Какой же он, все-таки, противоречивый. Голова кругом.

Джаред выводит Ангела на поле, покрытое идеальной травой, параллельно рассказывая мне о том, как проходят соревнования, как тренируются скакуны, и что едят. Стоимость одной лошади доходит до нескольких миллионов долларов, а арабские скакуны считаются самыми благородными, изящными, быстрыми, спортивными в мире. Элита среди лошадей.

Он помогает мне взобраться и устроиться в седле, и залазит следом. Я оказываюсь прижата к груди Джареда, он обхватывает талию одной рукой, а в другую берет поводья.

– Пристегнулась, крошка? Готова к экстриму? – я не успеваю выдохнуть, прежде чем он хлопает скакуна по бокам. И вот мы уже несемся вперед, против ветра. Скорость запредельная, я постоянно подскакиваю в седле, и все крепче жмусь к Джареду, начиная дрожать. Слышу его смех, чувствую, как он сжимает меня только крепче. Для него эта поездка так же естественна, как дышать, а для меня настоящий экстрим.


Снова сумасшедший адреналин, я хочу орать во весь голос, но боюсь испугать Ангела… еще скинет нас к черту, безумных.

– Джаред, прекрати, – дрожащим голосом умоляю я тихо, не заглушая ветер. Но он тут же останавливается, Ангел переходит на тихий размеренный шаг. Джаред успокоительно поглаживает мою талию, помогая перевести дух.

– Прости, малышка. Испугалась? – его губы щекочут кожу на моем затылке.

– Немного. Но это было очень круто, – теперь, когда страх позади, пришлось это признать. Мы идем спокойно, я подставляю лицо лучикам солнца, чувствую объятия Джареда, испытывая нереальное счастье.

Так здорово представлять, какой могла бы быть наша жизнь. Возможно, такой. И не надо никаких кошмаров, чтобы быть счастливыми. Почему он не может взять, отпустить меня домой, и быть со мной там, таким же? Заботливым и романтичным днем, страстным и властным ночью? Я не понимаю.

Мы делаем несколько спокойных кругов, и сначала болтаем о скакунах, плавно переходя на другие темы. О животных, о путешествиях. Я перечисляю чудеса природы, которые мечтаю увидеть, а потом… теряю нить разговора. Даже не помню, о чем мы говорили, я была слишком сильно погружена в эмоции, радовалось такому Джареду, мозг просто наслаждался процессом, окончательно прекратив сознательную работу. Под конец, я начала чувствовать, как Джаред черезчур сильно сжимает мою талию, и то, как тесно мы сидим друг к другу… Немного откинувшись, я плавно покрутила бедрами, поправляясь в седле.

– Мэл, – пыхтит Джаред в мое ухо. – Не делай так, если не хочешь быть оттраханной прямо в конюшне.

Он шутит… правда?

– Мне идет поза наездницы? – дразню его я, слегка поворачиваясь, высовывая язычок. Джаред игнорирует мой флирт, и мне даже слегка обидно…

Но, когда мы возвращаемся, чтобы вернуть Ангела на место, мой тигр снова срывается с цепи. И его не остановить.

– Ты сама напросилась, Мэл, – Джаред прижимает мои раскрытые ладони к ближайшему широкому деревянному столбу, заставляя прогнуться в пояснице. Сильно. Кусаю губы, чувствуя как сердце переходит на бег. Низ живота сводит от желания.

Да. Именно этого я и хочу, Джаред. Чтобы ты снова исполнил свое обещание. Оттрахал меня прямо здесь, в конюшне.

– О да, melegim. Ты снова для меня готова, ненасытная малышка, – и это правда. Джареду даже не нужно проверять меня пальцами. Он просто быстро отодвигает ткань моего белья, раздвигает ягодицы, и резким толчком проникает внутрь. Трахает у столба, четкими, короткими и быстрыми движениями. Болезненными, но приятными. Скоро всю меня изранит, реально встать не смогу. Но сейчас, мне так хорошо…

– Да, Джаред. Так глубоко, – шепчу я, впуская его снова и снова. Через несколько минут мои ноги дрожат, платье помято, скомкано, а на губах застывает еще более одержимая улыбка. У Джареда на лице такая же. Мы озабоченные. Точно.

