Бриджид Кеммерер - Тебе, с любовью…

Я провожаю его взглядом. Не удалю. Не понимаю, чего он так разошелся?

– Ты в порядке? – поворачивается ко мне Брэндон.

У меня пересохло во рту и сердце норовит выпрыгнуть из груди. Куда теперь девать весь этот адреналин?

– Да. В порядке.

Его нужно поблагодарить? Брэндон испытующе разглядывает меня.

– Думал, ты больше не фотографируешь, – замечает он, остановив взгляд на моей камере.

– Мистер Жерарди попросил меня об услуге, – пожимаю я плечами.

– И ты согласилась?

– Он меня подкупил, – поднимаю я фотоаппарат.

Глаза Брэндона загораются.

– Счастливица.

Он всегда меня раздражал, но только потому, что в фотосъемке был ничуть не хуже меня, а может, даже и лучше. Его дедушка получил Пулитцеровскую премию за фотографии, сделанные во время войны во Вьетнаме. Благодаря семейным связям Брэндон прошлым летом прошел элитный курс стажировки в «Вашингтон пост»[11]. Я просила маму замолвить за меня словечко, но она отказалась. Мол, такая стажировка будет значить для меня гораздо больше, если я добьюсь ее своими силами.

Теперь я рада, что не стажировалась. Летом я избегала фотографий и фотоаппаратов, сидела на могиле и писала письма. Утратив чувство соперничества, я осознаю: Брэндон довольно милый парень.

– Спасибо. Ты не обязан был нам помогать.

– Это ему не нужно было вас доставать.

– Что его так взбесило? – удивляется Роуэн.

Задумчиво пожав плечами, я снова рассматриваю сделанный кадр. Ничего отталкивающего на нем нет. Я же не в раздевалке их подкараулила и сняла.

– Не знаю.

Брэндон фыркает.

– Да кто же его поймет.

Что-то в его голосе привлекает мое внимание.

– Ты с ним знаком?

Брэндон смотрит на меня как на сумасшедшую.

– С Декланом Мерфи? Нет. Но я наслышан о нем, как и все остальные. – Он задумывается. – Может, чуть больше остальных. Отец за ужином вслух зачитывает полицейские отчеты.

– Он правда угнал машину? – любопытствует Роуэн.

– Ага. Обдолбался, угнал машину и врезался в административное здание.

Ничего себе! После этого о Деклане мы больше не говорим. Брэндон показывает на мою камеру.

– Уже достаточно снимков сделала?

– Нет, – признаюсь я. – Только начала.

– Приятно видеть тебя снова с фотоаппаратом в руках. – Он отводит взгляд, слегка зардевшись. – Ну, то есть я рад, что ты не потеряла сноровки.

– Я просто помогаю.

– Как скажешь. – Брэндон смотрит на меня. – А завтрашние танцы ты будешь снимать?

– Нет. Только фестиваль.

– А я буду.

– Понятно… – Не знаю, что еще сказать.

– Но ты придешь? – спрашивает он.

– На танцы? – прищуриваюсь я. – Вряд ли.

Он крутит в руках камеру, не решаясь что-то сказать. Наконец произносит:

– Если хочешь, можешь прийти и провести время со мной.

Клянусь, Роуэн затаила дыхание. Она пихает меня бедром.

– Ты приглашаешь меня на свидание? – уточняю я.

– Ну… – он поднимает на меня взгляд, – в каком-то роде. Я ведь буду работать. Но мы можем и повеселиться. – Он смотрит на Роуэн. – Это может быть и не свидание. Приходите вдвоем. Если хотите.

Я делаю шаг назад. Это так неожиданно. Я к этому совершенно не готова. Еще не поутихли эмоции от нашей стычки с Декланом.

Даже не знаю, что Брэндону ответить. Мне явно нужно сказать «нет». Он и не ждет моего согласия. Это очевидно, так как он уже начал снимать происходящее на фестивале. Танцы? Не представляю себя на танцах!

Я открываю рот и хочу отказаться, но вспоминаю письмо Мрака: «Я последовал твоему примеру и сделал кое-что неожиданное. Ты права. Это было пугающе. Повторим?»

– Конечно, – отвечаю я.

Брэндон опускает камеру и смотрит на меня.

– Правда?

– Правда. – Я сглатываю. – Но только если со мной пойдет Роуэн.

Радостно взвизгнув, подруга обхватывает меня рукой за талию.

– Похоже, мы придем, – показываю я на нее.

Сказать по правде, я и сама готова взвизгнуть. Но тихо-тихо.

От: Девушка с кладбища

Кому: Мрак

Дата: пятница, 4 октября, 10:23:05

Тема: Неожиданное

Ты идешь сегодня на танцы?

Я иду.

Надеюсь, тебя это шокирует, потому что я сама от себя в шоке. Меня пригласили, и я сказала «да».

Я виню в этом тебя. Не согласилась бы пойти на танцы, если бы не твое обещание. Теперь после школы нужно найти подходящее платье, а я даже не уверена, что мне нравится парень, который меня пригласил. На самом деле последние три года он меня слегка раздражал. Все эти неожиданные поступки выбивают меня из колеи.

Папу чуть инфаркт не хватил, когда он узнал о танцах. Он дал мне свою кредитку и разрешил купить все, чего я пожелаю. Точнее, сказал: «Денег не жалей», а ведь деньги нам не с неба падают.

