– Не нужно делать того, о чем потом пожалеешь, – серебристые глаза матери смотрят на меня с пониманием и в тоже время с твердостью, которую редко увидишь в женщине. Я удивлен и обескуражен ее появлением, и это позволяет мне отвлечься от кровожадных планов в отношении Пикота.

– Что ты здесь делаешь? Ты должна быть в Лондоне… Шейх в Нью-Йорке, – произношу с тревогой, приходя в себя и оглядываясь по сторонам.

– Я давно не боюсь твоего отца, Джаред. Теперь меня остановить сложно, и бессмысленно. Он упустил момент, когда нашу с тобой встречу можно было предотвратить, – иронично улыбается Амелия. Она сегодня очень красивая, изысканная стильная. Настоящая леди. Моя мать. Ощущаю, как гнев внутри остывает, и на его смену приходит чувство гордости и… непонимания.

– Как ты мня нашла? – хмурюсь я.

– Прослушала автоответчик в твоей квартире. Мэтт звонил, чтобы предупредить, что Мелания Йонсен будет на вечере. Я прилетела утром, не застала тебя. Прости, что ворвалась без звонка, но ты сам мне оставил ключи.

– Черт, звук отключил случайно, – смотрю на дисплей мобильного телефона с дюжиной пропущенных звонков и Мэтта, – Мама, я рад тебе, конечно, – мой взгляд снова ищет в толпе посетителей музея Мэл. Сейчас она не выглядит счастливой рядом с Пикотом. Бледная и напуганная. Я уверен, что поцелуй был демонстрацией ее независимости от меня. Дурочка. Какая же дурочка… Совсем не усваивает уроки, которые преподносит нам жизнь. Дразнит тигра, зная, что получит сполна за каждый взгляд, слово, прикосновение, поцелуй – для другого. Знает и продолжает злить меня. Неосознанно, но она стремится к тому, чтобы быть наказанной, изощренно наказанной.

Малышка Лана, разве это не то, чего ты всегда хотела? Принадлежать кому-то всецело, позволить решать и дышать за тебя, не имея возможности сказать «нет». Ведь слово «нет» для меня с твоих губ недопустимо. И я не тиран, не деспот, я просто не могу иначе.

– Она очень красивая, Джаред. И любит тебя. Это видно. Поэтому не нужно устраивать сцен. Послушай, меня, как женщину и просто прояви терпение. Она выберет тебя. Сама.

Ее слова льют бальзам на мою истерзанную гневом душу, но мне мало слов. Я жажду действия. Я не могу стоять в стороне сейчас, когда увидел ее снова. Моя потребность обладания зашкаливает, превращая кровь в венах в кипяток. Каждая клетка, каждый нерв моего тела пульсирует от бешенного одержимого желания оказаться внутри нее. Я говорю не только о теле. Хрупком, изящном, умопомрачительном теле, от которого меня отделают пара метров, да тонкая ткань платья. Мне всегда было мало просто трахать своего порочного ангела, хотя секс с ней срывал у меня крышу, не смотря на искушенность и бесконечную вереницу шлюх в моей постели.

Она не была лучшей, она просто была другой. Моей, до кончиков пальцев моей.

Необъяснимое выматывающее ощущение, когда мало, всегда мало.

Сосуд, из которого можно пить вечно, и все равно умирать от жажды.

Моя единственная зависимость, с которой я не хочу бороться.

Больше не хочу.

– Я жду слишком долго, мама, – стискивая челюсти, мрачно произношу, не отрывая взгляда от Мэл, которая движется к выходу вместе со своим спутником.

Смертник.

Так я окрестил его про себя.

Гребаный смертник.

– Но разве любовь не стоит того, чтобы ждать ее? – спрашивает Амелия Риз. Безупречная, воспитанная в английских традициях. У нас много общего, но есть то, что она никогда не поймет. Но Мэл понимает, поэтому наша история отличается от того, что случилось у матери с отцом. Я верю, что у нас есть шанс.

– Любовь стоит того, чтобы за нее бороться и рвать зубами того, кто встанет на пути, – ожесточённо парирую я.

– Вам просто нужно поговорить, Джаред, – мягко возражает Амелия. – Спокойно поговорить. Иногда словами можно добиться очень многого.

– Разговоры не помогли тебе остановить отца, не так ли?

– Ты не похож на него…

– Очень похож, мама. – твердо говорю я, глядя ей в глаза. – Но я борюсь с этим. Постоянно борюсь с тем, что он внушил мне за годы, которые я провел в его доме. Однако иногда я проигрываю, потому что доля истины в том, что Рашид говорил мне все-таки есть. Женщины нуждаются в том, чтобы им не оставляли выбора.

– Не все женщины, Джаред.

– Моя женщина нуждается именно в этом. Извини, но мне нужно отвезти Алию в гостиницу. Ты подождешь меня дома?

– Пообещай, что не натворишь бед, – мама обеспокоенно смотрит на меня, и ее тревога меня смягчает. За этот год мы сильно сблизились и научились лучше понимать друг друга, но многое во мне все еще было недоступно ее пониманию.

– Не могу давать обещания, не будучи уверенным в том, что могу их сдержать, – максимально честно отвечаю я.

– Я могу поговорить с ней, если хочешь. Объяснить…

– Нет. Я справлюсь, мам. Не маленький.

