– Не зря.


      Пауза длилась так долго, что я чуть не оглохла от грохота крови, пульсирующей в висках.


      – Не зря? – осторожно переспросил Ден.


      – Наверное, не зря, – не очень уверенным голосом повторила я, – погоди минутку.


      Оглянувшись на фокусника, я сделала ему знак оставаться на месте. Надо же как-то приручать это привидение! Выскользнув из спальни, я прикрыла за собой дверь и прошла на кухню. Включать свет не стала, просто устроилась на уголке дивана и поджала под себя ноги. Тьма окутала меня бархатным покрывалом. Хотелось закрыть глаза и просто слушать голос Дена. И лишние свидетели тут не требовались.


      – Ты еще здесь? – спросила я, потому что тишина в трубке была просто-таки мертвецкой.


      – Да, – коротко и едва слышно ответил он.


      – Антон приходил ко мне и тоже нес эту чушь. Я не ответила на звонок сразу, потому что успокаивала его.


      – Ты не обязана оправдываться. Это не мое дело. Он тебя не обидел?


      – Нет, он уже спит на диване и выглядит безобиднее котенка.


      – Хорошо. Это все, что мне нужно было знать. Пока.


      Я зажмурилась, ожидая щелчка в трубке, который означал бы, что Ден отключился.


      – Хотя… – вдруг прозвучал его приглушенный голос в трубке, – есть еще кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить.


      Я вцепилась в край кухонного стола, чтобы не произнести ни звука и не выдать своих истинных чувств. Боялась даже дышать, чтобы не разорвать ту тонкую ниточку, которая, казалось бы, протянулась через расстояние между нами.


      – Твой фокусник может быть опасен. Точнее, не он сам, а то, куда тебя могут привести поиски его упокоения. У Ильи есть друг в ментовке. И по моей просьбе он слил кое-какую информацию.


      – Откуда ты узна… – я осеклась и добавила: – Ромка, да? Ты ведь не знал, что это именно фокусник. Это Ромыч сказал?


      – Да.


      – Оу… – я испытала смешанные чувства, не зная, злиться на друга за очередную попытку откровенности или радоваться этому факту.


      – Смерть этого человека была насильственной, – поведал Ден, – его притащили на этот обрыв и сбросили вниз. Экспертиза показала. Понимаешь, Вика? Кто-то не хотел, чтобы он жил. Этот кто-то может не обрадоваться, если ты начнешь выяснять подробности смерти или жизни его жертвы. Лучше бы тебе не лезть вообще в это дело.


      – Предлагаешь мне всю жизнь провести бок о бок с призрачным мужиком? – нервно усмехнулась я, только представив себе подобную перспективу.


      Ден помолчал.


      – Не знаю… просто… не делай ничего в одиночку. Пусть хотя бы Роман этим занимается.


      – Он не видит привидение. И не слышит. Здесь сильно не помочь. Но хорошо, я буду осторожна. А может, твой друг из ментовки еще и имя фокусника узнает?


      – Если узнает, то мне сообщат. Но пока это дело считается «глухарем».


      – Неужели при нем не нашли никаких личных вещей? Одежда им ничего не подсказала? Если он был в костюме фокусника, то это должно дать хоть какие-то зацепки.


      – Насколько я понял, он был не в костюме. В майке и трусах. Кто бы его ни убил, они очень постарались замести следы. То, что ты видишь его в костюме фокусника, а не в посмертном обличье – просто чудо.


      – Просто чудо было, когда мы от бабули избавились, – проворчала я, – а это просто дерьмо какое-то.


      – Да, ты права, – мне показалось, что Ден усмехнулся, – спокойной ночи тогда.


      – Спокойной ночи, – прошептала я.


      В трубке стало тихо, и какое-то время я просто сидела так, ожидая все того же проклятого щелчка. Но незримая нить не обрывалась, и, посмотрев на экран, я поняла, что Ден так и не положил трубку.


      Это сбивало меня с толку.


      Невесомой и едва ли послушной рукой я снова поднесла телефон к уху.


      – Знаешь, я тоже хочу кое-что тебе сказать…


      – Что? – ответил он почти сразу.


      – То, что Антон спит сейчас на моем диване, ничего не значит. Я попросила, чтобы он ушел утром и больше не приходил.


      – И к чему мне эта информация?


      Меня задел его приободренный тон.


      – К тому, что, во-первых, не окрыляйся так явно, – процедила я.


      Послышался тяжелый вздох.


      – А во-вторых?


      Теперь уже вздохнула я.


