Ромарио, мой умница и прилежный мальчик, со всеми вежливо поздоровался.


      – Вы, молодой человек, кажется, заканчивали политех? – подступил к нему отец.


      – Ну что вы, – смутился Ромыч, – я всего лишь чиню «железо» в сервисном центре. Самоучка, можно сказать.


      – И что? Никаких мечтаний и стремлений? Я в вашем возрасте уже строил планы, как получить кандидатскую.


      – Папа… – вмешалась я.


      – Виктория, не перебивай, когда я разговариваю, – тут же последовал резкий ответ.


      Ромка скорчил мне гримасу, означавшую «не лезь». Я только покачала головой.


      – Детка, надеюсь, ты не ведешь активную половую жизнь с этим парнем? – тихонько шепнула мама мне на ухо.


      – Не веду, мама! – простонала я.


      – Хорошо, – она похлопала меня по плечу. – Будь умницей, не разочаровывай отца еще больше.


      О, черт, да как же я забуду, что родилась великим папиным разочарованием!


      Отец продолжал отчитывать Ромку на тему того, как заканчивают молодые парни, не имеющие стремлений в жизни, а я думала лишь о том, как перекосилось бы его лицо, узнай папа, что мой друг – гей. Хотя… если бы это бы гей с кандидатской диссертацией, то, возможно, ему простилось бы многое.


      Знания – сила, как говорил кто-то умный, чье имя я никак не могла вспомнить.


      В это время через толпу к нам протолкался Риткин муж, Максим. Он выглядел в меру взволнованным, как и полагалось новоиспеченному отцу.


      – Привет, Вика, – бросил он, затем посмотрел на Ромку, – привет, э-э-э… прости, друг. В общем, Рита идет!


      Все тут же заволновались, принялись толкаться, оттеснив нас с Ромычем назад. Вышла Ритка, едва передвигая ноги. Моя сестра никогда не была красоткой, тут она пошла в свою мать, но в этот момент я ей искренне посочувствовала. Так можно выглядеть разве что после трех дней беспробудной пьянки.


      На руках у Ритки покоился сверток с младенцем. Родня начала передавать его между собой, сюсюкать и тискать. На месте новорожденного я бы уже истошно орала, но тот на удивление был тих. Видимо, еще не понял, в какой мир пришел, и кто его родственники.


      – Он такой милый, – прошептал Ромка, склонившись к моему уху, – красненький и сморщенный, как старичок.


      – И это ты называешь милым? – проворчала я.


      – Все равно, хочется его заняшить!


      – Заняшить?! – я закатила глаза. – Да что с тобой такое? Переизбыток ми-ми-мишности в организме?


      – Я на тебя посмотрю, когда свой появится, – хитро сверкнул глазами друг.


      Я ответила ему скептической улыбкой.


      – А я бы посмотрела на твоего.


      Радость в глазах Ромки погасла.


      – У меня с этим сложнее. Для этого надо как минимум трахнуться с девчонкой, а я это делал всего пару раз и то из любопытства. Секс, который не прет – это полное дерьмо.


      – Оу, прости… – я погладила его по руке.


      – Да и потом делить ребенка с его матерью… объяснять ему, почему я живу так, а не иначе… – между бровей Ромарио пролегла морщина. – Лучше буду нянчить твоих отпрысков. И любить их, как собственных.


      – Ты будешь замечательным дядюшкой, – поддержала я, чтобы не расстраивать друга.


      Стоп. Младенцы? Неужели я допустила мысль, что у меня они будут?


      Пока мы с Ромкой болтали, очередь дошла до меня, и Ритка с горделивой улыбкой уже опытной матери впихнула мне сверток.


      – На, Вика! Подержи!


      Мой позвоночник тут же закостенел и стал жестким. Все мышцы напряглись. Я только и могла, что открыть рот и уставиться на крохотное лицо среди пеленок. Прозрачные ресницы на розовых щеках. Миниатюрные приоткрытые губки. Курносый нос. Белесые брови. Пухлый подбородок. Я никогда не мечтала о детях. Но тут перед глазами возникло нежеланное воспоминание.


      Ден с ребенком на руках.


      Боже, как он был сексуален в тот момент!


      Малыш казался таким хрупким. И Ден так умело и бережно с ним обращался. И он умел все: покормить, успокоить, уложить.


      И если бы у нас с Деном вдруг родился ребенок…


      Я почувствовала, как мои губы растягиваются в горькой улыбке. У этого ребенка был бы самый классный отец в мире.


      Не то, что у меня.


      Или у самого Дена.


      Внезапно драный фокусник, о котором я совершенно забыла, выскочил прямо перед лицом. Я охнула. Мои руки непроизвольно дрогнули.


      Теплый сверток начал выскальзывать из них.


