Кусок великолепно прожаренного мяса – идеальный баланс, едва заметная розовая полоска посередине – превратился в груду неопрятных ломтиков, испачканных в соусе. Я решилась, подняла взгляд. Игнат словно ждал его, едва заметно кивнул в сторону двери. Я встала, стараясь не привлекать внимания, но казалось, что в спину смотрит вся шальная компания. Привычно приподняла плечи, чуть сутулясь, отпустила голову. Выскользнула из столовой и выдохнула.  Почти бегом поднялась по лестнице, убегая в который раз, заперла за собой дверь комнаты. Сбросила туфли. Никогда не понимала, зачем людям нужны такие красивые дома, если они отказывают себе в праве ходить в них босиком. Села на краешек постели, сложила руки на коленях. Чего я ждала? Боюсь, и сама не отдавала себе отчёт, я была слишком взвинчена.

Он пришёл, когда я уже успокоилась. Когда поверила в то, что он не появится. Сбросила с себя напряжение, заставила расслабиться. Лучший помощник в этом деле – вода. Я бы спустилась к морю, если бы не страх нарваться на нетрезвых друзей Александра или даже его самого. Поэтому решила ограничиться душем. Сняла блузку и юбку, аккуратно расправив, повесила на спинку стула. Повернулась к зеркалу, расплетая свои косы. Положила шпильки на трельяж красного дерева, подняла взгляд и увидела его отражение. Он стоял прямо за моей спиной. Дверь была заперта, но зачем обманывать себя? Когда это его останавливало?

Я обернулась, открыла рот, пытаясь найти слова, оправдаться. Но не успела. Он толкнул меня, с полочек попадали тюбики и флаконы, мои шпильки рассыпались по полу. Я упала, но он схватил меня за волосы, вынуждая вскрикнуть. Не громко, мне не нужно было чужое внимание, и я совершенно не желала объяснять, что друг хозяина делает в моей комнате. Он же поднял меня, толкнул о стену спиной, сильно, толчком вышибая воздух из лёгких. И сжал руку на моём горле. Я судорожно пыталась вдохнуть, он смотрел на меня и молчал, словно и в самом деле ждал, что я сделаю ему одолжение и сдохну.

– Блядь, – наконец сказал, я видела, что он пытается себя контролировать, чтобы и правда не убить меня. – Это такая традиция – трахаться с моими партнёрами? Ты так свято блюдешь её, что готова преследовать меня по всей России?

– Я…я не сплю с ним, – прохрипела я, пытаясь оторвать его пальцы от своего горла.

– Спи, с кем хочешь, – прошипел он в моё лицо.

Резко отпустил меня, я сползла на пол, свернулась калачиком. Остро чувствовала свою наготу, я была в одном бельё, свою ненужность, его презрение. Я пыталась не плакать, а он прошёлся по комнате, выдвигая шкафчики, швыряя мои вещи на пол. Нашёл рюкзак, вытряхнул его содержимое. Подобрал мой паспорт, открыл его, присел на корточках прямо возле меня.


– Фамилию поменяла, – удовлетворённо протянул он. – Два года сбросила. А чего имя-то оставила?

– Мне его мама дала, – ответила я, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло.

Он бросил паспорт прямо в моё лицо, корочка из твёрдой кожи царапнула висок. Я зажмурилась. Он встал, нервно ходил по комнате, продолжал разбрасывать мои вещи.

– Нет, увидев тебя в поезде, я пытался убедить себя, что это совпадение. Что ты удовлетворишь своё любопытство и уедешь. Ведь пряталась столько лет в какой-то дыре, – снова вспылил он. – Забейся туда обратно! Как нашла меня?

Я продолжала молчать. Его шаги тоже стихли, я открыла глаза, села на полу, подтянув длинные ноги. Он стоял, в руках держа распечатку фотографии, которую я нашла в сети.

– Убирайся, – сказал он. – Я не позволю сломать мою жизнь снова. Уезжай. Или я убью тебя. И я не шучу.

Он не шутил, я знала. Дверь за ним с грохотом захлопнулась. Я встала, колени чуть подгибались. Подобрала распечатку, легла на спину в постель, просто рухнула. Аккуратно расправила бумагу. Посмотрела на двух людей, которые улыбались в объектив фотокамеры.

На каком-то этапе последних лет я начала мониторить сеть. С неистовым упорством, пытаясь заполнить свои пустые никчемные дни. Я искала и не находила ничего. Удача улыбнулась мне несколько месяцев назад. Повезло мне совершенно неожиданно. Фотоотчёт с какой-то вечеринки. Фотография была подписана. Максим Григорьев, бизнесмен, со своей невестой. Тоже имя своё оставил, как и я.

Сейчас я спокойна. А тогда на меня накатила глухая ненависть. Ярость. Почему я влачу жалкое существование, прячась даже от своей тени, существование лишенное какого-либо смысла, а он, мой муж, счастлив? Я не знаю, тогда ли решила, что он не имеет права быть счастливым. Не после смерти Даньки. Он не имеет права жениться – мы даже не разведены. Не должен, сука, улыбаться, рожать новых детей, отобрав у меня единственного сына. Не знаю я и того, сколько зрело во мне желание напомнить о себе. Но когда кольцо утонуло, рухнули все барьеры, которые удерживали меня на месте.

