Подойдя на шаг ближе к девушке, глядя ей прямо в глаза и стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее, Саша медленно произнес: — Я хочу ей помочь. Я не причиню ей вреда. Я знаю, что виноват, что такое простить невозможно, но я постараюсь сделать все возможное, что бы помочь Юле. Как-то исправить то, что натворил… — Ты еще на что-то надеешься, — усмехнулась Лена и, помолчав, медленно сказала: — Ее собирать нужно теперь. По частям, по осколкам. Это будет не просто…

Степнов кивнул.

— Я знаю…

* * *

Едва дверь за ними закрылась, Юля закрыла глаза. Господи, ну, почему в ее жизни все так сложно? И ведь все один к одному — не успела выписаться из больницы, как снова в ней оказалась, да еще и под чутким руководством Степнова. Нет, это уже слишком! Уходя, Лена выключила общий свет, остался включенным лишь ночник на тумбочке. Усталость взяла свое, к тому же, видимо, вместе с другими лекарствами Юле дали и успокоительное, и вскоре девушку начало клонить в сон.

Лена появилась на пороге палаты часа через два. Осторожно прикрыла дверь и поставила сумку с вещами на кресло возле стены. Услышав неясный шорох, Юля тут же открыла глаза.

— Разбудила? Вот вещи — белье, ночнушка, халат, — она кивнула на спортивную сумку. — А здесь йогурты и фрукты, а то до завтрака еще далеко, — Лена поставила на стол пакет и взглянула на часы, которые показывали полночь. — Я домой уже не поеду, смысла нет. Переночую в сестринской, утром уже на смену.

— Извини, что доставила тебе столько хлопот, — виновато проговорила Юля.

— Перестань, я рада, что могу хоть чем-то помочь, — отмахнулась та, разложив на столе упаковку с йогуртами и бананы. — Может, ты чего-то конкретного хочешь из еды? Ну, у всех же беременных бывает — накатывает желание какой-то определенной пищи…

— Не хочу, — покачала головой девушка и вздохнула: — Мне кажется, что этот токсикоз никогда не прекратится.

— Потерпи, ко второму триместру у всех заканчивается, — уверила ее Лена. — Ладно, ты пока хоть этим перекуси, ребенку же нужно питаться. А если чего-то захочется, то скажи, я Саше позвоню, он завтра утром все равно приедет, купит, — и, повернувшись к Юле, встретившись с ее ошарашенным взглядом, сразу поняла причину ее беспокойства. — Юль… Ты знаешь, мне показалось, что он вполне нормальный. Он так искренне интересовался твоим состоянием, все фотку с УЗИ смотрел, что у тебя на полке лежала. Не знаю, так невозможно притворяться…

— Лен, он это умеет, — с отчаянием в голосе проговорила Юля, чувствуя, как при одном упоминании о нем к глазам подступают злые слезы. Кажется, даже раньше такого не было, видимо, гормоны играют по полной. — Ты, что, ему поверила?! — Я у него прямо спросила. Про тебя, — присев на край кровати и, помолчав, призналась Лена, стараясь говорить как можно мягче, выбирая слова. — И он не стал ничего отрицать. Я думаю, что он и сам уже осознал, что сделал. И еще. Я спросила у него про твоего парня…

— Лена, зачем?! — громко воскликнула Юля.

— Он утверждает, что не убивал его, — пропустив ее вопрос, быстро проговорила та. — Это был несчастный случай, Юль. Мне кажется, зря ты себя накручиваешь.

Он ничего тебе не сделает.

— Ой, Лена, я в этом совсем не уверена, — чуть слышно произнесла девушка, обхватив себя руками.

— Одной тебе будет сложно, а он, действительно, может помочь, — начала Лена, но Юля ее перебила: — Мне не нужна его помощь! — Он уже помогает. Юль, это он оплатил палату, хороший уход, лекарства привез, что врач написал, — невесело усмехнулась подруга и, вытащив из сумки небольшой аптечный пакетик, поставила его на тумбочку. — Знаешь, сколько они стоят? А тебе придется их пить почти до конца беременности…

— Я не возьму их, — упрямо повторила девушка, отвернувшись.

— Глупенькая, тебе о ребенке сейчас нужно думать, а не гордость свою показывать, — покачала головой Лена и, поднявшись, направилась к двери, оглянувшись лишь на пороге. — Если что, я в сестринской. Спокойной ночи.

Когда она вышла из палаты, Юля все-таки потянулась к пакету и, заглянув в него, вытащила чек, лежащий на дне. Сумма была внушительной, а лекарств всего-то несколько пачек. Их хватит на неделю-две, а что дальше? То, что не принимать их нельзя, Юля уже поняла, но и таких денег у нее не было.

Получался какой-то замкнутый круг, и выхода она пока не видела…

* * *

На следующее утро Саша сидел в кабинете Шведова, который был крайне недоволен его вчерашней выходкой, что и высказал ему первым делом. Степнов лишь устало тер виски, пил кофе из пластикового стакана, купленного в кафе напротив, и посматривал на часы, думая лишь о том, чтобы скорее снова поехать к Юле. Накануне, завезя Лену с сумками обратно в больницу, он еще некоторое время просидел в машине, обдумывая все произошедшее за этот вечер, да и вообще за последние месяцы, с трудом веря, что все это происходит с ним на самом деле. Затем поехал на заправку и перекусил в какой-то забегаловке, а приехав домой уже далеко за полночь, долго не мог заснуть. В какой-то момент головная боль стала нестерпимой. Одевшись, Саша снова спустился к машине и, отыскав в бардачке таблетки, выпил сразу несколько, хотя врач не раз повторял, что делать этого нельзя, иначе возникнет привыкание и потребуется увеличение дозы. Забывшись беспокойным, поверхностным сном уже лишь под утро, он с трудом поднялся по звонку будильника.

