– Господи, великовозрастные дети, – констатирует Лена.

А я завидую. Мы ещё слишком трезвы, солнце собирается садиться. Я тянусь к бокалу и опрокидываю его в себя целиком. Думаю о своей даче на мысе, поросшем лесом. Там не так роскошно как здесь. Но там так тихо. Там можно притвориться, что в мире нет вообще никого. Только я и море. И кресло-качалка, которое я купил зачем-то, но так ни разу и не воспользовался. Я пью ещё, но дозы слишком мало для опьянения. А я хочу быть пьяным.

– Макс, – Саша машет мне из бассейна. – Дай мне штаны, а!

Господи, как он меня бесит.

– Лен, – прошу я. – Выдели ему одежду. Любую, мне все равно. Сожгу потом, в мангале вон.

Лена вздыхает, тяжело поднимается и идёт в дом, Саша, оставляя мокрые следы, за ней. Наши гости все так же заняты друг другом. Не знаю, чем я думаю. Может меня толкает все та же зависть. Я прыгаю в воду, к самому дну. Открываю глаза – вижу только темно-голубую муть. Не дышу долго-долго, так, что лёгкие раздирать начинает, потом выныриваю. Верка сидит на краю, свесив ноги в воду, в руках бокал, вид скучающий. Ещё бы, Саша, свет очей, отсутствовать изволит. Я подплываю ближе, хотя ненавижу себя за это. Здесь дно не такое глубокое, я уверенно стою, вода мне по грудь. Вера напротив меня, смотрит сверху вниз, почти как в моём сне. Так же снисходительно.

– Зачем ты строишь из себя такую дурочку?

– Саше нравится, – пожимает плечами она. – А я существо подневольное.

– Я предлагал тебе выход. Я все ещё могу тебе помочь. Надеюсь. Одно твоё слово - и мы тебя вывезем. А дальше сама, тебе не привыкать.

– Господи, как много ты говоришь, – вздыхает она. Отпивает от бокала, ставит его в сторону. – Мне скучно.

Я не могу поверить, что в этой женщине живёт та самая Вера, которую я знал. Иногда мне кажется, что я её вижу. Но эта её сумашедшесть просто выталкивает все знакомые черты. Но эта Вера… тянет меня к себе  не меньше чем та, прежняя. А уж которая из них настоящая, наверное и она сама не знает.

– Иди сюда, – манит она пальцем.

Я, как заколдованный, делаю шаг вперёд. Она разводит ноги в стороны, как в моём долбанном сне. Чуть загорелые бедра, согнутые колени. От них скольжу взглядом к промежности, скрытой тонкой полоской ткани. Сглатываю. Ненавижу себя. Отрываю взгляд от трусиков и тогда замечаю их. Рябь едва заметных, округлых шрамов. Их много, наверное десятки. Я не могу посчитать, гнев застилает глаза.

– А ты думал я в игрушки играла с Ильей? Не стоит делать вид, что ты не знал, – чуть наклоняется вперёд, ближе ко мне. Грудь, едва перехваченная лифом купальника прямо перед моими глазами. – Но я ведь и такая тебе нравлюсь, верно?

И касается губами моего рта. Её губы сухие, чуть солоноватые. Язык горячий, обжигающий. Мне хочется плюнуть на всех, притянуть её к себе, ближе, всю целиком. Целовать и кусать. Но она не даёт мне шанса. С громким плеском падает в воду, исчезает в прохладной голубизне, выныривает у другого бортика. Как ни в чем не бывало. Идёт к Саше, который в моих любимых шортах – видимо изощреная Ленкина месть. Судя по довольному виду моего партнёра - поцелуй прошёл мимо него.

Я вновь опустился на самое дно, задержав дыхание. Я не знаю, что делать дальше. С Верой, с моей жизнью, с Ленкой в конце концов. Просто так меня жена не отпустит. Она выпустит из меня всю кровь, по капле. Может даже слизывать её будет, улыбаясь солёными губами, показывая красноватые от моей крови зубы. Я должен уехать. Сейчас, сегодня. Потому что я просто не представляю, как сказать ей, что Данька жив.

Глава 23

Я сошла с ума. Определённо. Интересно, а есть ли вообще предел? Насколько я далеко зайду в своем желании довести Максима? Лена откровенно скучала. Если прикидывать, кто сколько выпил, то получалось, что мы с ней меньше всех. Я всячески создавала иллюзию того, что пью много. Но мне даже алкоголь был не нужен – я была пьяна своим безрассудством.

На моих губах горел поцелуй. Я сама его поцеловала. Меня смешили его взгляды, в которых похоть пополам с ненавистью, сам чёрт толкнул под руку. Когда я развела ноги, Макс, стоящий в воде напротив меня оказался почти между них. Сама по себе провокация. А потом я просто наклонилась и поцеловала его. Коротким, но откровенным поцелуем. Он не ожидал этого, но его рот сразу раскрылся навстречу моему. Я оторвалась от него усилием воли, нырнула в воду, которая нисколько не остужала, и поплыла к Саше. Он был в невыносимо зелёных шортах по колено, футболкой заморачиваться не стал, щеголял поджарым торсом. Красивый мужчина. Опасный и ненужный. Слишком склонный к крайностям.

Я остро чувствовала присутствие Макса. Совсем близко, за спиной. Смотрит, наверное, на руки Саши на моей талии, точно смотрит. Подогревает меня на ещё большие безрассудства.

– Танцуем! – крикнула я и выпила бокал до дна.

