Машина вернулась, чуть задела поребрик. Я подумала, что славно было бы доехать до ближайшего столба и въехать в него, желательно на большой скорости. Хотя вспомнила о Максиме, представила его на похоронах: "Сегодня стало одной сволочью и одной шлюхой меньше!" Нет уж, буду жить дальше, доведу его до точки кипения. Чтобы не наслаждался ворованной жизнью, чтобы снова в бега под новым именем.

– Оторвемся, – сказал Саша, когда мы подъехали к клубу и хлопнул меня по голой коленке.

– Угу, – согласилась я.

Мы вышли. Клуб походил на огромный бункер, апокалиптическое бомбоубежище. Здоровая бетонная коробка, глубоко вколоченная в землю, ни грамма изящества, огромная неоновая вывеска, на которой горели далеко не все буквы. Впрочем девицу на шесте, которая зазывно подмигивала ярким, неоновым глазом, было заметно всем. Не удивлюсь, если её из космоса видно. Настроение упало, хотя куда ещё ниже. Нас пропустили сразу, несмотря на толчею у входа, видимо, Саша здесь регулярный гость.

Внутри было шумно, накурено, очень людно. Саша взял меня за руку и потащил сквозь толпу. Музыка оглушала, яркие отблески света, что пронизывали сумрак в такт басам заставляли жмуриться или смотреть в пол. Наконец, глаза привыкли и я осмотрелась. Помещение было огромным, полностью заполненным дергающейся, людской массой. На постаментах, которые были разбросаны на первый взгляд беспорядочно, танцуют практически обнажённые девушки. Их тела, причудливо разукрашены, кожа вспыхивает, когда на неё попадает отблеск света.  До потолка целая тьма метров, но виден второй ярус, на нем, судя по всему, столики. Кому придет в голову жрать в такой какофонии света и музыки, сотен разгоряченных тел?

Мы идём дальше, входим в следующий зал. Здесь незначительно тише, бар, столики, все заполненные. Неудивительно -  суббота. На сцене несколько танцовщиц, разной степени раздетости, в воздухе дым, а я наивная, думала что в общественных местах курить нельзя. Пока ждём столика, подходим к бару. Я снова пью – мне нужно как-то пережить этот вечер.

После третьей порции алкоголя бармен начинает казаться симпатичным. Мне хочется ему исповедоваться, но я понимаю, что таких как я - тут сотни, и все как один полны алкоголя и своих личных драм. Музыка зовёт танцевать, но я удерживаю себя на месте. Саша ушёл и велел ждать.

– Я скоро вернусь, детка. Ни в чем себе не отказывай.

И растворился в толпе. Я по нему не скучала. Сказано сидеть, посижу, в ногах правды нет.

– Ещё? – просто бармен.

– Валяйте.

Коктейль был вкусным, не сладким, а приятно терпким, алкоголь в нем почти не чувствовался. Я отпила. Пожалела об отсутствии телефона – он помог бы пережить скуку. Повернулась к залу. Я лениво скользила взглядом по чужим лицам. Никому из них не было до меня дела, впрочем, слава Богу. Я занимала максимально незаметное место, чтобы не привлекать к себе внимание – голубые волосы и короткие шорты бросались в глаза. От алкоголя звенело в голове. Или это усталость? Я чувствовала свою неуместность здесь.

– Жду ещё пять минут и ухожу, – сказала я вслух.

Бармен, чудом расслышавший в шуме музыки мой голос, повернулся ко мне. Я отрицательно покачала головой. Последний коктейль был допит, положенные пять минут, наверное, истекли – часов у меня не было. Меня страшил гнев Саши.  Да, он будет зол не найдя меня. Но мне было уже все равно, я устала. Я поднялась, чуть покачнувшись, все же я опьянела, надо было есть мясо в гостях, чем втихаря повара разглядывать. Теперь меня видели все, я почувствовала себя голой. Хотелось прикрыться руками, но я сдержала свой порыв и торопливо пересекла зал. На входе стоял охранник, входя я его не заметила. Он проводил меня ленивым взглядом, но интереса не проявил.

– Эй, Мальвина! – крикнул кто-то в мою спину.

Я обернулась, рефлексивно. Окинула взглядом комнату, которую собиралась покинуть. Мужчина, окликнувший меня, сидел у столика возле самой сцены. Над ним извивалась стриптизерша, на которой остались одни лишь крошечные трусики. Грудь у неё была что надо, кстати. А в глазах, наверняка, усталость. Я вдруг остро пожалела её, красивую, никому не нужную, танцующую на потеху чужих мужиков. Этот, что сидел у сцены, точно прятал в себе Илью или Сашку. Да все они здесь такие. Мужчина поманил меня к себе рукой, я интересовала его больше, чем уставшая танцовщица. Я, не отрывая от него взгляда сделала несколько шагов назад и врезалась спиной в толпу.

Абсурдно, но именно здесь я почувствовала себя в безопасности. В толпе пьяных, обдолбанных людей. Они были слишком заняты собой, танцем, хаосом, который жил в их головах. Глаза многих были закрыты. Я пробивала себе путь, работая локтями, чувствуя, как чужое веселье вливается в меня помимо воли. Толпа заразна. Мне хотелось просто закрыть глаза и танцевать до тех пор, пока я не упаду без чувств. Но я знала – расслабляться не стоит. Этот пьяный покой обманчив. Здание полно таких же мужчин, как тот, у сцены. И каждый из них уверен, что ему дозволено все. Поэтому надо уйти, вернуться домой, там у меня есть персональное зло, изведанное, и поэтому не такое страшное – Сашка.