      – А во-вторых, я поняла, что Антон – моя большая ошибка. Одна из самых больших.


      Сказав это, я поморщилась. Намек был слишком явным.


      – А моя самая большая ошибка – это ты, Вика, – вдруг произнес Ден.


      Стоп.


      Да он охренел?!


      – Я пытался тебя воспитать, – продолжил Ден, – но ни черта в этом не преуспел.


      – Ну не так уж и ни черта, – проворчала я. – Хотя из тебя хреновый воспитатель, кто бы спорил.


      – Я пытался тебя понять, но, видимо, это бесполезно.


      – Один раз обломался, и сразу бесполезно. Видимо, так пытался.


      – Ты можешь заткнуться и послушать?


      – О, я вся внимание.


      – Прости, что на вечеринке одноклассников так подкатил к тебе. Это было… по-дебильному.


      Я помедлила, вспоминая, как Ден прерывающимся шепотом умолял меня все забыть. Это… почти свело меня с ума тогда. Я хотела уступить ему. Но не смогла.


      – Очень по-дебильному, – с усилием произнесла я. – Ты всерьез думал, что я сразу раздвину ноги?


      – Я ошибся, – только и сказал он. – Во всем, что касалось тебя.


      Я не знала, как понимать его слова, и поэтому ничего не сказала.


      Пауза опять затягивалась.


      Я ждала от Дена еще каких-то слов. Главных. Важных. Тех, которые укрепили бы связь между нами.


      Но их не было.


      – Слушай, уже час ночи, – я заставила себя произнести эти слова, хотя все внутри протестовало. – Пора спать.


      – Да, хорошо. Спокойной ночи.


      – Спокойной. И ты не прав. Ошибкой в твоем случае было только то, что ты меня не выслушал.


      Ден шумно и протяжно выдохнул.


      – Я не спорю. Пока, Вика.


      – Пока.


      Мы снова замолчали. Я отняла телефон от уха и поднесла палец к кнопке сброса вызова. Помедлила и снова приложила аппарат к уху.


      – Ваня вчера первое слово сказал, – проговорил Ден в трубку таким будничным тоном, словно не мы только что попрощались и сделали это даже не единожды.


      – Да? И какое?


      Я по-прежнему старалась говорить равнодушно.


      – Папа.


      – Круто. То есть, хреново. Ведь ты ему не папа.


      – Да. Но все равно круто. Ведь это его первое слово.


      – Да. А я сегодня чуть не уронила новорожденного ребенка своей сестры.


      – Почему-то я не удивлен.


      – Слышишь?! Иди в задницу! К тому же, все обошлось. Ромка поймал.


      – Он молодец.


      – Да. В отличие от некоторых. Но мне до сих пор не по себе от этого случая.


      – Это в тебе совесть проснулась. Редкая птица.


      – Очень смешно.


      Прошло еще несколько мгновений напряженного молчания.


      – Я бы хотел еще раз в тебе ошибиться, Вика, – сказал Ден.


      Поток бешеной и беспричинной радости пронесся по моим венам, обдав жаром все тело. Это были не те главные слова, которые положено говорить в подобных случаях. Но что-то внутреннее, инстинктивное подсказало мне, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд.


      – Ошибайся, сколько влезет, – ответила я. – Кто ж тебе не дает?


      Он тихонько усмехнулся и положил трубку. Услышав, наконец, щелчок, я крепко, до боли сжала в пальцах твердый корпус телефона, как будто хотела его раздавить.


      Ден Овчаренко готов ошибиться.


      Супер.


      А я, кажется, готова доставить ему это удовольствие.



      – Охренеть! – протянул Ромка, когда на следующее утро я позвонила ему, чтобы поделиться новостями. – Значит, вы помирились?


      – Мы не помирились, – проворчала я, разглядывая в зеркале свое отражение и прикидывая, не слишком ли помялась юбка во время переодевания в шкафу. – Ден просто извинился за свое неадекватное поведение на вечеринке.


      – А ты?


      – А я извинилась за Антона.


      – А Антон?


      Я прикрыла глаза рукой, вспоминая, как выпроваживала похмельного парня из квартиры, а тот продолжал умолять меня этого не делать.


      – Благополучно отбыл в неизвестном направлении.


      – Мне его даже жаль, – грустно сообщил друг.


      – Тебе всегда всех жаль, кроме меня.


      – Ладно, ладно, не заводись с пол-оборота. Ты должна быть веселая и счастливая, ведь вы с Деном сделали первый шаг. Что дальше?