться ни на чем. Я подумала – ещё один шрам в мою копилку, ещё одно клеймо. Рассвет занимался медленно, нехотя. Солнце никак не могло пробиться сквозь плотную пелену туч. Я прихлебывала адское пойло – в бокал плеснула половину своей умиротворяющей водички и долила виски. Вкус был ужасным, прогретым к тому же до комнатной температуры. Но мне хотелось выключиться, надоело. Тем более Сашу я больше не боялась. Ничего хорошего от него не жду, но и ничего хуже того, что он уже сделал, тоже. Фантазия его, к моему счастью, весьма скудна. Вырубилась я тогда, когда утро вступило в полную силу.

Уснула сидя, как смотрела в окно, так и отключилась. Спина болела страшно, чуть тошнило, в голове муть. Лучше бы сдохла, честное слово. Надо мной стоял Саша, смотрел сверху вниз.

– Спасибо за таблетки, – прохрипела я, прочистив горло. – Будь добр, увеличь дозу.

Встала, покачиваясь, прошла по привычному маршруту до ванной. Душ не взбодрил. Зато, когда вышла, пошла на запах уже готового кофе. Чашка ждала меня на столе и даже яичница с крупно порубленной в неё сосиской. Я подцепила самый маленький кусок, с трудом проглотила, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота. Запила слишком крепким кофе. В таком кофе наверняка гвозди растворять можно, но мне грех жаловаться.

– Расскажи, – попросил Саша, дождавшись, когда я волью в себя убийственный кофе.

– Зачем?

– Мне просто интересно.

Я с тоской посмотрела в свою чашку. Только чуть заметная муть кофейного осадка. Я бы лучше ещё ведро этого пойла выпила, чем по душам беседовать. Потом – на Сашу. Сидит, на столе рядом пистолет лежит. Я не выдержала и рассмеялась. В последние дни смеюсь в разы больше, чем за все последние годы. Воистину, то ли время лечит, то ли абсурдность жизни. Саша насупился, ему не нравился мой смех. Пусть подавится им.

– Вот если бы ты обещал меня пристрелить, я была бы сговорчивей.

– Я тебя пристрелю, – сказал Саша и даже улыбнуться забыл.

– Давай вопрос за вопрос.  Где твой отец?

Я смотрела на Сашу, он – на меня. Я молчала и ждала, чего молчал он, непонятно. Часы тикают навязчиво, в раковине снова гора посуды, на столешницах пыль. Если ничего не изменится, то вскоре пылью покроемся и мы. И сдохнем, и никто про нас не вспомнит. Про меня-то уж точно, а у Саши наверняка до такого добра наследники найдутся.

– Он на кладбище, – наконец услышала я ответ. Холодный, равнодушный голос. – Похороны были на днях.

– Понятно.

Я встала из-за стола и пошла прочь. В голове все так же стучало, гулко, мерно, словно маятник.

– А ты?

– Пристрели меня, – посоветовала я и пошла наверх

Даже оборачиваться не стала. У меня уже был метод борьбы со временем. Сейчас зайду в свою комнату и напьюсь таблеток. Выпью одну и усну. А может, десяток. Давно мечталось, да не моглось.

– Ты куда?

Я не стала отвечать. Вошла в свою комнату, заперла за собой дверь. Вряд ли Саша откроет её так же быстро, как Макс. Мои вещи перевёрнуты, но самое главное, в том числе и баночку, я спрятала. Зажала её в кулаке, закрылась ещё и в ванной. На стеклянной полке стакан. Я сполоснула его, набрала воды, села на пол. Высыпала свои таблетки горкой на пол. Одна укатилась куда-то под ванну, неважно. Их ещё много, это радует. Взяла одну, подержала на языке, словно стремясь прочувствовать вкус. Его почти не было, лишь лёгкая кислинка. Потом запила водой, позволяя таблетке провалиться в желудок. Подумала. Потом взяла ещё одну. И ещё одну. По моим меркам, прошло уже несколько минут, скоро должны начать действовать. Скоро спохватится Саша. Интересно, что произойдёт быстрее? Интересно, насколько и зачем я ему нужна? Заодно и проверим, вроде фортуны. К тому времени, как начали биться в дверь спальни, я успела выпить ещё три таблетки. Пока открылась дверь ванной – ещё три. Я уже не чувствовала кончиков пальца, словно они уже уснули, а я ещё нет. Я легла на пол, размеры ванной комнаты позволяли вытянуться во весь рост. Положила руки вдоль тела. Они были уже ватными, непослушными. Вычурная люстра – на хрена такая люстра в ванной? – кружилась и подпрыгивала, отказываясь стоять на месте. Я захихикала.

Вспомнились мои студенческие пьянки. Много-много алкоголя, много танцев, веселые разноцветные таблеточки. Жаль, нет у меня таких. Если не сдохну, надо будет попросить у Саши. Наверняка, веселенькой я понравлюсь ему куда больше.

Саша что-то кричал. Я плавно отъезжала.  Люстра вместе со мной. Она то визуально приближалась ко мне, сверкая бликами на многочисленных гранях, то возвращалась на место. Саша поднял меня, пытаясь посадить, но я валилась на бок, словно кукла, и от этого мне тоже было смешно.

– Пей! – донеслось до моего мозга, пробилось через вату, забившую уши, в моё сознание.