В этот предпраздничный вечер народу в клубе было прилично, почти все столики были заняты. Возле сцены стояло три стола — за одним сидела шумная компания, громко скандирующая выступление длинноногой девицы в красном белье, за другим — тот самый седовласый, что приехал несколько минут назад и, наконец, за третьим столиком, вальяжно откинувшись на спинку кожаного диванчика, сидел молодой короткостриженый мужчина, уставившись в экран своего телефона. Кажется, происходящее на сцене его совершенно не интересовало, не смотря на то, что места ВИП-зоны стоили бешеных денег.

Взяв свой коньяк, Саша поднялся и прошел за один из свободных столиков, находящихся возле стены. В этот момент девица в красном закончила свое выступление и ушла за кулисы, освещение на сцене с дерзко красного сменилось на нежно-голубое, заиграла медленная мелодия, и появилась Аня. Из одежды на ней был лишь белый кружевной корсет и трусики-шортики, локоны пепельных волос струились по обнаженным плечам, колыхаясь при каждом ее плавном движении на металлическом шесте. Она была не похожа на других девиц, которые старались скорее отработать свой номер и брали побольше «приватов». Было видно, что Аня вкладывает в свой танец душу, именно этим она ему и понравилась. И, видимо, не только ему.

Парень за столиком отложил свой телефон и, взяв в руки стакан с алкоголем, устремил взгляд на сцену. Девушка напряглась, немного сбилась с ритма музыки. В следующий миг она подалась правее, и парень, не сводящий с нее глаз, чуть повернул голову. Саша напряженно всматривался в его профиль, чувствуя, как с каждой секундой последние сомнения отпадают. Это был Беслан Мельниховский. Только его волосы, достающие до плеч, теперь были коротко острижены.

Выступление закончилось и, бросив быстрый взгляд в зал, высматривая Степнова, девушка удалилась со сцены. Не прошло и минуты, как Мельниховский-младший тоже поднялся с места и, бросив на стол деньги за выпивку, направился к служебному входу.

Словно опомнившись, Саша достал телефон и нажал на последний вызов. Аня тут же сняла трубку.

— Скажи ему, что тебя уже взяли на приват, заказали заранее. Седовласый мужик за центральным столом возле сцены, — быстро проговорил он, понимая, что Мельниховский, скорее всего, уже входит в гримерку.

— Да. Хорошо, — ее голос дрогнул, и на другом конце провода послышались короткие гудки.

Подойдя к стойке бара, Степнов подозвал официанта и, сунув ему в руку две пятитысячные купюры, попросил налить в бокал мартини и отнести в гримерку к Ане, напомнив о том, что ее ждут на «приват». Официант в мгновение ока убрал деньги и без лишних слов с бокалом мартини скрылся за дверями служебного входа. Саша вернулся обратно за столик возле стены, находящийся в полумраке, и вскоре смог лицезреть Мельниховского, быстрым шагом пересекающего зал и направляющегося к выходу.

Выждав несколько минут, Степнов прошел в гримерку.

— Саша, — выдохнула девушка, глаза которой были полны испуга. — Ты его видел? — Видел.

— Это он? Тот, кого вы ищете? Саша просто не знал, что ей ответить. От одной мысли о том, что он так близок к разгадке, сердце бешено заколотилось, готовое в любой момент вырваться из груди.

Неужели этим ублюдком может оказаться Мельниховский-младший?! И тот, за кем они гоняются столько времени, ходит совсем рядом и откровенно смеется, продолжая посещать клубы, где развешены его фотороботы, и даже не думает останавливаться в своих развлечениях?! Вполне возможно, ведь первая жертва была обнаружена вскоре после того, как Мельних-младший приехал откуда-то из-за границы. Только одно никак не сходилось: если это действительно он, то как оказался в гараже вместе со школьником? Что могло его связывать с Никифоровым, который был младше, как минимум, на четыре года? — Возможно, — задумчиво проговорил парень и медленно поднял глаза на Аню. А ведь это можно проверить. И достаточно легко. Единственное, что для этого требовалось — она должна стать приманкой. Только вот имел ли он право на то, чтобы играть ее жизнью? — Ты останешься? — с затаенной надеждой спросила девушка, подходя к нему ближе и легко касаясь рукой его груди.

С трудом вырвавшись из своих размышлений, Саша медленно перевел взгляд на ее часто вздымающуюся пышную грудь под плотным кружевом корсета, спустился ниже к плоскому животу с пирсингом в виде стрекозы, к заманчивым трусикам, облегающим стройные бедра, и покачал головой. Нет, сегодня его мысли заняты совсем другим. Нужно все хорошенько обдумать. Нужно взять себя в руки, сохранить холодный рассудок, чтобы не наделать глупостей.

Действовать осторожно и продуманно.

— Может, тебе уехать на время? — серьезно произнес он.

— Куда? Обратно в свою «тьму-таракань»? — обиженно усмехнулась Анна и отошла в сторону, обхватив плечи руками, уставившись куда-то за окно в темноту ночи.