Я встряхнулась, сделала ещё несколько шагов. Я потерялась – кругом танцующие люди. Многие из них касались, задевали меня. И мне просто не удавалось вспомнить, в какой стороне выход. На какое-то мгновения я даже запаниковала. Потом напомнила себе – это не подвал, в котором тебя держат насильно. Отрешись от музыки, которая буквально вдавливает мозги через уши. Подумай и иди.

Именно тогда, когда я определилась с направлением, меня схватили за руку. Я вскрикнула, но мой голос потонул в шуме. Было почти совсем темно, с новой мелодией свет почти померк, только ленивые, почти прозрачные лучи скользили по залу, заставляя фигуры раскрашенных танцоров на постаментах светиться серебряным. Я не могла догнать того, кто вел меня, крепко удерживая за руку, мешали плотно стоящие люди. Наверное, это тот мужчина, что назвал меня Мальвиной. За какие-то доли секунд я решила, что не дамся. Хватит, и мой предел терпения пройден. Не позволю терзать своё тело и душу. Буду кричать, царапаться, выколю ему глаза. Пусть лучше в тюрьму посадят.

Единственное, что я могла разглядеть в мерцающем полумраке – руку, урывками - плечо мужчины, его силуэт. Наконец, толпа поредела, меня резко дёрнули вперёд, я впечаталась в стену так, что перехватило дыхание. А потом мужчина навалился на меня, прижимая к стене. В этом не было ничего сексуального, он просто не хотел мне дать возможности бежать. А я… успокоилась. И засмеялась даже, расслабившись всем телом.

– Заскучал дома? – спросила я.

Он так тяжело дышал, что я слышала его дыхание даже в шуме музыки. Упёрся лбом в стену над моим плечом.

– Что ты хочешь? – с трудом произнёс он.

Мне бы в глаза его взглянуть, но никак. Впереди горячее тело, сзади холодная штукатурка стены. Пыльная, шершавая. Я подумала и серьёзно сказала :

– Волосы отрастить хочу.

Он выругался. Откуда Максиму знать, что в моей вселенной, коса - одна из составляющих спокойной жизни? В которой никто тебя за неё не схватит, не поволочет по земле, не намотает её на кулак, жёстко тебя трахая. Поэтому да, волосы длинные хочу. И жить спокойно.

Мне кажется, что он дрожит. Или это я вибрирую в такт громкой музыке? Сумасшествие сочится из меня, из каждой поры. Шепчет мне: - Ты можешь заставить его сдаться. Я закидываю руки на его плечи, удерживаясь на весу, поднимаю ноги и обхватываю его спину. Крепко. Руки Макса опускаются на мои голые бедра, ягодицы, едва прикрытые джинсовой тканью, мнут, делая мне больно.

Но его я не боюсь. Чувствую, как внизу живота зарождается тугая, горячая тяжесть. Почти забытая мной. Я уже успела забыть, что значит тянуться к мужчине, зная, что только его тело может избавить тебя от этой сладкой боли. Довести до края, принести освобождение. Сейчас мне хотелось только одного – ближе к нему. И чтобы никаких тряпок между нами. Но в голове билась мысль: – Тебе довести его нужно, а не затрахать до смерти. Вторая мысль, не менее дельная: – Ты в зале полном людей. Вон их извивающиеся тела, я вижу их через плечо мужа. А самое главное – один из них - Саша.

Я хочу отстраниться, мне нужна дистанция, чтобы лихорадить перестало. Но Макс считает иначе. Пресекает мою неуклюжую попытку отвернуться, целует меня. Не так, как я недавно, лёгким дразнящим поцелуем. Он яростен. Словно от нашего поцелуя зависят наши жизни. Словно тому, кто останется жив, достанется все. Внутри меня все кипит, но я даже застонать не могу, даже дышать забываю. Сквозь ткань я чувствую насколько он возбуждён. Я сама чувствую горячую влагу в трусах. Ещё немного, и я просто начну тереться об него, а мне хочется сохранить лицо. Остатки самообладания. В секунду, когда мне кажется, что я просто задохнусь, я отрываюсь от его губ. Жадно вдыхаю воздух, чувствуя, как меня трясёт, какие горячие у него руки. Мне мало. Я хочу ещё. Но нужно мне не это.

– Тебе скучно, да? Со своей Леночкой? Или с ней в постели так себе? Не так, как у нас было?

– Что ты хочешь? – устало говорит он в который раз уже, тяжёлое дыхание обжигает кожу шеи.

Я смотрю на танцпол, там никто так и не обратил на нас внимания. Займись мы сейчас сексом – никто и не заметит. При этой мысли в промежности тяжко пульсирует, я едва сдерживаю стон. Я зла на себя.

– Отдай мне ребёнка, – отвечаю я. – Сына моего. И я сразу уеду. И ты сможешь жить как прежде.

Он отстраняется, резко, выпускает меня из рук. Я сползаю вниз, царапая спину о шершавую стену. Сижу прямо на попе, смотрю снизу вверх. Долгую минуту Макс разглядывает меня, возможно напряженно думает, прикидывая варианты. А потом просто растворяется в толпе.

Глава 24

Саша не пришёл вовсе. Это бы меня радовало: провести ночь одной куда приятнее, чем с пьяным мужчиной, но меня пугала неопределенность. Я томилась предчувствиями. То гадала, что предпримет Макс, то пыталась прикинуть, насколько разгневан будет Саша, увидев, что я ушла из клуба. Лежала, прислушивалась к шуму лифта. Очень долго принимала душ. Наливала чай, одну чашку за другой, не допивала, к утру выстроив целую батарею из них. Уже ближе к рассвету сдалась и уснула. Спала удивительно крепко. Лечь в холле на своём диванчике побоялась, хотелось хоть какой-то защиты, поэтому спала в свободной комнате, приперев не запирающуюся дверь стулом. По крайней мере я услышу, если он войдёт ко мне.