– Помогите мне! Вы говорите по-английски?! – мужчина посмотрел на меня с еще большим интересом и вскинув одну бровь, покосился на своего соседа.

Я почувствовала страх, зародившийся в районе солнечного сплетения. Кажется, зайти в закрытую лавку было ошибкой.

– Вы одна, прекрасная bent? – с легкой ухмылкой, спросил у меня бедуин (так я окрестила этих арабов, больше похожих на кочевников, а не торговцев).

Этот вопрос мне очень, очень не понравился.

Я резко развернулась, чтобы убраться отсюда поскорее, избегая ответа на подозрительный вопрос, но не тут то было. Выход мне перекрыл еще один бедуин, и взгляд его черных, как смола, очей, не предвещал мне ничего хорошего.

Мамочки…

– Куда-то спешите, bent? Я думаю, в нашей лавке вы найдете много интересного. Оставайтесь, – протянул он, на таком же корявом английском. – Мы покажем вам то, что удивит даже такую прекрасную девушку.

– Вы видели ее глаза? – напрягая подсознание, я прислушиваюсь, когда мужчина произносит слова на арабском. – Даже «Domua mein Alhabib»[26] не так прекрасен, как они. Она может очень дорого стоить.

Дорого стоить… дорого стоить. Дорого стоить… – эхо разрывает мою голову, я с диким ужасом понимаю, что побег был очень глупой ошибкой…

Господи, ну почему?! Почему так?! Я рискнула всем, решилась на побег, и угодила в жуткую ловушку.

Мужчина, стоявший в дверном проеме, закрыл дверь на щеколду, и растянулся в улыбке.

– Пожалуйста, выпустите меня. Я ошиблась лавкой… мой муж сейчас придет за мной. Он очень влиятельный человек.

– И как же зовут вашего мужа, прекрасная банат? – усмехнулся один из кочевников, подходя ко мне ближе. Второй, что стоял позади меня, тоже приблизился ко мне… я чувствовала его дыхание позади моего плеча.

– Пожалуйста… он найдет меня. Я ошиблась.

– Кажется, ты просила помощи, bent. Мы не можем отказать тебе в этом.

– Мой муж Адам бин Рашид Аль Саадат! – выкрикнула я, понимая, как это нелепо звучит… и правда, мужчины громко рассмеялись, чуть ли не придерживая свои, выпирающие из под свободной одежды, животы.

– Вы слышали? Она, к тому же, еще и глупа. Идеальная куколка для продажи. Все любят красивых и глупых девочек… – я чуть не задохнулась от отчаянья, когда мысленно перевела эту фразу.

– Разве твое имя…

– Рания! Я – Рания, да! – мужчина, стоявший позади, резко сорвал с меня капюшон. Они втроем издали резко и громкое «ох».

– Платиновые волосы, хм. Кажется, вскоре мы станем богаче самого шейха, – один из бедуинов резко дернул меня за волосы, и я закричала. Другой заткнул мне рот, в ноздри ударил мерзкий запах металла и его пота… отвратительно. До тошноты мерзко.

Голова закружилась, про себя, я вспомнила молитву, вспомнила маму, папу, и вновь почувствовала себя никому ненужной и беззащитной.

Угодившей в капкан мышкой, обреченной на верную гибель.


А потом я вспомнила Джареда, из-за которого я здесь оказалась. Да. Я решилась убежать, но если бы не он, я попивала бы сейчас чай в одном из кафе Нью-Йорка, а не скиталась по Анмарскому рынку. И не наткнулась на бедуинов, которые уже мысленно продали меня за большие деньги, и поделили между собой каждый вырученный анмарский дихарм.

В легких не хватает воздуха, боль и рука бедуина мешали мне нормально дышать.

Сколько еще я испытаю боли? Когда этот кошмар прекратится? Все это невыносимо. Жутко. Страшно.

Я пытаюсь визжать, когда чувствую, как меня хватают за лодыжки и приподнимают над землей. Жгучая волна паники почти отключает мой разум…

Я закрываю глаза, и пытаюсь подумать о чем-то хорошем, прежде чем мою жизнь заберут, продадут и сотрут «Меланию Йонсен» с лица земли.

Но единственное, что я вижу, это Джареда… боль возвращается, наполняет мои вены. Я мысленно крепко обнимаю его и умоляю прийти ко мне на помощь. Или хотя бы отомстить за меня, когда будет уже поздно.

Джаред, я не хотела, чтобы между нами все так вышло. Несмотря на всю мою ненависть к тебе, ты единственный человек, которого я любила. И если бы я знала, что никогда не увижу тебя снова, я бы сказала тебе это.

Я любила тебя. Тогда, когда ты обнимал меня на смотровой площадке… я любила тебя. Пусть это было всего лишь мгновением любви, но оно было куда ярче, чем вся моя жизнь «до».

Джаред

– Что, значит, сбежала? Khara[27], а ты где был, кусок кретина? – яростно воплю я в трубку на весь дом, не думая о том, что Рания, возможно, сделает свои выводы. Но сейчас не до Рании и ее подозрений.

– Если хоть один волос с ее головы упадет… – понизив голос, произношу я, усмиряя гнев. – Хоть один волос, Амир. И ты – труп, понял меня? Долго и мучительно.

– Адам, я найду ее, я …

– Заткни пасть. Как ты, вообще, смог допустить подобное? Что она сделала, Амир? Как отвлекла тебя? За яйца держала? Что, б…ь? Говори!