— Если это он, то нам все равно потребуется какое-то время, чтобы доказать его причастность, — услышав свои слова откуда-то издалека, сказал Степнов, прекрасно понимая, что доказать что-то, в первую очередь, ему нужно самому себе. Как только он найдет доказательства, виновному в смерти Вики уже никакой суд не поможет.

— Завтра Новый год, потом в клубе мини-каникулы. Следующая смена у меня только после Рождества, — пожала плечами девушка. — И если он появится снова я ведь могу отказаться.

— Надеюсь, за это время что-то прояснится, — вздохнул Саша и, медленно развернувшись, вышел из гримерной.

Он сам не помнил, как дошел до машины, плюхнулся на сидение, жадно затянулся сигаретой. Никотин наполнил легкие, немного замедлив бешеный галоп, выдаваемый сердцем. Мысли еще какое-то время кружили в голове беспокойным роем, постепенно складываясь в занимательную картинку.

Столько времени Степнов ломал голову, как выйти на этого неуловимого типа, а он все время находился где-то рядом. И почему его оперская чуйка молчала? Лишь совсем недавно, в момент встречи на пустыре, он понял, что в Беслане что-то изменилось. Конечно, стрижка… Роскошной шевелюры Беса не было видно не из-за глубоко натянутого кепи, а просто потому, что ее там не было вообще. Возможно, это лишь совпадение. А, может, парень специально изменил внешний вид, чтобы стать менее узнаваемым для тех, кто его ищут.

На следующее утро, придя в отдел, Саша первым делом подошел к стенду, где были вывешаны лица, находящиеся в розыске. Фоторобот предполагаемого убийцы девушек отсутствовал.

— Валер, я что-то наш фоторобот не наблюдаю, где он? — Степнов подозвал дежурного.

— Так Шведов сказал убрать, — растерянно проговорил тот.

Что-то новенькое… С каких это пор Шведов стал интересоваться тем, кто и что висит на стенде? Еще одно совпадение? Вряд ли. Шведов никогда ничего не делает просто так. Никогда. И этому его распоряжению, вероятно, тоже было свое объяснение. Также как и тому, почему в последнее время он пытается загрузить его всякой ерундой, явно не требующей вмешательства начальника уголовного розыска и вполне по силам обычным операм. Возможно, кому-то было на руку, если расследование убийств девушек останется в «висяках».

Медленно, но верно, пазл складывался.

* * *

Стараниями техперсонала коридоры, палаты и лестничные пролеты больницы были давно украшены белоснежными снежинками и серебристой мишурой, создавая у пациенток праздничное настроение. В фойе стояла мохнатая красавица ель, днем поблескивая разноцветными стеклянными шарами, а ночью маня крошечными огоньками разноцветных гирлянд, обещая чудо и ощущение сказки. А запах!!! Юля любила его с детства — лесной запах еловых веток вперемежку с мандариновой кожурой. Казалось, что как только часы пробьют двенадцать, из леса придет Дед Мороз, раскроет мешок подарков и одарит всех тем, чего они ждут больше всего в жизни. Кому сыночка, а кому — лапочку-дочку.

Ей пока рано… За то время, пока Юля находилась здесь, каждый день кого-нибудь увозили, как тут говорили «наверх», где и случалось самое чудесное из всех чудес. Девочки с воодушевлением и радостной опаской делились новостями: кто кого родил и как. С их палаты одна будущая мамочка уже родила сына-богатыря на днях, другая — почти всю сегодняшнюю ночь промучилась, пока ее наконец-то не забрали в предродовую. Юля не спала вместе с ней, с жалостью наблюдая за ее мучениями и со страхом понимая, что такое же вскоре ждет и ее.

Господи, да она же такая трусиха! Одна только мысль о схватках и предстоящих родах вызывала панику и головокружение. Даже постовая медсестра, провожая соседку-роженицу из палаты, заметила Юлино состояние и спросила с улыбкой: — Боишься? Девушка смогла лишь кивнуть в ответ. Пожилая приветливая медсестра по- доброму усмехнулась и шепотом заметила: — Не бойся. Все через это проходят. И ты родишь. Потом еще за вторым и третьим придешь. Спи. Отдыхай.

Ну, уж нет! Она не придет ни за вторым, ни за третьим. Она и первенца своего планировала чуть позже, когда встанет на ноги и морально будет готова к материнству. Так сложилось. Теперь ей бы этого на ноги поставить.

Бессонная ночь дала о себе знать следующим утром головной болью и чувством разбитости. Проспав почти до обеда, Юля проснулась лишь от прихода Саши, который сразу же заметил ее душевное смятение.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он, выставляя на тумбочку из пакета сок и фрукты.

— Да нет. Плохо спала.

— У тебя что-то болит? — еще больше встревожился Степнов.

— Нет. У девочки с палаты схватки были, вот и я не спала вместе с ней, — усаживаясь поудобнее в кровати, ответила Юля. — Уже родила, наверное.

От парня не укрылись печальные нотки в ее голосе.

— Юль, ну ты что? Почему нос повесила? — постарался развеселить ее Саша. — Не переживай. Все будет хорошо, — хотел добавить: «Я с тобой», но воздержался.

Неожиданно девушка пристально посмотрела ему прямо в глаза и, помолчав, задала вопрос, от которого парень просто-напросто опешил.