В открытую форточку текла ночная свежесть, чуть слышно поскуливал, жалуясь на жизнь щенок, а я ждала завтрашнего дня. Максим наверное обнимал свою Лену, которая и не знала, что совсем недавно его обнимала я. Прошли только сутки, хотя муженек всеми силами старался сделать вид, что ничего не было. Я думала, что он приедет. Наверняка приедет. Что-то его тянет ко мне, так же как и меня к нему. Может, тяжесть невысказанных обвинений? Хотя Максим-то не молчал, это я слова глотала, давясь ими, удерживая их в себе, позволяя жрать меня изнутри. Я думала о Даньке, о Максиме, и скатывалась назад в прошлое. В те дни, которые поклялась больше никогда не вспоминать, чтобы не сойти с ума, не наложить на себя руки. Зачем-то вспомнила о Саше, уже проваливаясь в сон, и в результате получила сновидение, в котором Саша был моим четвёртым мучителем.

Максим не брал трубку. Я упрямо звонила раз за разом, но слушала одни лишь гудки. Домой не возвращался тоже, словно крест на мне поставил после вчерашнего разговора. Я знала, что Данька всегда под присмотром, с Аришкой, а теперь и с хмурого вида охранником, но продолжала возвращаться домой, не уложить самой ребёнка было для меня неприемлемо. Илья звонил, ждал, убеждал. А мне, наоборот, хотелось проводить с ним все меньше времени. Словно наваждение спало. Я смотрела и не понимала, что вообще привлекло меня в этом человеке. Ловила на себе его взгляды. Он всегда думал. Напряженно просчитывал что-то в своём мозгу. Я чувствовала себя подопытным животным. Он был все также предупредителен, но я поняла, что разговоры со мной ему не так интересны, как кажется. Он делает вид. Что я ему нужна, что он… меня любит. И как быть с Максом, я не знала. Слово «развод» упало между нами, да и я сама не знала, люблю ли его вообще. Что я никогда не жила сама по себе, для себя. Ах, выпутаться бы из этой истории с минимальными потерями. А самое главное – сохранив Даньку.

Я решилась и следующим утром поехала в офис к мужу. Илья тоже часто здесь бывал, я искренне надеялась, что его не встречу. Охрана посмотрела на меня настороженно, но пропустила. Также отреагировали и в приёмной Макса. Здесь я бывала редко, в основном на корпоративах. Но меня пропустили, и это главное. Секретарша сомневалась, подняла трубку, собираясь звонить шефу, но я не дала ей шанса. Пересекла приёмную и вошла в кабинет мужа без стука. Он сидел, уставившись в экран компьютера, вид имел очень занятой.

– Вера? – удивился он.

– Да, – согласилась я с очевидным и села в кресло напротив.

Максим помолчал, подумал, я даже ждала появления охраны, которая просто выкинет меня из офиса, но бог миловал.

– Что нужно?

– Илья хочет тебя убить.

– Что? – дальше последовала нецензурная брань.

Спустя пятнадцать минут, стакан моих слез и тонну мата, я сумела объяснить что к чему. Максим стоял у окна и нервно курил, я сидела и рассматривала свои ногти.

– А тебя-то что сюда привело?

– Я поняла, что если он так легко может избавиться от тебя, что мешает ему убить меня, и заполучить опеку над Данькой? Или даже его? Мне страшно, Макс.

– Тебе страшно? – заорал Максим повернувшись ко мне. Сигарету бросил на пол, и теперь она тлела, прожигая в ковре дырочку. – Где, блять, твои мозги были?

– А почему ты не поинтересовался наличием мозгов, прежде чем жениться? Да ты не знаешь меня совсем?

– Не знаю? – вкрадчивым шепотом спросил Макс. – И какая же ты?

– Вот такая! – крикнула я и бросила чашкой с остывшим кофе в стену. Фарфор разбился, тёмные подтеки украсили обои. – И такая! – смела со стола бумаги, монитор, клавиатуру. – А ты, блядь, держишь меня за домашнюю клушку и трахаешь все, что шевелится!

Максим толкнул меня на кресло, пригвоздил к нему рукой. Я тяжело дышала, а у Максима глаза стали такими темными, что даже крапинки исчезли. Я подумала – если он меня сейчас убьет, то будет прав. Заслужила. И не сегодняшними выходками, а тем, что посмела рискнуть благополучием сына.

– Я убью тебя, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – И мне за это ничего не будет. Понимаешь? – я кивнула. – Боишься?

– Нет, – я стряхнула с себя его руку. – Устала бояться, устала быть собственной тенью. Максим, придумай что-нибудь!

Я встала, поправила сбившуюся юбку, пошла к дверям. Меня догнал голос мужа.

– Твой Илья отнюдь не в Праге жил последние четыре года. В тюрьме сидел за мошенничество.

Такого я не ожидала. Споткнулась, оперлась о дверной косяк. В голове тысячи мыслей, и ни одной стоящей внимания.

– А зачем ты его привёл в наш дом?

– Вера, – устало сказал Максим. – Больше половины людей, с которыми я имею дело, в прошлом судимы. Илью я с детства знаю. Он вылезти из тени хотел, деньги отмыть… Я дал ему такой шанс.

– И кто из нас больший дурак, – горько сказала я и покинула офис.

Вечером Максим приехал домой. Долго плескался в душе, я сидела в гостиной и не спускала ребёнка с рук. Данька капризничал, он хотел играть, а не сидеть у мамы на коленях, словно привязанный. А выпустить его было сильнее меня.

– Давай порисуем, - предлагала я.