Поэтому я здесь. Я не буду исправлять свои ошибки – на это не хватило бы всей жизни. Я совершу новую, быть может, самую бессмысленную и беспощадную. Но позволить ему быть счастливым я не могу.  Мне повезло подобраться к нему так близко, как я и не мечтала. А это судьба, никак иначе.

Глава 3

Сын спорил с отцом. В который раз за последние дни, которые мне, к сожалению, не удавалось проводить, забившись в комнату, запершись за все замки, как мне того хотелось.


Максим уехал в тот же вечер, не оставшись на ночь подобно остальным гостям. Мне не пришлось думать о том, за какой из дверей этого дворца он проводит ночь, с какой из девиц. Я сидела на террасе и читала книгу. Точнее, делала вид, что читаю. Александр отбывал сыновний долг и катал коляску с отцом по саду, я ждала. До меня то и дело долетали отдельные возгласы, фразы, хотя я не пыталась прислушиваться.

А все дело было в деньгах. По всему выходило, что Александр далеко не так богат, как ему хотелось. Несмотря на инвалидность, Игнат держал в руках все деньги семьи. А его сын хотел вложиться в какое-то рискованное предприятие, но не получал на это соизволения. Бесился жутко, смешинки из глаз исчезли. Меня либо не видел в упор, либо рассматривал куда более пристально, чем того позволяли приличия. Впрочем, о каких приличиях я говорю? Я старалась избегать его настолько, насколько это было возможно, даже к морю ходить перестала. Почти все время проводила рядом с Игнатом, став буквально идеальной сиделкой.

Александр поднялся быстрым шагом и исчез в доме, бросив отца в саду, но зато не удостоил меня и взгляда. Я отложила книгу и вернулась к своим обязанностям. Дом был тих, пустынен после толпящихся гостей. Быть может, Александр заскучает и тоже уедет…

Вечером я спустилась на кухню. В это время суток в доме не было никого из обслуги, постоянно здесь жил только садовник, он же охранник, он же сантехник и прочее-прочее. Но жил он в сторожке в глубине сада, ближе к воротам. Наталья и две девочки, которые убирали дом и помогали на кухне, уже ушли, так что я могла вообразить себя полновластной хозяйкой этого царства, полного хромированного блеска кастрюль, лёгкого гудения техники и пряного, не выветривающегося запаха.

Я подошла к большому двустворчатому холодильнику. Здесь всегда стояло несколько видов свежевыжатого сока – на закате жизни хозяин озаботился своим здоровьем. Я налила себе яблочного. Яблоки были из местных садов, ароматные, с лёгкой кислинкой. Сок из них получался удивительно вкусным, почти прозрачным. Сделала глоток. Аромат свежих спелых яблок перебил сигаретный дым. Проклятье, подумала я. Ведь так все хорошо начиналось. Тогда, в самые первые дни.

Александр стоял, прислонившись к дверной арке, курил, ни сколько не заботясь тем, что пепел падал на чистый пол. Смотрел на меня. Я напомнила себе – он зол. Лучше не провоцировать, сорвется на мне. И никто ему ничего не скажет. Как бы не ценил меня Игнат, боюсь, собственный лоботряс сын ему важнее и нужнее.

– Добрый вечер, – мой голос был максимально нейтрален.

Александр кивнул, не ответил. Трусиха, сказала я себе. Просто иди мимо, и все. Я допила сок в несколько глотков, поставила стакан в посудомоечную машину. Обернулась – смотрит. Смотрит, молчит, курит. Сигарета дотлевала. Я почему-то представила, как она, шипя, оставляет уродливые пятна на белой коже, как противно пахнет паленым. И вздрогнула. Александр улыбнулся. Мужчины как животные. Хищники. Они чувствуют твой страх, наслаждаются им. Ни в коем случае не стоит его показывать.

Он оттолкнулся от косяка, прошёл мимо меня, затушил сигарету в раковине, там же и оставив. Я подумала, что Наталье, наверное, не привыкать. И сделала шаг. Потом ещё один. И возликовала, не так все и страшно. Не настолько я ему нужна. Но радовалась я рано. Одно движение, и мое запястье крепко стиснуто в чужой руке. Я выругалась, мысленно, разумеется.

– Отпустите.

– А если нет?

– Вам это не нужно, – спокойно ответила я. – А мне тем более. Вам просто скучно. Отпустите, я пойду, ваш отец меня ждёт.

– Отец, значит? – Александр чуть подтянул меня к себе, легко ломая сопротивление, он был гораздо сильнее меня. – Будешь ублажать его дряблое парализованное тело? Он ещё силён? У него стоит?

– Хватит, – крикнула я и выдернула свою руку. Шагнула назад, потерла ноющее запястье. – Не говорите того, о чем будете потом жалеть.

И бросилась прочь из кухни, грохоча каблуками туфель.

– Как бы ты не пожалела, – крикнул он вслед.

Я побежала не к себе. Там, за дверью с хлипким замком, который не смог сдержать Максима, я не чувствовала себя в безопасности. Я пошла к Игнату. Он ещё был властен над сыном, пусть и власть эта носила чисто номинальный характер. Я не стала жаловаться, это было бы бесполезно. Просто провела с ним следующие два часа, хлопоча, словно наседка, не отходя ни на шаг.

Ко мне вернулась бессонница. Мысли то и дело возвращались к баночке с таблетками – выпить, провалиться в сон. Но я не чувствовала себя в безопасности. Мысль о том, что Александр может войти, а я буду совершенно беспомощна, отрезвляла. Забылась коротким сном только на рассвете.