– Конечно, не маленький, – улыбается Амелия, глядя на меня снизу вверх. – Но для родителей дети всегда остаются детьми, сколько бы им не было лет.

– Тебе вызвать такси? Я не могу взять тебя с собой, сама понимаешь…

– Я вызову, не волнуйся. Поезжай.

Мама отходит от меня в тот момент, когда приближается Алия. Сестра вопросительно смотрит ей вслед, потом переводит на меня взгляд.

– Красивая женщина. Вы невероятно похожи. Это она, да? – спрашивает девушка, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Не понимаю о чем ты, Ал. Поехали. Нас ждет такси. Доставлю тебя домой. Уверен, что Назире уже волнуется.

В машине, сестра снова поднимает тему моей матери, но я опять ее обрываю. Не хочу, чтобы она сказала отцу, о том, что Амелия в городе. Хотя не сомневаюсь, что он уже знает… Не уверен в том, что отец до конца успокоился, не хочу подвергать ее опасности. Алия сдается и делает вид, что поверила мне, но весь ее вид говорит об обратном.

– Отец скучает по тебе, Адам, – говорит она, когда мы прощаемся в фойе гостиницы, где остановился шейх с семьей. Я скептически улыбаюсь. Она просто не знает некоторых подробностей, иначе бы не выдвигала подобные предположения.

– НЕ думаю, Алия, – качаю головой, – Но, знаешь, никогда не думал, что скажу. Год назад вообще не предполагал, что подобное случится. Но мне тоже его не хватает. Только пропасть слишком глубока, чтобы ее перепрыгнуть.

– Говоришь стихами почти. Как Али, – улыбается сестра. – Через любую пропасть можно проложить мост, было бы желание. И если бы шейх не хотел мира между вами, то мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали. Доброй ночи, брат. Я рада была увидеть тебя.

– Я тоже, Алия. Ма'а саляма[54]

– Барак Аллаху фик, Ахы[55].


Покидая отель, я выхожу в Нью-Йоркскую ночь, подсвеченную миллионами огней, мерцающую неновыми вывесками рекламных щитов. Мир небоскребов и больших денег. Город, олицетворяющий свободу и независимость. Один огромный обман. Свобода не означает счастье, являясь его полной противоположностью, и иногда от свободы нет никакого прока.

Может быть… Может быть люди не способны быть по настоящему свободными или просто нуждаются совсем в другом. На самом деле всем нам нужен кто-то, о кого мы будем зависимы и душой и телом. Кто-то, кому мы без сомнения доверим свою жизнь и сердце. Ошибка многих заключается в слепоте. Мы не задумываясь теряем тех, кто способен подарить нам пресловутую свободу внутри себя.

Я совершил немало ошибок. Больше, чем кто-либо. Но раскаянье и самобичевание не решит проблему, ничего не изменит, лишь толкая в болото отчаянья.

И, может быть, я снова ошибаюсь, собираясь сделать следующий шаг, но я не прощу себя, если не сделаю.

Мелания

Брайана явно вдохновил мой поцелуй. Конечно, он ведь не догадывается, что перед ним не ангел, а лицемерка, которая жадно и страстно целуя его, представляла губы другого. В такие моменты, я так сильно хочу избавиться от наваждения, перестать представлять моего nemir abaid, забыть о его существовании, вырваться из плена… но правда в том, что где бы он ни был, какие бы километры и слова, проклятия и обещания, разницы в наших культурах нас не разделяли, я всегда – в плену Джареда.

Потому что он внутри.

Джаред не что-то внешнее, не что-то чужое, от чего можно убежать или спрятаться. Как неизлечимый шрам на обнаженной коже, который можно замаскировать, но не стереть ни одной операцией.

И сегодняшняя наша встреча еще раз напомнила мне об этом. Боль и горечь, ревность и ярость… и словно не было года без его взгляда, который без слов опускает мою душу на колени.

На этот раз от Брайана мне не отвертеться. Я поняла, что он полон решимости, когда Пикот перестал здороваться с партнерами, и подозрительно быстро повел меня к выходу. Видела, чувствовала, как он возбужден, и его настрой передался и мне.

Не знаю, встреча с Джаредом на меня так подействовала, или раззадорили горячие поцелуи Брайана, но впервые за долгое время я почувствовала острое возбуждение. Такое сильное, навязчивое, мешающее трезво мыслить.

«Шлюха» – слышу уже не голос Эдварда, а Джареда в своей голове. «Sharmootah».

И когда Брайан открывает дверь машины, и обещает отвести меня домой, я понимаю: этот вечер закончится не чаем, и даже не бокалом вина.

Я проведу эту ночь с другим мужчиной. Проснусь не с Джардом. От этой мысли у меня все нервы натягиваются, а ладошки леденеют… мне хотелось бы, так хотелось бы, знать, что Саадат сгорает от ревности, что он хочет разорвать Брайан в клочья за малейший поцелуй со мной, но нет… что я увидела? Откровенное равнодушие, брошенное мне в лицо.

Вряд ли Джаред стал сдержанным и цивилизованным, поэтому в голову мне приходит только эта голая правда: ему правда все равно.


А тогда… за один разговор с Али, его поглотила такая ревность. Я не знаю, что лучше… всей кожей ощущать одержимость Джареда или быть для него никем, очередной куклой на вечере снобов.