– Куда?

– Скорее, – я плюхнулась на сиденье, щелкнула ремнем. – Вон та машина, упустим!

Мужик спорить не стал, видимо бывалый. Искомый автомобиль стоял на светофоре, красный уже догорал, мы успели. Максим то ли не ожидал от меня преследования, то ли просто ничего не боялся. Ехал спокойно, умеренно лихача, соблюдая правила. Мимо пролетали незнакомые мне улицы, сначала частный сектор, потом барачные двухэтажки, спальные районы. Затем мы въехали в центр, где старые домики исторической ценности соседствовали с высотными бизнес- центрами. Я надеялась, что Максим приедет домой, хотя с чего бы, в разгар рабочего дня? Вот он и не поехал. Обидно, но лучше чем ничего. Удерживать такси весь день мне было не по карману, пришлось расплатиться и отпустить машину, учитывая, что парковка была платной, либо по пропуску. Такси уехало, я осталась слоняться. Район чисто деловой, несколько высоток, ни одной лавочки, ни одного продуктового магазина. Я прошлась вдоль улицы, боясь пропустить появление Макса. Рискнула и дошла до уличного лотка, где под зонтом сидела измученная девица и торговала мороженым из огромного холодильника.

К шести вечера я уже до безумия хотела писать. Ни одного приличного куста рядом не наблюдалось. Я могла бы войти в здание, в котором скрылся мой муж, за стеклянными дверями мельтешили люди. Но я боялась. Стояла, жалась за стеклянной остановкой, которая была совершенна пуста, и торчала больше для украшения в этом месте, которое пахло миллионами. Не ездили сюда на автобусах. В начале седьмого, когда я почти решилась зайти внутрь и поискать туалет, из здания вышел Саша. Это сразу же охладило мой пыл и я сочла, что вполне могу подождать ещё часик. Саша был в костюме вместо привычных джинс, вид имел деловой и сосредоточенный. На глаза ему попадаться совершенно не хотелось. Я ещё раз пересчитала свои деньги. Здесь было меньше шансов поймать попутку, чем возле рынка, после долгих сомнений я отошла в сторону. Людей стало гораздо больше, все шли домой. Я старалась не разговаривать с мужчинами, если на то не было особой нужды. Поэтому обратилась к женщине, которая была старше меня в разы.


– Извините, пожалуйста, села батарея на телефоне, не вызовете ли мне такси? Я заплачу.

Женщина смерила взглядом меня, с моими очками, платком повязанным на манер банданы, подумала. Но такси вызывала, и даже денег не взяла. Автомобиль подъехал уже через шесть минут. Я скользнула в салон, сразу почувствовав себе легче. Все же торчать несколько часов на этой продуваемой всеми ветрами остановке удовольствие ниже среднего.

Таксист включил счётчик, посмотрел на меня выжидающе. Я с тоской представила, сколько часов Максим может ещё пробыть на работе, и вздохнула, надеясь, что мне хватит денег.

– Подождём моего…мужа, – наконец сказала я. Споткнулась на этом слове, будто лгала, хотя, по сути и всем законам мы по-прежнему муж и жена. – Мне нужно знать, куда он поедет после работы.

– Выйдет дороже, – счел нужным предупредить меня таксист.

– Пусть, – кивнула я.

Откинулась на сиденье. Оно было мягким, я продрогла на ветру, а сейчас наконец начала отогреваться. После бессоной ночи меня одолевала дремота. С ней становилось бороться все труднее, я была даже рада дискомфорту, причиняемому мне мочевым пузырём. Я то и дело поглядывала на часы и на счётчик. Цифры бежали и там, и там. Максим вышел через сорок минут после приезда такси. Я с трудом сдержала вздох облегчения.

– Он, – показала я пальцем.

Автомобиль Макса выехал с парковки, мы мягко тронулись следом. Я панически боялась потерять мужа из виду и напряженно вглядывалась вперёд стискивая кулаки. Теперь Максим ехал в разы быстрее, но водитель знал своё дело. Так же я ожидала того, что Максим живёт далеко за городом, как Саша, или как мы, когда-то. Но мне везло, мне уже столько часов везёт, словно судьба пытается хоть в такой мелочи компенсировать мне последние годы. Да, эти попытки, как мёртвому  припарка, но толика везения никогда не бывает лишней.

Сейчас я в этом убедилась. Макс поселился почти в центре города. На зелёной тихой улочке, вдоль которой стояли аккуратные двух-трехэтажные домики. Никаких бетонных заборов, такое ощущение, что я в пригороде американского городка. Живые изгороди, ухоженые газоны. Не хватает мальчика, который развозил бы газеты на велосипеде, и бросал их на порог, как в голливудских мелодрамах.

 Тишина и покой, оплаченные большими деньгами. Машина Макса остановилась у одного из домов. Тринадцатый номер, как мило. Мы проехали до конца улицы, я расплатилась и осталась одна.