Парень, имени которого я так и не запомнила, защелкал пультом, выбирая мелодию. Популярная, бессмысленная, бьющая по ушам. Самое то, что сейчас нужно. Не заморачиваться с одеждой, танцевать так - пусть смотрят. Танцевать я умела и любила, но слишком часто отказывала себе в этом удовольствии последние годы. Тело словно просыпалось, заново вспоминало, как  это - двигаться в такт с музыкой. В какой-то момент я вообще забыла о присутствующих. Вообразила, что я одна, что их нет никого. Это было  невероятно здорово, лучшее, что со мной случалось за все эти месяцы. Просто двигаться, позволяя чувствам выливаться в музыку. Возможно, это был сумасшедший танец. Когда я остановилась, чувствуя, что просто задохнусь сейчас, мою кожу покрывала испарина, лямка лифчика врезалась в кожу, грозя соскользнуть, а стриптиз в мои планы не входил. Музыка тоже смолкла, словно споткнувшись, в незваной тишине хрипло раздавалось моё дыхание. Я повернулась. Все пятеро, даже не от мира сего парень с колонками, смотрели на меня в упор. Сумерки мешали мне разглядеть выражение их лиц.

– Концерт окончен, – развела руками я, чувствуя себя полностью опустошённой.

– Ты прекрасна, детка!

Саша захлопал в ладоши, его аплодисменты показались издевкой. Я сделала реверанс, который тоже, боюсь, выглядел нелепо. Макс отвернулся, потянулся за бутылкой. В руках опять сигарета. Устала. И от этого маскарада устала, и от жизни вообще. Я прошла к дому мимо бассейна. Гладь воды была ровной, в ней золотилось садящееся солнце. Окунуться желания не возникло.

Я прошла на кухню. На одной из стен висело большое, круглое зеркало. Зачем оно на кухне? Смотреться в него не было никакого желания, я себя там не узнавала. Чужая, не знакомая мне женщина. Я открыла кран, попила воды прямо из него, наклонившись. Шаги. Кто-то вошёл на кухню. Я думала, что Саша, он предпочитал не оставлять меня одну. И правильно делал. Но я ошиблась. Это была Лена. Вид утомленный, вокруг оленьих глаз тонкая сеточка морщин.

– Вера, – сказала она, подавив тяжелый вдох. – Что тебе от нас нужно?

Я промолчала, тогда она решила уточнить.

– От Макса.

– Он знает, – я не хотела обсуждать с ней, открываться ей рано.

– Я передумала. Я не хочу знать, что вас связывает. Я просто искренне надеюсь, что ты исчезнешь из моей жизни и оставишь моего мужчину в покое.

Мой мужчина. Все во мне всколыхнулось всего на этих словах. Захотелось взять эту дуру за волосы и приложить головой об стол. Как со мной делали. И рассказать о мужиках, и о том, что они вообще такое. С чем жрать их. И что даже сотня мужиков не стоит одного ребёнка. Пусть оставляет себе Макса, Сашку, только пусть отдаст мне моего ребёнка. Только не решает ничего эта девушка. Ей только кажется, что она значима и нужна. А по сути – пустое место. Такое же, как и я.

Я мою руки. Вода ледяная, кожа ладоней розовеет. Брызгаю на лицо, покачиваясь выхожу снова на улицу. Силы меня оставили. Беру у Саши бокал из рук, выпиваю залпом. Крепкий алкоголь обжигает, но согреть не может. Мне кажется, что я и правда умерла тогда, почти четыре года назад. Но функционирую до сих пор чудом, как зомби. Неизвестно, что мною движет, но взволновать труп уже ничего не сможет. Я как никогда близка к тому, чтобы сдаться. Во мне не осталось сил даже на ненависть. Сломалась у Сашки игрушка.

– Хочу домой, – говорю, когда Саша находит меня сидящую на ступенях.

– Детское время, – недовольно морщится он. – Поехали в ночной клуб.

Я понимаю, что мне нужно ехать. Чтобы не терять его из поля зрения. Но сил на это нет. Я представляю себе толпу пьяных людей, меня передергивает. Смотрю через Сашкино плечо. Макс разжег огонь, он ярко полыхает. Сидит прямо на траве, курит, жестикулируя рассказывает что-то долговязому парню. Лена сидит в беседке, уже темно, мне её плохо видно. Но я знаю, о чем они со своей подругой говорят. Я буквально чувствую их едкие взгляды. Зря я все же это затеяла. Хотела лишить их душевного равновесия, а в итоге сама расклеилась. Я уйду, а они тут согреют друг дружку. Проводят гостей, соберут вместе посуду. А потом сядут у огня с бокалами вина в руках и выбросят меня из головы. И все.

– Поехали, – говорю я, ненавидя себя за слабохарактерность. За то, что делаю то, что не хочу, в страхе потерять ненадёжную Сашину поддержку – единственное, что у меня сейчас есть.

Я даже не стала прощаться с Максом. Ни, тем более, с Леной. Подобрала с земли чуть отсыревшие шорты с футболкой, нашла сброшенные босоножки. Все, к походу в ночной клуб готова. Макияж для слабаков. Саша не был пьян до своего обычного состояния безрассудства, за которым наступает долгий, похожий на кому, сон. Но выпил он прилично. Тем не менее без страха и зазрений совести сел за руль. Я промолчала – нотации он воспринимал негативно.

Сразу же закурил. Включил музыку, прибавил громкость. Я поморщилась, надеясь, что в темноте выражение моего лица не будет заметным. К сигаретному запаху примешался запах алкоголя – он захватил с собой бутылку и теперь пил из неё, запрокинув голову. Автомобиль тронулся, я с тоской обернулась на оставленный позади дом. Он светится окнами, я снова представила тишину и уют, которые ждут его обитателей. Гости выпровожены, они наслаждаются покоем и друг другом…