– Ты что задумала, Вера? – спросил он.

– Ничего. Я просто хочу приятно провести время.

– Ха, – коротко сказал Саша. – Это очень забавно.

Ни хрена не было забавно стоять голой перед мужиком, в руке которого нож. И пытаться изображать энтузиазм. Хотелось схватить халат, замотаться в него  и бежать бегом отсюда, пусть даже в окошко с шестнадцатого этажа вниз. Но я напомнила себе – Даня. Максим. А без этого чокнутого ублюдка я к нему не подберусь, и думать нечего.

– Это стокгольмский синдром, Саша, – я постаралась, чтобы мой голос звучал серьёзно.

А в конце фразы подпустила улыбку. Словно нечаянную, а на деле - запланированную. Стоившую мне миллиона нервных клеток. Наплевать на них, мне и в броне живётся неплохо. Он засмеялся. Протянул вперёд руку. Коснулся моего соска. Обвел его пальцем. Потом провёл по ключице, шее, чуть коснулся мочки уха. По скуле, до подбородка, на губы. Я задрожала. Не от его прикосновения. А от его взгляда, проницательного, он, по-моему, не моргнул ни разу даже. И я, словно, мы в гляделки играем - кто кого. Наконец, я не выдержала и закрыла глаза. Коснулась губами его пальца. Кислый лимонный сок - я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. А затем втянула его палец глубже в рот.

– В какие игры ты играешь, Вера?

– Я не играю… я так живу.

Он усмехнулся. Отложил нож, я слышала, как он звякнул о столешницу. Провёл пальцем, мокрым от слюны по моим губам. Затем рывком поднял меня за бедра и посадил на стол. Отстранился, сбросил одежду. Прижался ко мне. Боже, какая горячая у него кожа. Я закинула руки на его плечи, приникла ещё ближе, настолько, насколько это возможно. Я хотела ласкать его, это было бы очень кстати, но не могла себя заставить. Ничего… для первого раза тоже неплохо. Я же умненькая. Я учусь.

Мои ноги обхватили его бедра. Член упирался в промежность, я очень переживала, что вновь окажусь суха и это его разозлит, покажет, насколько я притворяюсь. Но, блядь, я могла заставить шевелиться свои руки и ноги, но как заставить себя возбудиться? Сашка гладил мою спину. Молчал. Это молчание меня пугало. Казалось, я недоигрываю и он не верит.

Тогда, когда надо мной глумились, мне было слишком больно, чтобы даже думать. Саша - мудак. Но он не умеет делать так больно. Сейчас его руки касались меня даже нежно. Скажи себе, что это Максим. Да, ты его ненавидишь. Но тогда, да и всегда, он был лучшим. Самым последним подлецом и самым нежным любовником. Представь себе, что это его руки. Что тебе девятнадцать и ты не знаешь, насколько паршив этот мир. Что ещё веришь, что все может быть… не так. Не так, как все вышло в итоге.

– Ты меня хочешь? – спросил он снова. С недоверием.

– Да.

Он рывком толкнулся внутрь меня. Максима вообразить так и не удалось, слишком много образов смешивалось, стоило только закрыть глаза. Но тело, видимо, смирилось. Или просто… Максим его вылечил. Неважно. Главное мне сейчас, чтобы Саша, мой персональный маньяк, был доволен. Он двигался во мне глубокими, размеренными толчками, стол чуть поскрипывал в такт. Я оторвалась от его плеч, откинулась назад, чтобы дать ему больше свободы действий. Чтобы он быстрее кончил. Тарелка с сырниками упала на пол, запахло творогом. Я ударилась локтем и не сдержала стона. Саша наверное решил, что от удовольствия, ускорился, и вскоре застонала и сам. Упал на меня, горячий, покрытый испариной, тяжёлый.

Мне было больно, он прижал меня к жёсткой поверхности стола, которую я чувствовала каждым позвонком. Но я терпела. Обняла его. Глаза открыла и смахнула с его лба порядку волос.

– Видишь Саша, я на твоей стороне.

Он поднялся, надел шорты, оставив меня распластанной на столе.

– А раньше на чьей была?

Я промолчала. Сказать было нечего. Раньше я просто существовала, а сейчас у меня цель есть. Саша вышел на лоджию, запахло дымом. Я убрала бутылку в холодильник, надеясь, что сегодня он к ней уже не вернётся. И как была, нагая, прошла следом за ним.

Вид открывался шикарный: море, горы, лес. Сам город. Я села, словно собачка, у его ног, любуясь дымкой горизонта через стеклянные стены. Саша тяжело опустился рядом со мной. Докурил, размахнувшись бросил сигарету вниз и повернулся ко мне.

– Ты странная.

– Да, – согласилась я. – Зато твоя.

Сделала над собой усилие, приблизила его лицо к своему. Так, как когда-то давно заглядывала в глаза Максима. Здорово, что у Саши глаза совсем не такие. Не стоит смешивать. Даже в голове. Славно, что у меня это не получилось. Тем более не стоит привязываться. Ты - всего лишь инструмент, Саша. А я твоя игрушка. Странная, непонятная. Интересная. И надеюсь исчезнуть до того, как исчерпаю твой интерес до дна. В такие игры я и сама ещё не играла. И даже не ожидала, что это будет так увлекательно.