Слова начальника доносились откуда-то издалека, из-за пелены собственных мыслей, но лишь до того момента, пока тот не заговорил о делах с Мельниховскими. И с каждой минутой услышанное нравилось ему все меньше и меньше.

— Константин Николаевич, да, мы закрывали глаза на торговлю оружием, — молча выслушав его, разглядывая невидимую точку перед собой, медленно проговорил Саша и, сделав небольшую паузу, уточнил: — С условием, что ни один из стволов не выстрелит на территории нашего района, — он снова помолчал и поднял глаза на начальника. — Но «крышевать» сбыт наркотиков в местных клубах…

— Не просто наркотиков, Саша, — вздохнув, сказал Шведов, глядя на него с недовольством, что приходится объяснять такие простые вещи. — Это элитные наркотики, которые не по карману обычному человеку и покупать их будут высшие слои общества, а вернее их юные отпрыски. Какая тебе разница, чем будут травиться эти дебилы? — И все же… Я против того, чтобы вести с ними какие-либо дела, — глядя ему прямо в глаза, спокойно произнес Степнов. — Это опасные люди, не выполняющие договоренностей. Я слышал, что Башара подставили именно они.

— Кто такой Башар, а кто мы, — фыркнул начальник. — Подставлять ментов себе дороже выйдет. К тому же, не забывай, что вы подстрелили Мельниховского — младшего! Они могли бы предъявить серьезные претензии, однако…

— Однако что? — Они лишь просят отдать им того, кто нажимал на курок, — спокойно ответил Шведов.

— Отдадите? — усмехнувшись краем губы, поинтересовался Степнов, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

— Обойдутся, — хмыкнул Константин Николаевич. — Ты мне живым нужен, — и, помолчав, добавил: — Хотя, наказать тебя за то, что мобильник отключаешь, следовало бы…

Глава 30

Саша набросил на плечи халат и пешком поднялся на нужный этаж, зашел в отделение, прошел к посту медсестры, где увидел лечащего врача Юли.

— Добрый день, — опер протянул ему руку, одновременно другой рукой кладя небольшой конверт в карман врача.

Тот моментально подобрел.

— Добрый, добрый, — ответил он на рукопожатие.

— Ну, как наши дела? — спросил парень.

— Вполне неплохо, думаю, долго мы вас держать не будем, уже через недельку сможете забирать ее домой. Все лекарства я вам напишу, купите в аптеке, — сказал врач. — А дома, сами знаете, и стены лечат. Главное, чтобы она не напрягалась, побольше лежала, тогда все будет хорошо. И никаких стрессов.

Саша невольно усмехнулся. Он сам был ходячим стрессом для Юли.

— Я позабочусь об этом, — пообещал он врачу и направился к палате.

Юля весь день пролежала в постели. Это было довольно непривычно для нее, все время возникало ощущение, что ей надо куда-то бежать. С утра пришлось звонить главбухше и объяснять, что она снова на больничном, выслушивать ее недовольную тираду.

— Привет, — сказал Саша просто, войдя в палату.

Девушка повернула голову, взглянула на него и, ничего не ответив, снова стала разглядывать пейзаж за окном.

— Как себя чувствуешь? — спросил Саша, садясь на стул возле кровати. — Ничего не болит? Юля лишь покачала головой. Боже, неужели ей теперь постоянно придется его видеть, слышать его голос, что-то отвечать? Это было невыносимо. В памяти постоянно всплывали картинки прошлого, обрывки фраз. Она закрыла глаза и вновь их раскрыла, стараясь отогнать от себя эти мысли.

— Я говорил с врачом… — Зачем? — резко оборвала его Юля, глядя ему прямо в глаза.

— Что «зачем»? — удивился Степнов.

— Зачем тебе это? — Просто. Хотел узнать, как ты, и что тебе нужно… Ну, нет, это уже слишком! Он, что, всерьез полагает, что если она вчера приняла его помощь, то он теперь имеет полное право лезть в ее жизнь? Это там, в кабинете УЗИ, ей просто было не до него, когда он повторял: «Мы сделаем, как вы скажете. Мы выполним все указания». Мы, мы, мы…

— Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое, — также довольно резко произнесла Юля, но голос дрогнул, и слова прозвучали не очень убедительно.

— Юль, хватит пререкаться, сейчас не время. Ты слышала, что сказал врач? — серьезно проговорил Степнов, глядя на нее как на неразумного ребенка, что привело ее лишь в еще большее раздражение. — Тебе нельзя нервничать, нельзя много двигаться, лучше вообще провести эти месяцы в постели.

Слыша этот наставительный тон, девушка едва не задохнулась от возмущения, однако выражать свое негодование вслух все-таки не стала. Лишь на глаза выступили отчаянные слезы, с которыми в последнее время вообще было очень сложно совладать. Поджав губы, Юля отвернулась, прилагая огромные усилия, чтобы не расплакаться при нем.