– Неть! – кричал Данька и обиженно хмурился. – Бо! Гулять!

Булька, заслышав «гулять», начинала поскуливать и носиться вокруг кругами, ожидая прогулки. Но мной овладела паранойя. Я представляла за каждым тёмным углом Илью с пистолетом, и мой бедный ребёнок сидел дома. Наконец, Максим вышел из душа. Начисто побритый, в любимом халате, такой домашний.

– Пусть погуляет, – кивнул на Даньку. – Только с охраной и возле дома.

Ребёнка увели, я понимала, что меня ждёт серьёзный разговор и осталась сидеть на месте. На полу раскиданы бумаги и карандаши, останки паровоза, разобранного Данькой на части, все как обычно, и мы сидим, молчим. Тоже уже обычная картина.

– Максим, давай мы уедем. Хоть на неделю. Мне неспокойно тут.

– А мне, блядь, неспокойно, когда мой ребёнок неизвестно где с ветреной мамашей! – крикнул он. Затем усилием воли успокоится и продолжил. – Останешься здесь, с охраной.

– А что Илья? – осмелилась спросить я.

– Я его накажу. Он, сука, инвалидом без копейки денег останется и будет культю на паперти демонстрировать.

Максим сжал кулаки, я поежилась. Нет, мне не было жалко Илью. Илья - это человек который воспользовался моей наивностью и недолюбленностью, навешал лапши на уши, заставил бояться. Нет, и себя мне не жалко, так мне и надо. За Даньку страшно.


– А где он?

– На дно залег. Ничего, я из него и все деньги выжму, и всю кровь.

Максим хотел мести. Я хотела безопасности своего ребёнка. Я не знала специфику работы мужа, по каким каналам вытягивались, уводились из бизнеса деньги, понимала только, что Илья останется у разбитого корыта. Сам Илья исчез, что меня нервировало. Я умоляла Максима спрятать Даню, но мы продолжали все также сидеть дома, под охраной уже трёх человек. Я никогда не любила свой дом, а теперь и подавно чувствовала себя, как в тюрьме.  Илья позвонил мне на третий после того разговора день. Я увидела его имя и буквально почувствовала, как кровь холодеет в жилах. Оглянулась зачем-то, словно Максим был за спиной, и взяла трубку.

– Алло?

– Ты пожалеешь, сучка. Я убью и Максима, и ублюдка вашего, а тебя убью после свадьбы, пригрею молодую вдовушку.

Он захохотал, у меня по спине побежали мурашки. Я молчала и буквально слышала его дыхание по ту сторону трубки. Я не могла оправдываться, не могла угрожать, вообще слова из себя вытянуть не смела.

– Че молчишь? Только колготки паковала в Прагу со мной ехать. Я покажу тебе, какая она, моя Прага.

Снова засмеялся, я поняла, что он пьян. Сбросил звонок. Я чувствовала себя загнанным зверем. Причём на гордую львицу не тянула, так, хомяк в колесе. Неуклюжий, смешной, нелепый. Все думала – насколько может быть опасен Илья? И не находила ответа.

Я паковала вещи. Втихаря, одну лишь дорожную сумку, побольше наличных. Следующей ночью одела сонного Даньку, уговаривая не шуметь, подняла на руки. Он уснул снова, прижавшись щекой к моему плечу. Тёплый, тяжёлый. Беззащитный.

Пути отхода я давно придумала. По сути, охрана Макса гроша ломаного не стоила, понаблюдать за ними пару дней, и все огрехи на лицо. Покинула дом через рядок туй, что разделяли наши и соседские участки. Соседей не было, код от ворот я знала, спокойно вышла на дорогу. На другом конце посёлка меня уже ждало такси.

Нет, я не хотела спрятать ребёнка от отца. Я хотела спрятать его от всех. Чтобы никто не обидел. А с разъярённым Максом договориться невозможно. Значит, буду действовать сама. Действовала я ровно три часа. Меня сняли с автобуса в соседнем городке, прилюдно обозвали дурой и вернули домой. Данька, проснувшись от того, что Максим забрал его из моих рук, разревелся, испугавшись, и не умолкал добрых полчаса, испуганный, невыспавшийся. Мы ехали в машине, шофер и Максим спереди, я с охранником сзади. Охранник выглядел пристыженным, но мне его терзания были до одного места. Данька все капризничал, Максим явно был пьяным, в салоне висел алкогольный дух.

– Где были вообще твои мозги, когда ты к нему в постель прыгнула?

– Где были твои мозги, когда ты привёл его в наш дом? - ответила я вопросом на вопрос. И подумав добавила : – Где тонко, там рвётся.

А рвало и трещало по всем швам. Но тогда даже я не представляла, насколько все на самом деле окажется страшно. И пожалуй отдала бы свою жизнь, чтобы не узнать. Чтобы подарить все свои бесполезные, никчемные годы жизни Даньке.

Глава 10

С потолка свешивалась липкая лента от мух. Одна из крылатых неудачниц попалась в ловушку, и надрывно жужжала, пытаясь выбраться из ловушки. Я проснулась от этого надсадного скрипучего звука, лежала, и смотрела в темноту. Сочувствовала несчастной мухе. Я её понимала. Если бы могла, то оторвала бы её крылышки от ленты, выпустила на волю…но продолжала лежать. Посмотрела на часы – всего начало второго. Телевизора в моём домике не было, из книжек только то, что уже читала, либо то, что не прочту никогда. Я уснула в восемь вечера. А теперь  лежала и смотрела в потолок, который смутно белел где-то в темноте. А затем решилась.