– Ты невероятно талантлив, – серьезно говорю я Брэндону. Он и в прошлом году делал чудесные снимки, но в этом превзошел самого себя. – Даже жаль такое фото тратить на альбом выпускников.

– Спасибо. – Он хмыкает. – Ты права. Половина парней из нашего класса выше вашей соприкасающейся груди и взгляда не поднимут.

– А ты? У тебя взгляд выше поднимается?

– Возможно, – криво улыбается он.

Он флиртует. Хотелось бы мне ответить на его заигрывания. Я улыбаюсь, но моя улыбка, наверное, похожа на ту, над которой он пошутил минуту назад. Внутри меня такая пустота.

Если я продолжу притворяться, то, возможно, сама поверю в то, чего нет. Но тогда, боюсь, позабуду о том, что на самом деле есть.

– Ты будешь снимать танцы весь вечер? – спрашиваю я Брэндона.

– Я могу делать перерывы.

– Хочешь потанцевать? – Слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать. Я просто хотела найти занятие, никак не связанное с фотографией.

Глаза Брэндона расширяются, на губах появляется улыбка.

– Конечно.

Я хватаю Роуэн за руку.

– Ро пойдет с нами.

– Не пойду, – шипит она. – Ты на свидании, Джулс…

Но, заметив выражение моего лица, позволяет утащить себя на танцпол.

– Надеюсь, тебе нравятся тройнички, – поддразниваю я Брэндона.

– Я разве на что-то жалуюсь?

Мы ныряем в толпу. Танцевальная тема вечера – «Песни сквозь года», поэтому наряду с современными молодежными хитами звучит подростковая поп-музыка 50-х годов. Диджея, правда, нашли хорошего – он даже старью умудряется придать современное звучание, разбавив его басами и изменив ритм. Мы начинаем танцевать под It’s My Party and I’ll Cry if I Want To.

Я не крутая танцовщица, но и в грязь лицом не ударю. Хорошо, что играют быстрые мелодии и мне не нужно чересчур сближаться с Брэндоном. Мои волосы подняты и заколоты невидимками, но пряди все равно выбиваются из прически. Плевать. Теперь прическа у меня под стать макияжу.

Громкая музыка мешает думать, и я отрешаюсь от всего, предаваясь танцу. Брэндон несколько раз ловит мою руку, но я сразу отнимаю ее. Он не удерживает меня, и я благодарна ему за это. Брэндон не обделяет вниманием и Роуэн, и она, в отличие от меня, не отстраняется. Он кружит ее, и она смеется. На Роуэн белое платье без бретелек, с расшитым серебряным бисером лифом. Юбка из шифона длиной чуть ниже колен красиво разлетается в стороны.

Брэндон хороший парень. Жаль, что я к нему совершенно ничего не чувствую. Нет, чувствую. Благодарность. Он пригласил меня на свидание, дал мне возможность сказать «да».

Однако он не тот, кто наделил меня внутренней силой сказать это «да».

Снова обшариваю взглядом толпу. Мрак написал, что будет здесь. Я окружена людьми – сотней людей, – но словно поймана в замкнутый круг одиночества. Только обещание Мрака не дает ему обрушиться на меня.

Он будет танцевать? Вряд ли. Хотя я не могу быть в этом уверена. Мне кажется, будто я его очень хорошо знаю, в то время как на самом деле я не знаю его совершенно.

Песня заканчивается. Она современная и энергичная, и Роуэн с Брэндоном под конец выделывают какое-то нелепое па. Чуть не упав на Брэндона, Роуэн заходится смехом. А тот, улыбаясь, подхватывает ее.

Глядя на них, я понимаю, что он пригласил на танцы не ту девушку. Я обмахиваюсь рукой, как веером.

– Пойду выпью пунша. А вы, ребята, продолжайте веселиться.

С лица Брэндона сходит улыбка.

– Ты в порядке?

– Да! Просто пить хочу.

Роуэн идет за мной.

– Прости. Я увлеклась и испортила тебе все свидание.

– Нет! – Я беру ее за руки. – Ты ему очень нравишься. И сила притяжения такова, что мне бы лучше на пару минут оторваться от вас.

– Но он пригласил на свидание тебя.

– Ро, поверь, мне не нравится Брэндон. Я твердила тебе это весь прошлый год, когда ты продолжала уговаривать меня начать с ним встречаться… – Я обрываю себя. – О боже!.. Ро, ты была влюблена в него? Да?

Ее щеки вспыхивают, глаза в свете вращающегося диско-шара сияют.

– Ох нет. Ну… может быть. Мы просто дурачились на танцполе.

Я разворачиваю подругу и подталкиваю вперед.

– Иди. Потанцуй с ним. Вы чудесно смотритесь вместе.

Роуэн уходит, тревожно оглядываясь на меня.

«Иди!» – одними губами говорю я, показывая руками: «Брысь!»

Брэндон обеспокоенно выслушивает ее, и на его лице отражается понимание.

Оставив танцпол, я ухожу под тень трибун. За ступенями лестницы у запасного выхода есть местечко, куда не проникает свет. Я словно прячусь в пещере, выглядывая из нее во внешний мир.

– Не хочу тебя пугать… – раздается позади меня голос.

Вздрогнув, я поворачиваюсь. Из тени кто-то выходит. Телосложение и отсутствие блесток на одежде говорит о том, что это парень, но я не могу его разглядеть. Он тихо смеется.

– То есть я не хотел тебя напугать.

