Юля чувствовала, что еще чуть-чуть, и она просто-напросто расплачется. От страха, от бессилия, от всего этого абсурда, творящегося в ее жизни.

Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем Степнов снова отодвинулся, медленно сполз на пол, устало потер виски.

— Прости. Не бойся, — парень помолчал какое-то время, разглядывая свои руки. — Ты такая красивая. Я… я просто не сдержался…

Она отвернулась к окну, чтобы он не увидел заблестевших на ресницах слезинок. Не хватало еще плакать перед ним! Хотя очень хотелось.

— Саша, пожалуйста, иди спать.

Парень не сдвинулся с места, все также сидя на полу.

— Я больше так не могу, — тихо проговорил он. — Не могу смотреть на тебя лишь со стороны, боясь сделать лишнее движение, сказать лишнее слово. Я так хочу быть ближе к тебе.

Юля медленно перевела на него взгляд, полный недоумения. Он, что, смеется над ней? — Ну, знаешь, ближе уже некуда.

— Ты, вроде, и рядом, и в то же время так далеко. И смотришь словно сквозь меня, — никак не отреагировав на ее реплику, продолжил Степнов. — Раньше ты меня хотя бы ненавидела, цепляясь к каждому моему слову. Ненависть — это хоть какие-то эмоции. А сейчас, мне кажется, что ты даже не замечаешь моего присутствия или отсутствия. Я для тебя пустое место, — он невесело усмехнулся и, ощутив резкий укол где-то в подреберье, закашлялся.

Юля молча слушала его прерывистую речь. Было видно, что слова даются ему с трудом, однако, выговориться очень хотелось. В полутьме комнаты она не видела выражения его лица, но могла поклясться, что сейчас ему больно, и эта боль была не только физической.

— Твой живот, он так вырос. И мне так хочется дотронуться. Он ведь толкается, да? … Я даже представить себе не могу, как это. Я вообще с трудом осознаю, что там, внутри тебя, кто-то есть, — после небольшой паузы снова проговорил парень и без перехода добавил совершенно серьезно и твердо: — А знаешь, я ни о чем не жалею! Зато теперь у меня есть ты… вы… и больше никого.

Саша замолчал, глядя куда-то в невидимую точку перед собой. Алкоголь окончательно рассеялся, а на смену ему, обхватывая своими железными тисками виски и затылок, пришла головная боль. Ну, вот зачем он ей все это говорит? Четыре утра…

— А твоя семья? — осторожно спросила девушка, желая прервать напряженное молчание, повисшее в комнате. — Родители? Степнов вздохнул и покачал головой: — Нет никого. У тебя же тоже никого нет? — скорее уточнил, чем спросил он.

Юля ничего не ответила. Как мало она о нем знает, практически ничего.

Впрочем, как и он о ней.

Саша поднял глаза на девушку. Она по-прежнему куталась в одеяло, старательно скрывая обнаженные плечи и, видимо, все еще опасаясь, что он может вновь попытаться завладеть ее губами, телом. Парень невесело усмехнулся. Завладеть телом было совсем несложно, но как овладеть ее чувствами, заставить полюбить себя? Здесь он был бессилен.

И так явственно перед глазами предстала картинка полугодичной давности. Тот вечер, когда он заехал домой перед тем, как отправиться обмывать свое звание.

Вика точно так же сидела на кровати, уткнувшись в свои колени и едва сдерживая слезы, так и не решившись рассказать ему о том, что с ней происходит. Такая же маленькая девочка, пострадавшая от мужской жестокости и бессердечия.

Облокотившись о край кровати, Саша с трудом поднялся с пола.

— Прости, что потревожил тебя среди ночи. Спи, — растерянно проговорил он и медленно направился к двери. Остановившись на пороге, оглянулся, но так ничего не сказав, вышел из комнаты.

Юля молча проводила его взглядом, и лишь когда дверь закрылась, разжала пальцы, сжимающие края одеяла. Дотронулась до губ, которые, казалось, до сих пор ощущали тепло его поцелуя.

В комнате витал легкий запах алкоголя, табака и уже такой знакомой туалетной воды Степнова. Она слышала, как в ванной зашумела вода, потом стихла, как щелкнул выключатель, его удаляющиеся шаги в сторону кухни, кашель. Затем наступила тишина.

Все страхи, что Степнов в нетрезвом состоянии может снова прийти к ней в комнату оказались пустыми. Если бы захотел, то и не ушел, не остановился бы на одном поцелуе. Тот другой Саша так бы и поступил. Иногда даже казалось, что это совершенно другой человек. Юля не знала, чем были вызваны такие перемены в жестком и наглом оперативнике, наверняка, повидавшем на своем веку такое, что, вряд ли, его так тронуло бы известие о ее беременности и вызвало раскаяние в совершенном поступке. Нет, тут было что-то иное.

В эту ночь уснуть ей так и не удалось. Последующие несколько часов она металась по кровати, не находя себе места, снова и снова прокручивая в голове их ночной разговор.

Около семи утра где-то в глубине кухни раздалась мелодия его мобильника, после чего послышались шаги в коридоре, щелчок замка, и квартира погрузилась в привычную, пустую тишину.

Юля, сама не зная зачем, поднялась с кровати и подошла к окну. Минуту спустя она увидела, как Степнов быстро вышел из подъезда, на ходу прикурил и направился к своей машине, еще через несколько секунд BMW рванул со двора.

