Она сказала: «Если мы — взрослые мужчина и женщина — принимаем правила этой игры, то возврата нет. Нам нужно будет идти до конца». Он вынужден играть эту роль. А такие роли он играть не привык. Но у него нет выбора. Точнее, выбор у него только один. И это — его единственный шанс, чтобы быть вместе с нею.

* * *

… Когда вышел Аристарх, Лариса в изнеможении прикрыла глаза.

Ей до сих пор не верилось, что идея, так спонтанно возникшая, воплотилась в реальность. И так быстро. Словно, в ее жизни произошло некое ускорение. И это ускорение продолжало нарастать, о чем свидетельствовала неизбежность знакомства «жениха» с родителями уже сегодняшним вечером.

И понятно было, что следующая неделя тоже пройдет под этим же знаком — летящим с горы с неимоверным ускорением снежным комом. И ей уже не дано было изменить траекторию полета, импульс к которому задала она сама. (Сама? Ну, ну…)

… Аристарх постучал в дверь своего кабинета, закрытого изнутри. Его не было минут сорок.

— Неужели отоварился? — усмехнулась Лариса, пока он снимал куртку.

— В «Елисеевском» — зияющая пустота! — вздохнул он. — Ну, ты и надымила!

Лариса взяла в руки букет цветов, понюхала. И тут же вспомнила оранжевые розы, подаренные ей сегодня Антонио. Досада невольно кольнула ее: «Ну, конечно, этого следовало ожидать. Комсомольский секретарь приволок самые коммунистические цветы на свете — красные гвоздики».

Какая-то эмоция невольно отразилась на ее лице. И Аристарх тут же заметил: «Других цветов не было».

— Гвоздики — любимые цветы моей мамы, это правда, — тут же быстро попыталась успокоить коллегу молодая женщина.

«Именно так я и подумал», — усмехнулся про себя мужчина.

— Будем трогать? — спросил Лариса.

Атлет вздохнул.

— Дома, как известно, и стены помогают, — сказал он тихо, — но это твой дом. Тебе, возможно, от этого уже будет легче. Мне же, — он запнулся, — как раз наоборот. Поэтому очень прошу тебя — помогай мне, поддержи меня, иначе…

— Расслабься, — успокоила его Лариса, — настройся на то, что ты просто идешь в гости. Познакомиться.

Она улыбнулась.

— К тому же, можешь не сомневаться, что ты понравишься моему отцу.

— Почему? — удивился Аристарх.

— А он хлюпиков не любит, а ты на такого не похож…

— А-а-а, это из серии, что «мужчина должен быть мужественным»?

— Вот-вот, — сказала Лариса, — так что «один — ноль» уже в твою пользу. Второй тайм мы начинаем с явного преимущества, — попыталась пошутить она.

Но спортивный журналист даже не улыбнулся.

— Ну, всё, — Лариса быстро накинула шубу и взяла букет. — Пожалуй, не нужно, чтобы нас сейчас кто-то видел вместе, да еще с цветами, как думаешь?

— Ты права. Не нужно. Что ж, будем соблюдать конспирацию по рекомендации нашего руководства, — не очень весело улыбнулся Аристарх.

— Тогда давай так, — предложила Лариса, — встречаемся у первого вагона электрички, которая едет в сторону «от центра».

— Поедем лучше на такси, — предложил мужчина.

— Застрянем в пробках, — покачала головой журналистка и направилась к двери.

— Я выйду через пять минут после тебя, — сказал он.

Что-то вроде помолвки

Они вскочили в первый вагон электропоезда московского метрополитена.

Лариса села на самое крайнее сиденье возле дверей, которое случайно оказалось свободным. Аристарх стоял рядом, взявшись за металлический поручень.

Женщина незаметно посмотрела на него.

В его глазах застыло беспокойство и сомнение. Вся крупная атлетическая фигура, словно, зависла в фазе неуверенности неким вопросительным знаком. Стиснутые челюсти и напряженные мышцы лица выдавали душевное страдание, которые мужчине хотелось бы скрыть.

Когда на остановке открылись двери, Лариса случайно проследила траекторию его взгляда. Неужели? Или ей показалось? Что ж за день такой! Один сбежал от нее уже сегодня (пусть, и, не подозревая даже об этом). Другой — в таком смятении и страхе, что, кажется, готов сбежать сейчас куда угодно, не в силах совладать со своими чувствами в преддверии важного момента. И это дважды за один день!

И Лариса вдруг ощутила себя… Нет, нет — даже не мерзкой гусеницей или невзрачной куколкой. Потому что тех ожидает счастье однажды превратиться в красивое порхающее чудо. Женщина так явно и так вдруг ощутила на себе эти противные и липкие одежды лягушки-царевны в той стадии, когда та еще не сбросила с себя пупырчатую отвратительную кожу…

Ассоциация была столь сильной, что ужас осознания проник во всю ее телесную оболочку, заставляя содрогнуться по настоящему, а не фигурально. И она поняла, что если сейчас откроются двери, и стоящий рядом с ней мужчина, всё же, пересечет роковую черту, разделяющую вагон и перрон, она навсегда так и останется жабкой-попрыгушкой в своих мерзких и скользких одеяниях. Страх был жуткий и мгновенный. И именно он заставил Ларису положить свою изящную ручку поверх крупной руки атлета, державшегося за блестящий металлический поручень.