Он делает шаг вперед, чтобы на его лицо упал слабый свет. Это Рэв, друг Деклана.

– Просто хотел предупредить, что ты не одна тут стоишь во тьме.

– Ясно. – Я сглатываю, унимая участившийся от испуга пульс. Мне вспоминается, как на фестивале они с Декланом походили на темного и светлого ангелов. – Почему ты прячешься?

– Я не прячусь. – Он переводит взгляд на толпу, потом на меня. – Захотелось ненадолго удалиться от шума и света.

– И мне.

– Да?

– Да.

Тут гуляет сквозняк, и я дрожу.

– Замерзла? – хмурится Рэв.

– Немного. – Я пару секунд молчу. – Странный вечер.

– И не говори, – улыбается он уголками губ.

Его тихая, спокойная манера поведения заставляет задуматься о словах Роуэн: действительно, почему он всегда одевается как Унабомбер? Рэв сказал, что не прячется здесь во тьме, но, может быть, он прячется каждый день, и в несколько ином смысле? Слишком длинные волосы закрывают половину его лица. В отличие от Деклана он не побрился, оставив щетину. Его рубашка застегнута на все пуговицы, галстук аккуратно повязан. Он похож на рок-музыканта, которого заставили пойти на собеседование.

Рэв немногословен, но я почему-то рассказываю ему о своем вечере.

– Я отправила лучшую подружку танцевать с парнем, который меня пригласил. Кажется, я сказала ей, что они чудесно смотрятся вместе.

В моем голосе нет злости, и улыбка Рэва становится шире.

– И как это воспринял парень?

– По-моему, неплохо. Он все еще с ней танцует. А ты здесь один?

Рэв медлит с ответом.

– Я здесь не на свидании. – Он оглядывается в темноту за своей спиной. – А в качестве моральной поддержки.

– И кого же ты поддерживаешь? Тьму?

– Нет, – ухмыляется он. – Дека. Он на улице, вышел покурить.

Я бросаю взгляд ему за спину. Неудивительно, что здесь гуляет сквозняк. Дверь запасного выхода приоткрыта, и в помещение с улицы падает тусклый свет.

– Он тайком туда выбрался?

– А ты думаешь, ему позволили бы курить на школьном дворе?

Я потрясена столь вопиющим нарушением правил, и еще мне немножко завидно.

Обойдя Рэва, я выхожу на улицу. Стоящий у аварийной лампочки Деклан подпрыгивает от неожиданности и поспешно затаптывает сигарету. После чего осознает, что это всего лишь я. В его глазах снова лед.

– Шпионишь за мной? – бросает он мне в лицо мои же слова.

Я приказываю себе не краснеть, но, конечно же, заливаюсь краской.

– Никогда не слышал, что курение убивает?

– Шутишь? Это на каждой пачке написано. – Он вытряхивает из пачки еще одну сигарету и засовывает в рот.

– Как ты сюда вышел? Разве на этой двери нет сигнализации?

– Не-а. Три года назад Рики Алаверде отсоединил провода, и она до сих пор не работает. – Деклан затягивается и выдувает в небо облачко дыма. – Если администрация об этом узнает, я пойму, что это ты наябедничала.

В его словах нет угрозы, но голос холоден, и у меня по спине пробегают мурашки. Я скрещиваю на груди руки.

– Я ничего не расскажу. Я не такая.

Он грустно смеется.

– Да, конечно.

Мое лицо горит от стыда. Зачем я вошла через эту дверь? После громкой музыки зала кажется, что тишина на школьном дворе окутывает нас обоих, из-за чего создается ощущение некоторой интимности.

– А ты зачем вышла? – спрашивает Деклан.

– Хотела уйти от шума.

Он затягивается, и кончик сигареты загорается красным.

– Где твоя подружка?

– Танцует.

– С тем придурком с камерой?

– Брэндон не придурок, – возмущаюсь я.

– Ага, как скажешь, – смеется Деклан.

– Уж кто бы говорил.

Парень выдувает дым сквозь зубы, пригвождая меня к месту яростным взглядом. Затем оказывается совсем близко.

– Ты ничего не знаешь обо мне, – хрипло произносит он.

Во рту пересохло, но близость Деклана будоражит, и я, не думая, брякаю:

– Я знаю, что ты неудачник с судимостью.

Его лицо каменеет, и я мгновенно жалею о своих словах. Деклан бросает сигарету на землю, тушит ее ногой и, не глядя на меня, идет к двери.

Почему я чувствую себя такой виноватой, хотя он мне ни слова не сказал? Как у него это получается?

Деклан исчезает за дверью так быстро, что она чуть не захлопывается у меня перед носом. Я поспешно ловлю ее рукой и вновь окунаюсь в грохот музыки и кружащие пятна света. Рок-баллада из 80-х больно проходится гитарными переливами по моим обостренным чувствам.

Деклан с Рэвом направляются к свету.

– Стой! – зову я.

Деклан не останавливается.

– Подожди, – задыхаясь, неуверенно прошу я. – Позволь мне…

– Что? – разворачивается он ко мне со свирепым лицом.

Я замираю. Извинения застревают в горле.

– Возвращайся-ка ты лучше на танцпол, принцесса. – Его слова полны ледяного презрения. – Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь увидел тебя в компании неудачников?

Глаза жгут слезы. Все обернулось хуже некуда. Я не должна была сюда приходить. Развернувшись, я выбегаю через запасной выход в ночь.