* * *

После ухода опера Юля вернулась в кабинет и продолжила работу, но не прошло и часа, как едва заметная боль внизу живота усилилась довольно ощутимо.

Видимо, сказалось волнение, которое она испытала, услышав о том, что ее ждет кто-то из Мневников. До конца рабочего дня оставалось совсем немного времени, и, с трудом пережив эти минуты, показавшиеся вечностью, девушка стала собираться домой.

Татьяна смотрела на нее с интересом, Светлана Викторовна — с жалостью, и от этих взглядов хотелось провалиться сквозь землю. Наверняка, они уже обо всем догадались. Скоро и Ольге Александровне все станет известно, придется отвечать на вопросы, которые будут выворачивать душу наизнанку, а учитывая беспардонность и напористость главбухши, пережить их будет тяжело.

Добравшись до дома, Юля скинула одежду и легла в постель, надеясь, что боль пройдет. И едва закрыв глаза, сама не заметила, как заснула, а проснулась, когда за окном уже было темно, и часы показывали второй час ночи.

Поднявшись с кровати, она снова ощутила неприятную тянущую боль внизу живота, но постаралась отогнать от себя тревожные мысли. Медленно пройдя на кухню, заварила себе чай и осторожно присела на диван.

Нужно было успокоиться. Ее организм устал бояться, все время быть на взводе.

Степнов уже и думать про нее забыл, а она чуть не потеряла сознание, едва услышав упоминание Мневников. Пообещав себе и малышу, что отныне будет спокойнее, Юля выпила чай и даже заставила себя съесть печенье, после чего снова пошла спать.

* * *

Умер? В последний раз, когда он его видел — тогда, возле клуба — парень был жив, здоров. Ну, или почти здоров. Кажется, на его пальцах была кровь. Ну, ударился же о стену, вроде и не сильно. Черт…

Взяв куртку и закрыв кабинет, Саша вышел из отдела. На улице накрапывал дождь, серое небо полностью заволокли тучи, деревья чуть колыхались от порывов ветра, выскочившего откуда-то из-за угла.

В отделе того района, где жила Юля, работал его однокурсник по школе милиции, только в отличие от Саши, тот по-прежнему был обычным оперативником. В этот вечер парень как раз был на дежурстве, которое выдалось спокойным, и приезд давнего приятеля его весьма обрадовал. После вступительной части из вопросов о жизни-семье-работе Степнов плавно перешел к интересующему его вопросу: ему нужны были сводки за вечер, когда был предполагаемый выезд в клуб, где работал парень Юли. Он не мог вспомнить точное число, лишь то, что это было где-то в конце мая.

— А, знаешь, я вспомнил этот вызов, — неожиданно проговорил опер, в то время как Саша перелистывал подшивки за тот месяц.

Степнов медленно поднял глаза на приятеля.

— Местного ди-джея избили прямо возле клуба. Кто-то вышел покурить и увидел его за углом, без сознания. Правда, на следующий день в больнице парень сказал, что сам упал и ударился.

Саша едва сдержал вздох облегчения. Влад намеренно наврал ему, чтобы показать его поступок с худшей стороны, а парниша-то, походу, жив-здоров. Но не успел окончательно успокоиться, как сердце снова ухнуло вниз от того, что он услышал дальше.

— А после того, как дал эти показания в тот же вечер и скончался. Кровоизлияние там. В мозг. Нам, конечно, пришлось снова дело поднимать, которое мы уже в отказные пустили, ехать в клуб этот, а там ни охраны, ни камер, никто ничего не видел. Приходил к нему кто-то поговорить, они вместе вышли, но без скандалов, без угроз, а кто, что… Нам, думаешь, охота было возиться? Слова парня доносились до него откуда-то издалека, а перед глазами проносились мутные, отрывчатые воспоминания того вечера: он толкнул его, тот ударился, потом, после его ухода, потерял сознание, умер. Это он виновен в смерти этого парня, он.

Растерянно поблагодарив приятеля за помощь, Саша покинул отдел, снова оказавшись на улице под усилившимся дождем. Пальцы слегка подрагивали, когда он прикуривал сигарету, делал судорожные вдохи, невидящим взглядом глядя куда-то в одну точку перед собой.

Перед глазами снова всплыли картинки недавнего прошлого. Этот парень скончался вечером на следующий день, и Юля примчалась к нему в тот же самый вечер, видимо, сразу после того как узнала о его смерти. Ну, конечно, она бы никогда не пришла к нему по своей воле, знала, чего он добивается, и всячески старалась избегать оставаться с ним наедине. А тут — пришла вечером, когда в отделе практически никого не было. К нему в кабинет. Одна. Скорее всего, была в шоке и поэтому забыла об осторожности. Пришла, чтобы обвинить его в смерти своего парня. Как она сказала? «Это ведь был ты!!!» Саша горько усмехнулся: примчалась, обвинила его и сама же нарвалась. Потом раскупорил лежащую в машине бутылку виски, подаренную кем-то на какой-то праздник, сделал несколько огромных, обжигающих глотков прямо из горла.