Сердце предательски защемило в странной тревоге, хотя видимых причин для этого не было. Обычное утро. Скорее всего, теперь он придет только поздно вечером, когда она уже будет спать. Днем еще пару раз напишет, может, позвонит. А, может, и нет… Словно почувствовав ее тревогу, малыш зашевелился. Девушка приложила руку к животу.

— Не переживай, — сказала она тому, кто там был. — Он вернется.

Юля давно уже перестала осознавать, где та грань. Еще совсем недавно она ненавидела Сашу, мечтала, что его пристрелят на каком-нибудь задержании, не хотела, чтобы он даже знал, что стал отцом. Но судьба, как всегда, все решила за нее, перепутав все карты. Сначала создала все условия для того, чтобы ей потребовалась его помощь, а теперь… Нет, лучше гнать эти мысли прочь.

***

— Извините, Александр Павлович, разрешите? Саша оторвался от заполнения журнала и поднял глаза. В проеме двери стояла новенькая инспекторша ПДН, вторая женщина в их отделе, не считая дознавательницы Валентины Ивановны. И, честно сказать, весьма симпатичная.

Короткий приталенный китель едва сходился на пышном бюсте, а узкая юбка с трудом доставала до колен, выставляя напоказ стройные ноги.

— Конечно, проходите, Ирина Юрьевна, — уже скорее по привычке оглядев девицу оценивающим взглядом, кивнул он. В душе ничего не шевельнулось, а ведь раньше он хотя бы осчастливил красотку улыбкой. «Старею, что ли?», — безразлично подумал про себя Степнов.

Что ей нужно? Оперов в помощь? Да, пожалуйста. Всегда готовы помочь. Тем более, она им тоже удружила с информацией по поводу школьных наркоторговцев. Как говорится, взаимопомощь всегда приветствуется.

Девушка прикрыла дверь и, бодро застучав высокими каблуками, прошла вглубь кабинета и присела на стул за переговорным столом.

— Александр Павлович, — вздохнув, начала она, но парень ее перебил.

— Ирин, давайте по имени. Да и можно на «ты», — предложил Саша.

— Хорошо, — улыбнулась инспекторша. — Саш, можно обратиться с личной просьбой? — Ну, разумеется, Ириш, обращайтесь, — мягко проговорил парень, отодвинув в сторону журнал, всем своим видом показывая, что готов ее внимательно слушать.

— Проблема-то вроде пустяковая, но я совершенно не знаю, что с этим делать, — снова вздохнула Ирина. — Сосед у меня ремонт затеял, и как ночь, так начинается. Стучит, сверлит, пилит там что-то. Весь вечер тишина, а с двенадцати прям полный фронт работы. Я и свою корочку показывала, и наряд вызывала уже не раз, только он, видимо, заплатил им. Они уедут, а он дальше. И так нагло мне заявляет: когда хочу, тогда и буду делать ремонт.

— А что за район-то? — Мякинино, Старый Стрелковый.

— Есть у меня там человечек, можно побеседовать, чтоб порядок навели.

— А, может, лучше с соседом моим побеседовать? Ну, так, как вы умеете? А то он снова заплатит, и от него отстанут.

Саша усмехнулся. Да-аа, похоже, до девчонки уже дошли слухи об их боевых заслугах и широких возможностях.

— Оставь адресок, я подумаю, что можно сделать, — уклончиво ответил Степнов.

Проводив девушку до двери, он уже собирался вернуться за стол и продолжить заполнение ненавистных бумаг, когда в коридоре показался Шведов и, заметив опера, уверенно направился в его сторону.

— Здравия желаю, — сухо поприветствовал его парень, предчувствуя очередной разбор полетов.

— Подводишь ты меня, Саша. Совсем забываешь про наш основной доход, — подходя к окну и любуясь на новенький «Лексус», который прикупил на прошлой неделе, мрачно произнес начальник. — Нам бабки за крышу скоро уже сюда начнут приносить.

— Константин Николаевич, мы сейчас загружены под завязку. Вы же знаете, приходится работать до самой ночи, — холодно отрапортовал Степнов, садясь за стол и снова пододвигая к себе рабочий журнал. — На следующую неделю назначено несколько встреч, я вам сообщу о результатах.

— Ну-ну… А то что-то ты совсем ударился в поиски этого любителя проституток, — хмыкнул Шведов. — Нам показатели надо повышать, у нас статистика по квартирным кражам никакая, а вы, вместо того, чтоб реальные дела раскрывать, теряете время попусту.

— Попусту? — Саша медленно поднял глаза на начальника.

— А что я должен на совещании в Управлении говорить? Что все силы моих оперов брошены на поимку того, кто проституток до смерти затрахал? Степнов сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, но вслух ничего не ответил. Не мог же он признаться, что поиски этого ублюдка обусловлены теперь больше личным интересом, нежели чувством долга.

— В общем, так, Саша, к новому году мне нужны хорошие показатели по разным пунктам — и пусть это будет раскрытие примитивных краж или убийства какого-нибудь наркоши, не важно, — наконец оторвавшись от лицезрения своей дорогой тачки, повернулся Шведов. — Мне нужны цифры. Цифры, которые я могу представить начальству, а не пустые слова о том, что у нас в разработке, понятно?