Ирина Шайлина - Танго втроем + бонус

– Я не хочу ехать в твой долбанный дом.

– А я тебя спрашивал?

Мы ехали по городу. В этом районе я ещё не была. Остановились перед одной из жилых высоток, въехали на подземную парковку. Я подумала, что здесь смогу привлечь чьё-то внимание, но было пусто. Дом выглядел богатым, наверняка здесь есть охрана. Хотя бы консьерж пенсионного возраста.  Мы поднялись по лестнице, а затем на лифте, не встретив ни единого человека. Двери лифта открылись прямо в холл квартиры. Персональный лифт? Может он вводил код, а я не заметила? В голове ровным фоном гудело, все же сказывалось перенапряжение. Мысли ворочались медленно, со скрипом, даже самой шевелиться было тяжело.

– Добро пожаловать в мою холостяцкую берлогу. Лифтом воспользоваться ты сумеешь. Полная звукоизоляция. Шестнадцатый этаж. Хочешь в окошко – милости прошу. А вообще, будь добра, подожди, пока я не придумаю, что с тобой делать. Можешь даже душем воспользоваться. А ещё пожрать приготовь, а? Я замучился тебя искать.

Я так и сделала. Пошла в душ, одела тёплый пушистый халат и наконец согрелась. Никогда ещё так не мерзла, как на этом долбаном юге.  Осмотрелась. Большая просторная, даже неплохо обставленная квартира. С красивой, светлой кухней, в которой сейчас сидел Саша в одних трусах, и напивался. Холодильник был почти пустым, видимо и правда утомился, страдалец, меня разыскивая.

– Мяса будешь? – спросила я.

– Буду.

Мои кулинарные способности пользовались успехом. А я так даже не против. Мне не сложно. Отбивная шкворчала на сковороде. Пыхтела под крышкой картошка. Я налила себе вина и села напротив Саши.

– Что делать будем?

– Есть.

Я поела немного. Мысли ворочались медленно. В основном на тему: сдохнуть или дать жизни ещё один шанс? Сотый уже, блядь. Ну сколько можно верить в лучшее? Пора бы уже завязывать.

– Я запутался.

Саша налил себе очередной бокал. Подумал, и налил мне. Я выпила его залпом, до дна. Бояться уже надоело, а Саша -  зло уже знакомое. Изведанное. Мясо получилось на удивление вкусным, обычно я его пережариваю. Горячая картошка была мягкой, ароматной. Если постараться, можно даже вообразить, что мы с Сашей друзья. Что он не мечтает меня убить. Просто не знает, как это сделать, так,  чтобы не испачкать свои ручки.

Мясо закончилось, алкоголь тоже. Саша достал ещё одну бутылку, а я вздохнула. Сейчас дойдёт до нужной кондиции и решит терзать моё тело. А мне надоело. Терпеть надоело. Предел пройден. И терять то нечего.

– Отпусти меня, а, Саша.

– Не могу.

Очередная порция алкоголя была выпита. Саша потянулся ко мне. Я скосила взгляд в сторону. На столешнице лежал нож. Тот самый, которым я резала картофель. Жаль, кухня не советская, в которой до любой точки можно рукой дотянуться. Я встала, но не успела. Он прижал меня к стене. Задышал пьяно в шею, но, удивительно, даже рук не распускал. Я упиралась затылком в холодную плитку, смотрела на такой недосягаемый теперь ножик и тосковала.

– Ну чем он лучше меня?

– Кто? – устало переспросила я.

– Максим. Ты так… стонала под ним. А я, знаешь, смотрел на вас, и обоих убить хотелось. Вот ты скажи, чем он лучше? Почему ты меня еле терпишь?

– Саша, он не делал мне больно. Может, в этом дело?

– Нет, – замотал головой он. – Не в этом. Это он тебя вывез. Больше некому. И он за это ответит. Нехер лезть в мои дела! Я не маленький ребёнок, которого нужно направлять!

– Конечно нет, – согласилась я. И вдруг, неожиданно даже для самой себя спросила. – Расскажи мне про него.

– Зачем? – спросил Саша. Оторвался от меня, отошёл назад, взял в руки нож, который я присмотрела. – Зачем тебе про него знать?

– Ты сам меня заинтересовал.

Саша снова себе налил. Если он будет пить такими темпами, то изнасилование мне точно не грозит. Может я даже выбраться отсюда сумею, сомневаюсь, что его лифт такой уж мудреный. Стоит только заболтать его. Переключить внимание.

– Я его ненавижу. Сначала папа на меня давил, теперь он. Я не знаю, откуда он взялся. Работал с отцом, а теперь со мной. А я сам могу! Я не ребёнок!

– Конечно нет. А у него есть семья?

Сашка глянул на меня исподлобья, подозрительно. Алкоголь мешал ему думать, и мне это было на руку. Может зря я бегала по ночам? Стоило только разговорить Сашу…

– Я больше чем уверена, что ты справиться сам, – повторила я почти по слогам. – Ты же такой… сильный.

– Да, я сильный! – крикнул Саша, я испугалась, что он меня ударит. Просто потому, что до Максима дотянуться не может, а я рядом. – Нет у него никого. Только невеста. И то, девочка-припевочка, только бантиков не хватает. Ненавижу их всех: правильные и умные. А я не так хочу! От всех хочу быть свободным.

– А дети у него есть? – спросила я, ни на что даже не надеясь. Просто пользуясь случаем. Саша хотел говорить, а я была готова слушать. Я даже налила ему ещё. Усадила на стул, рядом села. Заботливая мамочка и только. – Ты же наверняка все про него знаешь?