– Какая же ты красивая девочка. Пока, Ангел, – прощаюсь с кобылой. Даже как-то неловко, теперь смотреть ей в глаза, и всем остальным лошадкам. Ох… нехорошо получилось. Но Джаред только смеется, поглядывая на то, как я виновато покусываю губы.

– Мэл, вам не нужно прощаться. Она твоя.

– Что?

– Тебе же она нравится. Я хочу, чтобы она была твоей. Будешь учиться ездить верхом. Или просто навещать ее и гладить. Она твоя, – повторяет Джаред.

Я думала, что шире улыбнуться уже просто невозможно… я визжу от счастья, сжимая ладони вместе. Подпрыгиваю, не в силах сдержать детской радости.

– Конечно хочу, Джаред! – кидаюсь к нему на шею, покрываю лицо хаотичными и дикими поцелуями.

Вот так… какие там танцы на стеклах… вся обида исчезла из моей глупой и наивной головы.

На сегодняшний день сюрпризы не заканчиваются. Мы ужинаем в одном из ресторанов Асада, где мне приходится закутаться в абайю. Я уже начала привыкать к ней. Даже здорово, что никто на меня не пялится, кроме Джареда. Потому что я правда хочу, чтобы меня рассматривал только он. Что-то в этом есть – всецело принадлежать только одному мужчине, а другим даже свое тело не показывать…

После ужина мы меняем машину на огромный внедорожник, и направляемся в пустыню под одну из моих любимых песен. У меня уже скулы сводит от улыбки. Душа поет, сердце переходит на бег, когда мы мчимся к пустыне, и вот там-то и начинается настоящий экстрим.

Джаред снова заставляет меня кричать. Визжать, умолять его остановиться. Скорость езды по сыпучим пескам – сумасшедшая! Джаред мастерски выруливает на барханах, а я трясусь от каждого подлета на гребне холма из песка. Я кричу ему, чтобы он перестал и немедленно остановился, но на самом деле это так круто, что нет слов. Не хочу, чтобы он останавливался. Адреналин превращает кровь в пламя, я вновь схожу с ума от переизбытка эмоций. Разных. Это сладкая смесь выброса адреналина и страха, чувства защищенности и полного доверия ему, Джареду.

Наконец, этот безумец останавливает машину в пустыне. Мы совершенно одни, среди золотого песка, словно последние люди на земле.


Успели, как раз к закату… становится холодно, Джаред кутает меня в свой бомбер, предварительно достав его из багажника. Надпись YЕLE на толстовке действует на меня странно, пробуждая воспоминания о прошлой жизни… и я немного замыкаюсь в себе, когда мы сидим на песке. Я у него на коленках, смотрю на утопающее в песчаных холмах солнце, чувствуя его горячие губы, прижатые к щеке.

– Мэл, почему ты никогда не снимаешь эту вещь? Я заметил ее еще тогда, когда мы учились, – сначала я не поняла, о чем говорит Джаред. Но его взор был направлен на мои ключицы – кажется, он говорил о моем кулоне.

– Мне папа подарил этот кулон, и я его никогда не снимаю.

– И нет никаких исключений?

– Нет, а почему ты спрашиваешь? – пожимаю плечами, вглядываясь в его напряженные черты.

– Я хочу, чтобы ты носила мой подарок, melegim, – Джаред перекидывает мои волосы на одно плечо, и застегивает на затылке цепочку. Опускаю голову, зажимаю между пальцами маленький, аккуратный кулон – Эйфелеву башню, инструктированную голубыми камушками. Такая красивая и хрупкая. Не помпезная и пафосная, выбранная его ассистентками и слугами, слишком личная. Я чувствую, что он сам, лично, выбрал и купил ее для меня.

Здесь даже слов не надо.

Воспоминания о Париже давят на грудь, одновременно сладкие, и тяжелые…

Тогда еще не было этих «но», этих страшных и кошмарных для меня сцен между нами. Но почему именно сейчас мои чувства кажутся мне еще сильнее, и это после всего того, что я перенесла? Наверное, я и правда сумасшедшая.

