Я уже не плакала. Только несколько раз выла, словно раненный зверек, когда Самина доставала осколки, глубоко впившиеся под кожу.

Каждый шаг был мукой. Каждый вдох был наполнен пустотой, безысходностью…

Мне уже действительно ничего не нужно. Полнейшая апатия, отрешенность, депрессия. Подобное я чувствовала в психиатрической клинике. Амебное состояние, когда даже о близких вспоминаешь с трудом.

Я хотела разбудить в себе гнев и ярость, чтобы она снова придала мне сил… но и ее не было. Зайди сюда Джаред прямо сейчас, я бы на него даже не взглянула.

Потому что мне все равно.

Все равно!

Плевать…

Я кладу руку на свою грудь, туда, где сердце, и чувствую, как за слоем льда, скрывается невыносимая боль. Пусть там и остается.

Я спала, когда дверь в мою комнату снова открылась. Амир кивнул мне, опустив глаза в пол.

– Bent, оденьте абайю, пожалуйста. Собирайтесь, – последнее слово звучало, как приговор. Меня словно с головой окунули в ледяную воду. Я всей кожей ощутила нехорошее предчувствие.

Хотя почему нехорошее? Я сама умоляла Джареда отправить меня в бордель. Значит, это окончательное решение подонка. Выкинет меня, даже не осмелившись самолично явиться за мной. Трахнул, испробовал на мне свои пытки и… выбросил.

Я молча одела абайю, и дождалась пока Амир подойдет ко мне вплотную. Мужчина протянул мне руку, глядя на меня взглядом «надеюсь, это останется между нами». Я с благодарностью улыбнулась охраннику, и позволила ему помочь мне встать. У Амира был такой сочувствующий вид, будто он думал только о том, чтобы взять меня на руки и отнести к пункту назначения, но мы оба понимали: нельзя.

– Оххх, – прошипела я, чувствуя, как саднят свежие раны.

– Держитесь, Bent. Идти недолго. До машины, а дальше вас встретят.

Я сглотнула, представив себе мерзкого Анмарского сутенера с густой бородой и дьявольски-черными глазами. Как и у всех моих будущих клиентов… арабов. Жуть… черта с два, я попаду туда. Я придумаю, обязательно придумаю, как мне сбежать.

Оказавшись в стрессовой ситуации мое подсознание начинает искать пути выхода, несмотря на опустошение. И выход приходит быстро и резко, мне остается лишь надеяться, что мой план сработает.

Очень медленно мы с Амиром добираемся до черного Mersedes`а. Он помогает мне спускаться, придерживая под руку – видел бы это Джаред, наверное, обезумел бы от подобного поведения. Но иначе я бы просто не добралась до автомобиля.

Амир открыл передо мной заднюю дверцу машины, но сделав самое милое выражение лица на свете, я с нежностью заглянула ему в глаза:

– Амир, позвольте мне поехать спереди. Пожалуйста. Я хочу посмотреть на Анмар, хочу в последний раз… вы… понимаете? Прошу вас. Джаред не узнает об этом.

Амир смерил меня понимающим взглядом, вновь возвращая своему лицу беспристрастное выражение.

– Bent, только не делайте глупостей. Не подведите меня, пожалуйста.

Я киваю, Амир помогает мне опуститься на переднее сиденье. Облегчение. Боль тут же затухает, но стоит только ступить на ногу и обжигает снова, словно я окунаю ее в открытое пламя.

Амир блокирует двери, включает музыку. Исполнитель поет на Анмарском языке – это песня-признание любимой. Я улавливаю лишь некоторые фразы, где мужчина поет о том, что он ошибался и был не прав, и теперь готов, стоя на коленях, умолять любимую о прощении…Его голос убаюкивает меня, и я думаю только о том, что Джаред никогда не попросит у меня прощения.

И теперь оно мне и не нужно.


Я смотрю в окно, отчаянно выжидая удобного момента для осуществления задуманного.

– Он, правда, отдает меня в бордель? – тихо спрашиваю я, в последний раз надеясь, услышать «нет».

– Хозяин запрещает мне разговаривать с вами, bent. Простите, – хладнокровно отрезает Амир, и я тяжело вздыхаю, глядя на то, как сменяют друг друга идеальные, высокие, с пышными ветками, пальмы. Мы проезжаем и другую часть города, которая поражает своей роскошью… восточная сказка, иначе не назовешь. Анмар сочетает в себе две противоположные грани: роскошь востока и передовые технологии – вдали я заметила высокие здания, небоскребы, как в Нью-Йорке и почувствовала, как защищенное льдом сердце, сжалось от тоски по дому.

Я никогда не вернусь домой.

Мы сошли с трассы, Амир сбавил скорость. Удача была на моей стороне, потому что мы все чаще останавливались на светофорах. Мне оставалось только отвлечь его, и протянуть руку… Амир говорил мне, что побег в Анмаре ничем хорошим для меня не закончится. Но, думаю, все не так страшно, как он мне рассказал. Я буду кричать на английском, наверняка в городе есть туристы, которые помогут мне… осталось только покинуть эту чертову машину.

Побег не может быть хуже участи, которую подготовил для меня Саадат. Я готова бежать израненными ногами, лишь бы найти спасение.