– Я все знаю, – сказал он и выпил налитое. Саша был слишком пьян, я боялась, что он просто упадёт лицом в стол и уснет. А я не знала, будет ли он ещё когда-нибудь таким разговорчивым, как сегодня. – Нет у него детей. Мои ребята проверили.

Не знаю, на что я надеялась. Но надежда, глупая, слепая, так крепко пустила во мне корни, выдирать теперь только с плотью и кровью. Нет сил. И верить дальше столь же слепо тоже не получается. Нескольких слов было достаточно для рождения надежды, а убить не получается никак.

– Я подумал, что можно давить на него ребёнком. Я теперь ничего не боюсь… почти. Детей у него нет, это точно. Но есть племянник.

– Что? – одними губами переспросила я. Я-то знала, что отродясь у Максима не было сестёр и братьев.

– Папа рассказал. В пример, блядь, мне его ставил. Какой ответственный. Племянника осиротевшего содержит. Усыновить собрался после того как осенью женится. И Ленка, дура его, согласна.

– Сколько лет племяннику?

Я даже голоса своего не слышала, так громко сердце билось. Ладони вспотели, я была рада, что сижу. Казалось, что ноги вообще отказали, я не чувствую их.

– Я, блядь, откуда знаю, – отмахнулся Саша. – В школу пойдёт на следующий год. Первый раз в первый класс...

Саша выпил последний бокал, а потом просто выключился. Я сидела рядом с ним, но не понимала вообще на каком свете нахожусь. Я боялась ущипнуть себя - не проснуться бы ненароком. Если это сон - я тут останусь. И Сашу я будить не буду. Пусть спит. И взламывать лифт тоже. Я даже дотащу своего насильника до постели и укрою одеялом. Колыбельную спою. А потом либо сойду с ума, либо придумаю, что делать дальше. Услышанное было настолько невероятным, что просто не укладывалось в голове. Я налила себе полный бокал и выпила. Руки дрожали. Потом сделала вовсе невероятное – достала из пачки сигарету и закурила. Посмотрела на Сашу – спит. Пусть спит, он мне ещё нужен. Теперь нужен так, как никогда и никто раньше. Подумала про Максима: моя давняя ненависть, которая грела меня все эти годы, просто игрушечное, не настоящее чувство по сравнению с тем, что я чувствую сейчас.

Она была как ребёнок: долбаный, испуганный ребёнок. До этого, я видел лишь её фотографию. С нее на меня смотрела юная девица, достаточно симпатичная, чтобы я мог перетерпеть её присутствие в своей жизни. За такие-то деньги.. сотрудничество с её отцом сулило мне неплохие барыши и очень способствовало моему становлению на следующую ступень. Сколько себя помню - всегда рвался наверх. Нет, я был не из нищей семьи. Моя мама была интеллигенткой в сотом, наверное, поколении, мне была уготована та же участь.

 Вроде как иначе и быть не могло. Отца у меня не было - разговаривать на эту тема дома запрещалось. Мать работала преподавателем в вузе, страшно гордилась своей работы, тихо мечтала возглавить кафедру, а ещё больше о том, что её возглавлю я.

Но это мне было не интересно. Мне совсем не нравилось жить от зарплаты до зарплаты. Не нравились супы в огромных кастрюлях, сваренные на несколько дней вперёд, так как мама не успевала готовить каждый день. Не нравилось стоять в магазине после уроков и перебирать в кармане мелочь, высчитывая хватит ли на чипсы. Мне хотелось быть богатым. Хотелось восхищения девочек. Всемогущества, которое дарили деньги. А не все вот это все...

 В университет я все же поступил. В мамин, естественно. Но быть безденежным студентом было ещё печальнее, чем школьником. Разница в благосостоянии абитуриентов была вопиюща - она бросалась в глаза. Во втором семестре я уже подрабатывал. Вначале по-мелочи, мама страшно гордилась мной. Затем, в ущерб учёбе, и не совсем законно. В тюрьму не хотелось, но как заработать денег совсем вот законно, с нуля, я не знал. Не знали этого и мои друзья. Поэтому все шло так, как шло.

 В начале второго курса я купил свою первую машину. Но восхищение одногруппников уже не грело душу. За исключением нескольких человек, с которыми я впрочем почти не общался, все казались детьми. Думали о тряпках, о наркоте, сексе и алкоголе. Большинство из них строило планы как трахнуть друг друга, и находило это очень увлекательным. Мне было лень. Мне было скучно.

– Надо что-то делать, – сказал Илья.

 Илья, наверное, первый и последний мой друг. Единственный. Он меня понимал, его это дно тоже достало. Ему не нравились хрущевки и дешёвые супермаркеты с тушками куриц по акции. Его душа требовала простора.

– Сколько у тебя денег? – прямо спросил я.

Так все и началось. К третьему курсу я почти не показывался в универе. Мама глотала унижение – учиться бросил я, а унижало это её. Ей было стыдно, что я такой, какой есть. Не подходящий. Но с этим я уже смирился. Мы с Ильей арендовали подвальчик на одной из улиц нашего города. Расположен он был крайне удачно и мы потирали руки. В течение двух месяцев выбивалось (точнее, покупалось) разрешение, делался ремонт, завозилось оборудование. Мы вложили все, что было, по сути. У Ильи была однокомнатная квартира, доставшаяся от спившегося отца, её продали. Продали мою красавицу-машинку. Влезли в долги. Но мы открылись. Понимали, что на пиве и музыке много денег не сделать. Закупили игровых автоматов. Тихо, но дело пошло. К началу следующего года мы отбили почти все долги. Потом открыли вторую точку…