Где-то шумели машины, но робко, чуть слышно, словно понимая, что покой богатых людей нарушать нельзя. Ни единого человека на улице. Такое ощущение, что сюда не залетают даже голуби. Я стояла в трёх домах от нужного мне, в тени высокого и тоже пахнущего богатством дерева. Максим загонял машину в гараж. Ворота опустились, отсекая его от меня. Я обернулась – никого. Максимально спокойным шагом дошла до дома, потом не сдержавшись сорвалась на бег и практически врезалась в стену гаража.  Прошла вдоль стены, зашла за дом. Большой бассейн, несколько зонтов и шезлонгов, беседка, рядом с ней мангал. Пара деревьев, та же зелёная изгородь, но уже выше, видимо, чтобы наслаждаться отдыхом, не боясь внимания соседей. Я искала взглядом игрушки. Когда в доме есть ребёнок, они валяются везде. Во что играют мальчики неполных семи лет? Уж наверняка не развлекаются раскрасками и отрыванием голов у резиновых динозавров, как Данька в три года. Но играют определённо. Велосипед. Ролики. Мяч. Детали от конструктора. Что-то должно выдавать присутствие ребёнка. Газон был девственно чист, как и гладь воды в бассейне.  Окна дома были зашторены, казалось, что он пуст. Я отошла к кустам, которые росли в стороне от беседки, и сделала то, о чем мечтала последние два часа – пописала.

– Чтоб ты знал, Макс,  – сказала я дому, отступая в сторону от места преступления,– я обоссала твой прекрасный газон.

Никто мне не ответил, и слава богу. Буду злорадстовать молча.  Среди красиво остриженных кустов качели на двоих под зонтом. Я представила на качелях Макса и фыркнула. А вот за кустом покрытым мелкими розовыми цветами меня ждало открытие. Батут. Большой, обтянутый сеткой. Представить Максима на батуте было ещё сложнее, чем на качелях. Господи, наличие батута может говорить о том, что здесь живёт ребёнок? Мысли закрутились в голове бешеным хороводом, ноги подогнулись, я упала в траву. И подумала, боже, я ведь все на свете отдам за Даню! За то, что жив. Пусть мне будет херово, пусть сдохну, только скажите мне, что мой сын жив! И одновременно пыталась заставить себя не мечтать, не надеяться.

– Думаешь, дождя не будет? – спросил тонкий девичий голос.

Я осознала, что лежу на траве, во дворе нового дома Макса. Повернула голову. Кусты, за которыми я укрывалась были почти лишены зелени у земли. Только коричневые искривлённые ветки. Я видела газон, фундамент дома, босые ноги Макса в подвернутых джинсах.


– Самое время для барбекю! – крикнул мой муж своей невесте.

Я зажмурила глаза. Негромко заиграла музыка, запахло дымом. Я слушала голос этой девушки. Ещё не видела её лица, но у меня сложилось впечатление, что она совсем молодая. Вряд ли Максим ей обо мне рассказывал. Уезжает, оставляет её одну, так много знающую. Так неосмотрительно, так кстати.

Глава 11

Очередной порыв ветра прошёлся волной по траве, сдул с куста лист, который упал на моё лицо. Зелёный, с жёлтыми крапинками по краю, плотный, но почти невесомый. Я попыталась рассмотреть небо через его зеленую муть и прожилки, но не сумела.

– Дождю быть, – шепнула я, и сняла лист с лица.

Все так же пахло дымом, к нему примешивался запах жареного мяса. Я поняла, насколько хочу есть, представила, что сейчас выйду из-за кустов отряхивая колени, и попрошу кусочек. Чуть не рассмеялась. С неба упала первая капля, ударила меня о лоб, стекла в правый глаз. Я зажмурилась. Следующие капли были ещё менее деликатны. Лена, которую я уже ненавидела смеялась. Я отползла под батут, легла на прохладную, но сухую траву. Дождь разошёлся и бил упругими косыми струями в полную силу. Отсюда мне было видно Максима и его невесты. Та некоторое время звонко взвизгивала, словно ребёнок, а затем ушла в дом. Максим дожарил мясо, и судя по всему ушёл тоже. Я ждала долго.

Когда я вылезла из под батута дождь ещё шёл. Внутренний дворик был пуст. Я слишком устала, была слишком опустошена, чтобы прятаться, и покинула участок торопливо, но не скрываясь. Мне было все равно увидят меня или нет.

На улице Макса не ходил общественный транспорт. Я пересекла ещё две. Остановка была недалеко от шумного перекрестка. Потратив пять минут на поиски нужного маршрута, ещё тридцать на ожидание и дорогу я добралась до уже знакомого мне пятачка с рынком. Сырой, промозглый ветер не унимался. Я не знала, как включить в доме отопление. Но усталость вперемежку с холодом не хотели меня отпускать. Я вышла на улицу, набрала в поленнице дров. С третьей попытки затопила баню. И уже там, на скользкой мокрой лавке, среди клубов густого дыма позволила себе плакать. Некрасиво, размазывая слёзы по лицу, всхлипывая и повизгивая. Здесь никто не видит. Я сидела, поджав ноги, впившись зубами в кожу коленки. Наверняка останутся красные следы, мне все равно. Пот стекал по спине, а я все никак не могла согреться.

Ночью лежала, свернувшись калачиком под толстым одеялом и пыталась уснуть. Считала до сотни, потом ещё до одной, ещё…и так до бесконечности. Числа сливались в одну бессмысленную и беспощадную цифру, но пока я концентрировала своё внимание, я могла не думать. А когда уснула, снился мне Данька. О, это был очень странный сон. Я его осязала, я чувствовала, что Даня рядом, каждой клеточкой своего тела. Но я не видела его лица. Я даже не знала, как он выглядит. Понимала, что прошло несколько лет. Мой ребёнок вырос.