Так они и ехали до нужной им остановки. Он, не посмев ответить ей пожатием, неуверенный в том, насколько это будет уместно. И она, сосредоточенная в себе и только что прочувствовавшая страх отторжения и неприятия.

* * *

*… Стол в большой зале, собранный, якобы, на скорую руку Ларисиной матерью, был очень даже приличным. А по меркам голодного 91-го года — просто шикарным. Всё же, это был ужин в доме заместителя министра торговли.

Просто бывшая учительница и министерская жена переживала по поводу того, что из-за дефицита времени не имела возможности приготовить что-то из своих фирменных блюд. Но крабовый салатик она всё же сделала. Была нарезка из ветчины и сырокопченой колбасы, бутерброды с красной рыбой, маринованные огурцы-корнишоны и помидорчики. Был коньяк, лимонная водка и дамское сладкое вино. А еще соки, чай, кофе, торт, шоколадные конфеты и апельсины.

Аристарх с Ларисой сидели по одну сторону стола. По другую — ее родители: Мария Александровна и Павел Тихонович.

Знакомство уже состоялось, и самое первое удивление от дочерниного сюрприза прошло. Но разговор, естественно, крутился вокруг да около означенной темы.

— Ларочка, а как ты с фамилией решила? — спросила мама.

Молодежь переглянулась, и дочка неопределенно повела плечом.

— А у поляков, как и русских, — мгновенно среагировал Аристарх, — женщины, выходя замуж, берут фамилию мужа. Но в Польше довольно часто случается так, что к своей фамилии они добавляют еще и фамилию мужчины. Так получаются двойные фамилии, например…

— Гаврилова-Рачинская, — улыбнулась Лариса.

— А что? Мне нравится, — сказал Павел Тихонович.

— Мне тоже, — опять улыбнулась дочка.

— А мне как приятно будет, если моя фамилия останется, не исчезнет совсем, ведь сына у нас нет, — обрадовался отец.

— У вас имя такое необычное, — сказала Мария Александровна, — а как вас дома называют?

— Аристаша, Аристаха…

— Интересно, а Ларочка вас как зовет?

— Мама, — быстро встрепенулась дочка, очень нежно и целомудренно при этих словах коснувшись локтя Аристарха, — могут же быть у нас какие-то маленькие секреты, — и смахнула пылинку с его свитера.

— Конечно, конечно, — замялась женщина, — что ж это я…

— Я тебе не раз говорил, дочка, — Павел Тихонович допил третью стопочку «лимонной», — поищи мужика на своей работе, а ты всё талдычила: все журналисты — пропойцы…

При этих словах розовый тапочек Марии Александровны с бархатным помпончиком стукнул его под столом по щиколотке.

— Аристарх изначально спортсмен, этим всё сказано, — парировала Лариса.

— Вот только быстро как всё у вас завертелось, — вздохнула мать, — свадьба и тут же вы уезжаете…

— Да, кстати, тут вот какое дело, — Лариса посмотрела на отца. — Боюсь без твоей помощи нам не обойтись. Мы, ведь, планировали ближе к лету расписаться, правда, Аристарх? — и она едва коснулась его руки. — А тут нам неожиданно предложили эту работу. Пришлось планы срочно пересмотреть. Иначе, нас обгонят конкуренты. Тем более, начальство на нашей стороне.

— В чем моя помощь? — поинтересовался отец.

Лариса усмехнулось.

— Ну, страна у нас такая, папа, что без блата и в Загсе ни жениться, ни выйти замуж. Очереди и там, как в магазине…

— А-а-а, понятно, — кивнул отец.

— В любом Загсе Москвы, но чтобы не позднее следующей субботы, — попросила дочка.

— Отчего же — в любом? В нашем районе всё и оформим, тем более, Загс рядом с домом, — успокоил отец. — И, усмехнувшись, добавил, — чего ж откладывать, Ларка. Куй железо, пока горячо. Некоторые женихи долго ждать не любят.

При этих словах Павел Тихонович опять получил пинок в ногу розовым тапочком с бархатным помпоном от супруги.

— Я Ларису, сколько нужно, столько ждать буду, — тихо сказал Аристарх.

— А где вы хотите отмечать свадьбу: в ресторане или дома? — спросила Мария Александровна, желая побыстрее сгладить бестактность подвыпившего супруга.

— А зачем нам шумиха, правда, Аристарх? — и Лариса нежно коснулась руки атлета. — Конечно же, мы хотим в домашнем семейном кругу. И без всех этих пошлых шаров, кукол на капоте автомобиля и воющих сирен.

— Конечно, — кивнул мужчина, — в домашнем кругу…

— Жаль, что родители ваши сейчас не с нами, — сказала Мария Александровна.

— Ну, мам, всё так стремительно завертелось… Мы и сами не предполагали. Теперь уже, наверное, познакомимся на свадьбе? — и она вопросительно посмотрела на гостя.

— Вероятнее всего, так и произойдет, — согласился Аристарх.

— Так, может, махнете в недельное свадебное турне? — с азартом предложил отец.