Я лизнула его губу, а затем поцеловала. Он не отвечал, скорее позволял мне себя целовать. Наверное, я - лысая и чокнутая девица, его пугала. Так даже лучше. А то, что он меня хочет, я и так знаю. Я льнула к телу Саши, а сама думала. Обо всем сразу. О Максиме. О том, насколько сладка будет месть. Обо всем думала, кроме Даньки. Это потом. Когда убью всех, своими или чужими руками, когда крови напьюсь, когда стану свободной и цельной. Тогда я заберу своего ребёнка.


Так прошло два дня. Иногда, мне казалось, что я не существую, что это просто бред, плод моей больной фантазии. Порой я вспоминала про Бульку, оставшегося на веранде пустого дома. Максима. Забрал ли он щенка? Озаботился ли моим отсутствием, или наоборот, вздохнул с облегчением?

 Я не могла спать. Снова. Лежала в темноте, играла в игрушку. Только сама была игрушкой. Большого испорченного жизнью мальчика. Мне ничего не хотелось. Я могла бы взять книгу или хотя бы телевизор включить. Но вместо этого лежала и слушала дыхание Саши. Он дышал глубоко и размеренно. Здоровый сон не обремененного угрызениями совести человека. Мне бы так… Саша словно услышал мои мысли. Ровное дыхание сбилось, он зашевелился. Я привычно уже придвинулась к нему ближе, прижалась, словно успокаивая собой. Он уткнулся лицом куда-то в мою грудь, затих.

– Ты спишь когда-нибудь?

– Наверное, – улыбнулась я. – Точно не уверена.

Он замолчал. Скользнул руками по талии, обнял, прижал ещё крепче. В комнате было жарко, кондиционер работал еле-еле. Вызвать бы мастера, но как, если мы сами от мира прячемся? В раскрытые окна залетал запах моря, но ветра не было, лёгкие занавески висели совершенно неподвижно.

– Ты меня ненавидишь? – спросил снова Саша.

– С чего ты взял?

Я и сама поняла вдруг, что моя ненависть к нему уже не такая острая, как было ещё несколько дней назад. Спектр ненависти сместился. Теперь я всеми силами ненавидела Макса. Так, что если бы я умела убивать силой мысли, он наверняка был бы уже мёртв. На Сашку сил уже не осталось.

– Мне ведь тоже херово, – протянул он в темноту. – Веришь? Думаешь мне легко? Думаешь, если я богат, то и жизнь моя удалась?

Я ничего не думала, мне было лень. Баюкала его в объятиях, ждала, что он дальше скажет. Была больше, чем уверена, что на этом он не остановится, и мне придётся слушать до конца, если уж ума не хватило вовремя уснуть. Так и оказалось.

– Я же нахер никому не нужный был, – продолжил Саша. – Мама таскалась по вечеринкам. Благотворительностью занималась, по детдомам ездила. Начисто забывая, что у неё есть свой сын. Да про меня даже няня через раз вспоминала. Папа работал. Он про меня вспомнил, когда его парализовало. Мама к тому времени умерла. От одной из болячек, против которых,  с таким увлечением сражалась. Я рос сам по себе, Вера. В огромном доме. Даже собаки не было. А когда стукнуло одиннадцать, меня и вовсе отослали в интернат. В элитный, да. С такими же богатыми и никому ненужными детьми. А потом делал все, что хотел. И ничего мне за это не было. Никогда.

– Завидую.

– Да чему завидовать? Тому, что всем на меня насрать?

Похоже, обиделся. Обижать его не стоит. Надо сделать так, чтобы он ко мне привык. А не к моим упрекам.

– Я на твоей стороне, Саша, – в сотый наверное раз повторила я, пытаясь ему в голову эту фразу вложить. Главное, не поверить самой.

Я была готова заплатить за покой своим телом, я уже почти привыкла к близости с Сашей, особенно, если он был трезв. Всего лишь перетерпеть, а в этом я мастер. Но, видимо, он и правда обиделся. Отодвинулся. Я не стала к нему приставать, а вскоре его дыхание снова выровнялось.

Я прошла на кухню, сделала себе горячего чая. Долго стояла на лоджии и смотрела на ночной город. Он светится тысячами огней,  словно кидая вызов темноте, но все равно проигрывал. С кухни падал свет, я видела себя в отражении окна:  осунувшееся лицо, тёмные впадины глаз, неровно отрастающие волосы. Мне вдруг стало самой себя жаль, как Сашке, который жалел себя с упоением.

– Надо брать себя в руки, – сказала я.

Нашла аптечку. В ней разнообразнейший ассортимент, но в основном обезболивающие препараты. Я нашла несколько седативных, выпила сразу три таблетки, так как они были слабыми. По крайней мере по сравнению с теми таблетками, на которых я сидела раньше. Поняла, что рядом с Сашей не усну. Буду снова лежать и слушать, как он дышит. В остальные комнаты квартиры я даже не заходила, настолько это жилище было мне чужим. Свернулась на диванчике в холле и закрыла глаза. Спи, Вера, спи.

Проснулась я от запаха сигаретного дыма. Сначала вздрогнула. Днём я уже контролировала себя, но вот так, во сне… боялась. Потом вспомнила, где я нахожусь. Ничего приятного, но с прошлым не сравнимо. Позволила себе открыть веки. Курил, естественно, Сашка. Притащил кресло-мешок, сел напротив. Курил, пил кофе и смотрел на меня.

– Ты спала, – констатировал он.

– Да, - согласилась я. - Налей и мне кофе, я в душ.

Вскоре кофе ждал меня на столе. Я приготовила кашу, мы поели. Мне нужны силы. Трезвый ум. И надо уже начинать что-то делать. Хватит этой инертности.