– Нет, нет. Я просто не ожидал. Bent выдернула ключи, выскочила… я не успел среагировать.

– К черту твои оправдания, – рычу я. – Разберусь на месте. Молись Аллаху, чтобы я успел вовремя.

Выбегаю из дома в повседневных светлых брюках и футболке, прыгаю в первый попавшийся автомобиль, который оказывается черным тонированным внедорожником американского происхождения, и вылетаю со стоянки.

Устанавливаю телефон в специальный держатель для навигатора, который, почему-то, отсутствует.

– Мелания Йонсен, – громко и четко говорю я.

– Показать расположение Мелания Йонсен, – отвечает мне «умный» гаджет. Я вижу на дисплее карту города с движущейся точкой. Механический голос озвучивает координаты и точный адрес, сообщая о каждом изменении маршрута объекта. Я знаю, где она. И, черт возьми, я вытрясу из нее душу, когда найду. Идиотка. Безумная, сумасшедшая, идиотка. Какому из Богов я должен быть благодарен, за то, что они послали мне разумную мысль о датчике слежения? По моему приказу его вшили в абайю Мэл. На всякий случай.

Кто бы мог подумать, что случай выдастся так скоро? Боюсь даже думать о том, что было бы, не окажись я таким дальновидным… Отправив Мэл с Амиром я был уверен, что она в безопасности, и, Shaitan ее побери, сучка снова учудила. Бросаю напряженный взгляд на карту. Точка, обозначающая Мэл, несколько минут уже не двигается. Черт.

Ее, вообще, там быть не должно.

Амир получил четкий приказ – перевезти Меланию в Асад и поселить в, проплаченных мной, апартаментах в гостинице «Sahara». Какого черта его понесло в сторону рынка?

Ответ напрашивается сам собой. Маленькая сучка как-то запудрила мозги самому стойкому из моих солдат. Я-то знаю, как она умеет зубы заговаривать, хитрая бестия. Если она соблазняла его, как меня… Убью ее. Гадина. Все нервы вымотала.

Ненавижу ее, ненавижу себя.

Я сейчас, вообще, не могу думать ни о чем, кроме опасности, которая может ждать Мэл.

После звонка Амиру и приказа вывести пленницу из дома на побережье в экстренном порядке, чтобы шейх не застал ее там, я сделал еще один важный звонок, в службу безопасности «Лакшери корп», и они подтвердили информацию консула. Мэл не причастна к сливу информации.

Shaitan на мою голову.

Я должен был проверить, хотя… Какого черта, ничего бы не изменилось. Я бы нашел причину увезти Меланию Йонсен с собой. Потому что я одержим ею. С ума по ней схожу, как последний идиот, не способный держать эмоции под контролем.

И вот к чему привело мое безумие!

Если хоть волос упадет, хоть один платиновой волос упадет с ее красивой головки, я не Амира должен буду винить в этом, а себя, черт побери.

Только себя.

Она не лгала мне. И, может быть, в другом… на счет Девиса, тоже не лгала. Нельзя и ложь, и правду преподносить с одинаковыми эмоциями. Ее боль была настоящей. Ее агония, когда она бросалась на меня, проклинала и плакала, ходила голыми ступнями по битым осколкам.

Прости меня, Мэл. Прости, девочка…

Но я никогда не буду лучше, чем есть. Тебе, вообще, не стоило на меня смотреть. Никогда.

Но ты… ты никогда ничего не решала.

Я бы все равно взял тебя.

Моя. Печать принадлежности, возможно, лежала на тебе с рождения.

Нельзя не узнать, не почувствовать.

Ты – моя единственная зависимость, с которой я не хочу бороться.

Точнее хочу, но всплеск адреналина от нашего противостояния настолько силен, что и он, как наркотик, попадая в кровь, ведет меня к высшей точке безумия. Я борюсь с собой, с Мэл и целым коктейлем эмоций, которые обрушиваются на меня при каждом новом столкновении, как лавина, сокращая, ломая барьеры, заставляя нарушать принципы, совершать ошибки.

От гнева сводит челюсти, и на очередном, запрещающем проезд, сигнале светофора, я ударяю ладонями по рулю. Выдаю несколько крепких ругательств, прежде, чем резко рвануть вперед.

Несколько сумасшедших минут, и я на месте. Бросаю свою черную громадину на обочине, вылетаю на улицу, пытаясь понять, где искать сбежавшую идиотку. Координаты в отслеживающем приложении указывают на здание прямо передо мной. Ювелирная лавка. Бл. ь, она внутри. И черт знает что, с ней могли уже сделать за то время, что я ехал. Беспросветная дура, которая жить не может без приключений на задницу.

Я дергаю ручку, но дверь закрыта. Ну, конечно, – ревет внутри мой взбешенный хищник. Со всей силы ударяю ногой по запертой двери, снося ее с петель. Внутри светло, и я сразу вижу Мэл, которую удерживает бородатый урод, одной рукой стискивая ее запястье, другой трогает волосы. Ее открытое лицо бледное, залитое слезами, полное ужаса… Shaitan! Девочка, ты заслужила порку. Но позже.

– Nemr abiad[28], Саадат… – успеваю услышать я потрясенный шепот торговцев, прежде чем стремительно настигнув мужчину, который прикасается к Мэл, ударяю кулаком в его, застывшее в страхе, лицо. Раздается хруст, капли крови летят в разные стороны, и несчастный торговец падает с громком воплем, закрывая руками сломанный нос.