      Как в замедленной съемке я увидела перекошенное лицо Ритки, услышала, как охает моя мама, и как бабушка с криком хватается за сердце.


      – Оп!


      Я поморгала.


      Ромка, тоже слегка напуганный, надежно держал ребенка, почти выпавшего из моих рук.


      – Отдай сюда! – опомнилась и вскрикнула Ритка, отбирая младенца. – Ты что, нарочно?!


      – Позорище! – прошипел отец. – Руки дырявые!


      – Вика, ты бы поосторожнее, – с укоризной погрозила мне Риткина мама.


      – Простите! Извините! Переволновалась! Бывает! – отвечал за меня мой друг.


      Я только опустила голову под градом упреков.


      Ненавижу семейные сборища!


      Ненавижу гадского фокусника!


      Ненавижу… свою жизнь без Дена.



      Ночью я снова валялась без сна и смотрела в потолок. В комнате горел ночник, потому что ложиться в постель в темноте я теперь боялась. Привидение нагнало страху. Я злилась на него. На себя тоже, потому что никак не могла сообразить, что с ним делать.


      И я чуть не угробила ребенка своей сестры! Не нарочно, но… разве кто-то поверит? Мои родственники – уж точно нет. Семейное торжество прошло из рук вон плохо, все на меня косились и точили зуб.


      Я вздохнула и повернулась на другой бок. Ромка обещал помочь с выяснением личности призрака. Неизвестно как – но ведь обещал! А мой друг никогда меня не подводил.


      На тумбочке зажужжал телефон, и сердце тут же подпрыгнуло. Почему-то подсознательно каждый раз я ждала звонка от Дена. Хотя, скорее всего, это был простой самообман. И угораздило же влюбиться в такого придурка!


      Я протянула руку, взяла аппарат и посмотрела на экран. Антон. На часах – полпервого ночи. Удачное время для звонка, ничего не скажешь. Я поколебалась, не зная, стоит ли отвечать. Но любопытство пересилило и заставило поднести телефон к уху.


      – Вика, – раздался не совсем внятный голос парня, – ты спишь?


      – Если я с тобой разговариваю, то как ты думаешь? – ответила я, не особо стараясь быть милой.


      Все-таки, это он облажался, а не я.


      – Прости, – пробормотал он, – прости, прости. Я всегда чувствую себя рядом с тобой полным дураком. Ты, наверно, тоже считаешь меня дураком, да? Ты ведь всегда такая правильная и безошибочная… как… моя учительница по геометрии.


      – Ты что, нажрался?! – догадалась я.


      – Не нажрался… – мне показалось, что он икнул, – просто выпил. Немного. С друзьями. Могу я выпить? Перед встречей со злой Викой стоит выпить. Ты опять будешь на меня злиться, да?


      Я поморщилась. Антон нес какую-то чушь и явно нуждался в том, чтобы проспаться.


      – Давай завтра созвонимся. Я уже сплю.


      – Ты злишься… – он тихонько захихикал, – ты не злишься на меня, только если я тебя трахаю. Это печально. Ты меня печалишь, Вика. Неужели тебе нужен только секс? Ты грязная, развратная, пошлая девчонка. А как же высокие чувства?


      – Засунь себе в задницу высокие чувства, святой ты наш, – не выдержала я и положила трубку.


      Потом повернулась на спину, закрыла лицо ладонями и протяжно выдохнула.


      Вот дерьмо!


      – Вика! Ви-ка-а-а!


      Я открыла глаза. Звук шел с улицы, я могла отчетливо слышать его сквозь распахнутое окно.


      Стоп. Антон… орет под моими окнами?!


      Я вскочила с постели, удостоверилась, что призрачный фокусник таращит на меня подкрашенные глазищи из своего угла. Потом подбежала к окну и высунулась наружу, перевесившись через подоконник.


      Антон стоял внизу, под фонарем, в круге света. Он пошатывался. Рубашка выбилась из-за пояса брюк, а в руке я заметила бутылку пива. Все понятно, видимо, еще «догнался» по дороге ко мне.


      – Иди спать! – зашипела я. – И больше в таком виде не появляйся.


      – Вика-а-а! Я тебя люблю-ю-ю!


      В некоторых окнах дома напротив зажегся свет.


      – Да вали отсюда, идиот! – рявкнула я. – Еще мне проблем с соседями не хватало!


      Антон размахнулся и швырнул бутылку куда-то в сторону. Раздался оглушительный звон и мяуканье перепуганных дворовых кошек.


      – Я не уйду! – сообщил он, пытаясь сохранить равновесие. – Пока ты меня не выслушаешь. Сейчас или никогда!


      – Никогда!


      – Тогда я буду звать тебя до утра, – Антон кивнул в подтверждение своих слов так сильно, что голова чуть не оторвалась, – потому что нам надо поговорить.