– Амир, спасибо вам, что были так добры ко мне все это время, – я делаю непозволительный для него и для этой культуры жест, и аккуратно кладу руку на предплечье Амира. Я испытываю смущение и стыд, но иначе никак не отвлечь бдительного охранника.

– Bent, уберите руку, пожалуйста. Хозяин будет очень недоволен.

– А он уже не мой хозяин, верно? Раз так поступает со мной?

– Вы все поймете, bent. Терпение, – мягко произносит Амир, затормозив на перекрестке.

– Меня подташнивает, вы слишком быстро едите. Мы можем немного постоять?

– Исключено, bent.

– Амир, пожалуйста, – я наклоняюсь к мужчине ближе, смотрю на него, часто моргая, завлекая не своего мужчину в коварные сети. Амир старается держаться очень профессионально, но даже этот мужчина в возрасте, дает слабину. И это несмотря на то, что мое тело полностью окутано абаей…

Всегда было интересно, каково это лишать мужчину рассудка одним взглядом. Кажется, я делаю успехи.

– Сядьте на место, bent! Мне не нужны проблемы. И вам тоже! – пригрозил мне Амир, и тут я резко прикоснулась ладонью к его щеке. Не было ничего интимного и нежного в моем жесте – лишь отвлекающий маневр, прекрасная актерская игра…Амир застыл, тяжело дыша. Глядя в мои глаза, не отрываясь.

– Простите, Амир. Я надеюсь, Джаред простит вас, – быстро выдергиваю ключ из зажигания, нажимаю заветную кнопку, открываю разблокированные двери, и выбегаю, снова их блокируя. Амир заперт. У меня есть несколько минут, чтобы убежать, пока он не выбрался оттуда.

– Простите, – пролепетала я, и ринулась в противоположную от машины сторону. Я бежала так быстро, что, казалось, мои ноги не касаются земли. Превозмогая новые адские боли, я была одержима образами своего спасения, которые помогали мне… не чувствовать. Руки дрожали, поэтому ключи я выронила еще в начале своего забега. Неподалеку я увидела людное место, напоминающее огромный базар под открытым небом… и кинулась туда, к толпе, где наверняка много туристов, и я обязательно найду человека, который поможет мне. Я ступила на территорию городка, с надписью «Рынок» (на арабском), и чуть ли не задохнулась от удушливой волны различных запахов: восточные пряности, сладости, масла, все здесь собрано в один букет из восточных ароматов.

Боль в ступнях стала невыносимой, и, не выдержав страданий, я упала прямо на землю.

Попыталась встать, но все, что я смогла – это слегка подвинуться в сторону. По рынку ходило много равнодушных туристов, которые бы побоялись прикоснуться к женщине в абайе… и слишком много торговцев, которые выкрикивали названия своих товаров, заманивая посетителей. Другие везли по крошечной дорожке между лавками свои огромные телеги, наполненные всем, чем угодно: от тканей и ковров до старинных ламп, напоминавших дома для Джинов из сказки.

Только мне сейчас было далеко не до сказки… я даже встать не могла. Завыв от боли, я вновь почувствовала слезы на своих губах, уже ненавидя себя за идею побега…

Ничего… ничего, я все выдержу. Назло Джареду. Я еще помашу ему ручкой, когда его арестуют за мое похищение и издевательства, за попытку продать в рабство.

Эти мысли придавали мне сил, и, опираясь на ближайший столик с пряностями, я поднялась с колен.

– Не желаете ли попробовать, bent? – обратился ко мне араб, и тут же нахмурился, встретившись со мной взглядом. – Вам помочь? – похотливая улыбка коснулась его лица, обнажила золотые зубы… я вздрогнула, и, охваченная ужасом, покавыляла прочь.

Рынок представлял собой каменные блоки, закрытые от солнца шатрами и продаваемыми коврами. Я слышала звуки молитвы, доносящейся из ближайшей мечети, пока искала выход, или хоть кого-нибудь, кто мог бы мне помочь…

Ох, если Аллах – единственный Бог, который может меня здесь услышать, то я готова повторять молитву снова и снова…

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите пожалуйста! – но вокруг не было никого кто говорил бы на английском, или люди просто не хотели оказывать мне помощь.

– Пожалуйста, помогите! – я вцепилась в какого-то араба в шикарном деловом костюме, глядя на него с мольбой. Мужчина вздрогнул.

– Bent, чем я могу вам помочь?

– Как ты смеешь?! Позволять чужой женщине прикасаться к тебе, habibi?! – воскликнула девушка, закутанная в паранджу. У нее даже глаз не было видно, их скрывала тонкая сетка. Я резко отпустила араба, и снова ринулась вперед. Силы покидали меня. Я могла передвигаться только благодаря тому, что выпила сегодня утром двойную дозу обезболивающего.

Наконец, среди странных лавок, где продавали не самые шикарные ткани, я наткнулась на внушающую доверие вида лавку с драгоценными камнями. Она сильно выделялась среди других, находилась в полностью закрытом, каменном блоке. Не думая ни о чем, я ворвалась внутрь, искренне веря в то, что нашла свое спасение.

– Добро пожаловать! Чем я могу вам помочь? – в лавке, меня встретили трое мужчин, в свободных одеждах. Один из них поправил куфию[25] закрепленную небрежным шнурковым кольцом, и оглядел меня с головы до пят. Мне не понравился его взгляд, дыхание сперло, а ладошки вспотели за считанные секунды.