Доехал до дома, сделав еще пару глотков, поднялся на свой этаж. С трудом попадая в замок, еле открыл дверь, опустился на пол в холле и снова приложился к горлышку.

* * *

Наутро боль так и не прошла. Ничего, отлежусь в выходные, и все пройдет, подумала Юля, однако и этим надеждам не суждено было сбыться — ближе к обеду позвонила главбухша и сказала, что программист будет вносить какие-то обновления в установленную программу, и всем нужно быть на рабочих местах.

Собрав все силы, девушка приехала на работу, где все уже были в сборе.

Программист копался в их компьютерах, что-то монотонно объяснял, делал записи в журнале выполненных работ. Юля почти не слушала его, витая в своих невеселых мыслях и чутко прислушиваясь к тревожным ощущениям внизу живота, переживая все сильнее. Наконец программист засобирался уходить, и другие сотрудницы тоже облегченно вздохнули, выключая компьютеры и припудривая носы, обсуждали планы на этот субботний вечер. Светлана Викторовна собиралась в театр вместе с мужем: на ней было строгое темное платье с редкими стразами на груди и изящным колье на шее, волосы были собраны в высокую прическу, а на лицо нанесен аккуратный макияж. Татьяна же, наоборот, накрасилась довольно ярко и броско, надев излишне короткое платье с открытым декольте и туфли с открытым носом, не соответствующие пасмурной погоде, которая держалась последние несколько дней.

Юля растерянно наблюдала за их сборами и веселым обсуждением предстоящего вечера, думая о том, что выглядит на их фоне какой-то бледной молью: усталая, без тени косметики, в обычной трикотажной кофте и джинсах, с рассыпавшимися по плечам волосами. Если они еще не догадались о ее положении, то, вероятно, осуждают ее за то, что она так запустила себя, ведь на смерти парня жизнь не закончилась. А если подозревают, то… Какая разница, что они думают? Токсикоз еще никого не красил. Знали бы они, как ее выворачивает изо дня в день, а теперь еще и это… Внизу живота по-прежнему все ныло и тянуло, и перед уходом, зайдя в туалет, она обнаружила на белье едва заметные кровянистые выделения. Господи, этого еще не хватало! Неужели, это все, конец? Ну, почему?! Именно в тот момент, когда она приняла эту беременность.

Стараясь никому не показать своей паники, Юля взяла сумку и, попрощавшись с остальными, решила поехать к гинекологу в ведомственную поликлинику. Она и находилась недалеко от работы, и там всегда были дежурные врачи, принимающие сотрудников круглосуточно.

После осмотра, обычных в таких случаях вопросов и занесения жалоб в карту, врач вынесла вердикт: «матка находится в тонусе, нужно сохраняться», и стала выписывать Юле направление в гинекологическое отделение ведомственной больницы, находящейся в соседнем девятиэтажном здании. Там же располагались и другие отделения: травматология, хирургия, терапия, диагностические кабинеты и лаборатория.

Юля молча сидела на стуле и, неосознанно прижимая руку к животу, растерянно думала о том, что у нее нет с собой никаких вещей, и привезти их будет некому, однако возвращаться домой и гадать, случится ли выкидыш или нет, было страшнее.

Заполнив все необходимые документы в приемном отделении на первом этаже и выдав девушке больничную ночнушку и халат, Юлю проводили в отделение гинекологии. Постовая медсестра взяла ее карту и, сделав там отметку, повела ее в палату, рассчитанную на четыре человека. Девушке пришлось переодеться в ночнушку и лечь в постель, после чего та же медсестра ловко и практически безболезненно поставила ей капельницу.

Юля лежала, бесцельно уставившись в потолок и уговаривала себя не плакать.

Врач в приемном покое сказал, что у нее реальная угроза выкидыша и нужно сделать все возможное, чтобы ребенка сохранить. Ей придется соблюдать постельный режим, полноценную диету и принимать кучу лекарств — витамин E, спазмолитики и другие препараты. Что-то имелось в отделении и предоставлялось пациенткам бесплатно, а что-то нужно было докупить самой.

Точный список лекарств потом даст лечащий врач, когда она сдаст все анализы, но, в любом случае, находиться в стационаре ей придется не менее десяти дней.

Десять дней! Главбухша ее точно уволит. Скоро опять зарплату начислять, а ее нет. И вещей у нее нет, кроме тех, в чем приехала. Лекарства докупить надо, а как выйти до аптечного киоска, если ей сказали лежать и пока даже не вставать лишний раз? — Не плачь, все будет хорошо, — донеслось до нее с соседней койки и, повернув голову, Юля встретилась взглядом с молоденькой рыжеволосой девушкой, которая держала в руках книгу, и только сейчас поняла, что по щекам все-таки пробежали дорожки слез. 

— Здесь хорошие врачи, ты главное выполняй, что они говорят, — девушка улыбнулась и погладила себя по круглому животу. 

— Тебя Юля зовут?

— Я — Рита, а это Надежда Валентиновна, — она кивнула на пожилую женщину в спортивном костюме, которая лежала на кровати у противоположной стены и листала журнал. Услышав свое имя, та подняла на них глаза и приветливо кивнула.