– Джаред, это безумно красиво… ты меня завалил подарками. Никто не делал для меня таких подарков.

– Никто и не причинял тебе столько боли, Мэл, – в серебристых глазах Джареда я прочла столько всего… словно он опять хочет что-то рассказать мне, но не смеет. Хочет быть более нежным, более откровенным, хочет в чем-то признаться, но не может себе этого позволить.

Кто я, и разве достойна признаний? – горько думаю я. Не его жена, а лишь любовница, которую нужно одарить подарочками, чтобы не возмущалась…

– Только ты можешь подарить мне небо и разбить об землю, – шепчу я.

Джаред напряженно хмурится. Тяжело выдыхает, скрывая все свои чувства.

– Это конечно не «Слезы возлюбленной», но я рад, что тебе понравилось.

– Слезы возлюбленной?

– Domua main alhabib[46], легендарный голубой алмаз, который был утерян много веков назад.

– Голубой алмаз… – задумчиво протягиваю я, мысленно вспоминая свой камень, скрытый металлической пластиной. Моя стекляшка для меня не хуже любого легендарного алмаза. И башенка, подаренная Джаредом.

– Да, есть даже целая легенда связанная с этим алмазом. Ему нет цены. Наверное, он стоит больше, чем все мои владения, чем все драгоценные камни нашей компании. Не только из-за того, что он ослепительно красив, но и из-за того, что принадлежал нашим предкам, стоял у истоков истории Анмара.

У меня перехватило дыхание. Джаред провел по моей скуле костяшками пальцев, и запустил раскрытую ладонь в волосы, нежно перебирая их. Я смотрю то на него, то на закат, не переставая прикасаться к нему. Боясь, что он лишь иллюзия, голограмма, которая вот-вот исчезнет…

Вид открывается нереальный, сказочный. Чистое вдохновение. Словно мы на марсе, на другой планете, в нашей вселенной. Солнце наполовину утонуло в зыбучих, золотистых песках, а небо приобрело розовато – кварцевый оттенок, смешалось с густыми облаками цвета аквамарина. На границе этих цветов происходила настоящая магия, образовались новые оттенки и цвета, не сравнимые с цветами драгоценных камней.

Такие яркие краски природы. Замечала ли я такие закаты раньше? До Джареда? Даже самые красивые из них, не были такими. Нереальными, незабываемыми.

– Расскажи мне легенду, Джаред. Восточную сказку, – прошу я. Просто желая слушать его голос. Засыпать под него, и просыпаться…

– Давно, когда Анмара еще не существовало, около трех тысяч лет назад, наши предки были рабами в одном независимом государстве, главой которого являлась деспотичная Королевская семья, гнетущая мирных жителей, создающая все больше и больше рабов. Их заставляли работать от рассвета до заката, за что они получали лишь несвежую еду и грязную воду. Они голодали, умирали каждый день, просто из – за того, что родились с клеймом и печатью раба. Королевство не жалело ни женщин, ни детей. Так продолжалось десятки лет. До тех пор, пока один из рабов – Адам Саабаг не затеял восстание. Шли годы, Адам был одним из самых сильных и работоспособных рабов, но каждую ночь он собирал своих сторонников, самых лучших и смелых. Они изготавливали оружие, строили план восстания, мечтали избавиться от гнета и рабства. Или хотя бы просто сбежать, стать свободными людьми. Их планы осуществились. Адаму удалось убить одного из Королей. По легенде, ими были два брата – Даниял и Дагман. Адам пообещал пощадить Данияла, после того, как убил Дагмана, если тот поклянется освободить его народ. Даниял сдался. Рабы стали свободными рабочими, получали деньги за свой труд, но это не продлилось долго. Тем временем, Адам женился на Амани, которую любил больше собственной жизни. Они мечтали о ребенке, но несколько лет Аллах лишал их этой радости. Когда он впервые взял своего сына – Анмара, на руки, он плакал от счастья. В его жизни наступил рассвет.