Похоже, папа радуется, что я веду себя как нормальный подросток. У меня же такое чувство, будто я притворяюсь. Я словно воздушный шарик, который превратится в жалкие лохмотья, стоит проткнуть его иголкой. Меня бы должны радовать мысли о новом платье и прическе, но мне все равно. Моя лучшая подружка спросила, расстроена ли я из-за того, что не могу пойти за покупками со своей мамой (мы пойдем с ее мамой). Но дело не в этом. Будь мама жива и находись она в городе, она бы никогда не стала бегать со мной по магазинам в поисках платья. На платье, которое я надела на танцы в одиннадцатом классе, она взглянула лишь неделю спустя, когда я выслала ей фото по почте. И то потом ни словом не упомянула о нем.

Когда я думаю о ее жизни, мои тревоги по пустякам кажутся такими ничтожными. Мама документировала настоящую жизнь. Показывала последствия войны людям, спешащим побыстрее перелистнуть страницу журнала в поисках голливудских сплетен. Она делала значимое дело.

А я? Покупаю платье?

Меня не покидает мысль, что она бы разочаровалась во мне. И я боюсь, на танцах со мной случится нервный срыв.

Пожалуйста, скажи, что ты тоже там будешь. Мы не знакомы, но мне будет чуточку легче оттого, что я не единственный человек на танцполе, кто не в ладу с самим собой.

Особенно после того, как ты показал мне, что я могу быть нормальной.

Пусть и недолго.

Во рту все горит. Кристин, мама Рэва, любит экспериментировать с приготовлением блюд разных национальных кухонь. В этом месяце она помешалась на тайской еде. На столешнице расставлены тарелки с макаронами в арахисовом соусе, тушеной говядиной под соусом карри, курицей, опять же под соусом карри, и жареными, приправленными специями овощами. Мне хочется добавки всего того, что есть на столе, но я боюсь напрочь убить свои вкусовые рецепторы.

Я ужинаю у Рэва каждую пятницу. Это началось, когда Алан решил, что пятничные ужины будут семейными, а я не захотел принимать в этом участия. Теперь по пятницам мама с Аланом ужинают вдвоем дома, а я здесь. По мне, так от этого все только выигрывают.

Я не рассказал Рэву о последнем письме Девушки с кладбища. Я прочитал его столько раз, что смогу наизусть повторить. Но ответа не написал. Пока.

«…ты показал мне, что я могу быть нормальной».

И снова на сердце теплеет. Давно уже я не чувствовал себя нужным и способным вдохновить кого-либо. В последнее время мне казалось, будто я лишь мешаю всем и самое лучшее, что могу сделать, – освободить пространство в доме, переехав в тюремную камеру.

Родители Рэва взяли на воспитание маленькую девочку. Она сидит за столом на высоком стуле, ковыряясь пальчиками в нарезанных макаронах и курице. Ее зовут Бейбидолл. Взаправду! Я, естественно, помалкиваю по этому поводу. Кристин говорит, что малыши не виноваты в том, как их назвали, и никому не позволяет негативно высказываться о детях на ее попечении, даже если они еще совсем несмышленыши.

– Ты сегодня какой-то тихий, Деклан, – замечает Кристин.

– Я думаю.

Разум борется с желанием пойти на танцы. Я ни разу не ходил на школьные танцы и до 10:23 утра совершенно не собирался нарушать этот давний обычай.

– О чем-то интересном?

Пожав плечами, я заставляю себя переключиться на более безопасные темы:

– Не знал, что таких крох можно кормить тайской едой.

Бейбидолл запихивает в рот пригоршню измельченной еды и счастливо болтает ножками.

– А-да-да-да-да, – лопочет она с набитым ртом, роняя макароны Кристин вынимает повисшую на ее волосах макаронину. Джефф накладывает себе в тарелку кокосового риса, поверх него – третью порцию тушеного мяса.

– А чем, ты думаешь, кормят детей в Таиланде? – спрашивает он.

– Очко в твою пользу, – тычу я в его сторону палочкой для еды.

Рэв улыбается.

– А в Бангкоке, наверное, какая-нибудь мамочка, разламывая гамбургер, говорит: «Я не знала, что таких крох можно кормить американской едой».

– Вообще-то, – начинает Джефф, – в культурном отношении…

– Я пошутил, – глядя на меня, закатывает глаза Рэв.

Джефф преподает в университете, но такое ощущение, будто он родился с энциклопедией в руках. Однажды Кристин сболтнула, что ранней весной видела дрозда, так Джефф потом битых полчаса распространялся о перелетах птиц.

– Сними профессорский пиджак, дорогой, – поддразнивает его Кристин. – Мы едим.

– А что, нельзя есть и учиться?

– Как себя чувствует твоя мама? – спрашивает меня Кристин, не обращая внимания на мужа и отщипывая мясо для Бейбидолл.

Я недоуменно моргаю.

– Нормально. Наверное.

– Я встретила ее в магазине на прошлых выходных. Она сказала, что чувствует себя утомленной и обессиленной. Она не заболела?

– Не-а. – Я подхватываю рис палочками и засовываю в рот. – Вчера они с Аланом романтично мыли террасу.

– О, хорошо.

– Нам тоже нужно помыть террасу, – задумчиво говорит Джефф. – Может, стоит…

– Хочешь пойти сегодня на танцы? – спрашиваю я Рэва.

Кристин с Джеффом резко замолкают, вытаращившись на меня.