Это какой-то кошмар.

Я пытаюсь оттащить Анжелу, но та настолько яростно тянет Стрекозу за волосы, что я всерьез начинаю опасаться, что они останутся в цепких руках Кукушкиной. Делаю мягкую подножку и Анжела, потеряв равновесие, оказывается в моих руках. Ногами блокирую ее ноги и вместе с ней аккуратно усаживаюсь на пол рядом с Февронией.

— Думала, я ничего не узнаю, сучка?! Думала, уведешь его у меня, пока меня нет рядом?! Я беременна, слышишь, ты, наглая шлюшка! У нас будет ребенок! У нас скоро свадьба, а ты — никто! Просто постельное приключение перед долгой и счастливой семейной жизнью! Да в былые времена двери твоего дома вымазали бы дерьмом, потаскуха!

— Анжела! Угомонись!

— А ты не защищай ее! Что, уже объездила тебя, да? Вот такая у тебя любовь и верность?! Жена за дверь, а ты в дом любовницу притащил?! Где ты вообще эту уродину откапал?! Она же наркоманка натуральная?! И вот на это ты решил променять меня и нашего ребенка?! На это дерьмо, да, Станислав?!

— Ну-ка рот прикрыла! Ты все не так поняла!

— Да неужели?!

Абсурдная до идиотизма ситуация выбивала почву из-под ног. Взбесившаяся, словно дикая кошка, Кукушкина сыпала мерзкими оскорбительными ругательствами и причиняла боль Февронии, а я, как полный кретин, не знал, как утихомирить собственную невесту и что нужно сделать, чтобы та, наконец, разжала руки. Мне было до безумия стыдно перед Рони, она-то уж точно всего этого не заслужила!

Стрекозе, по всей видимости, надоело молча терпеть этот аттракцион унижений и боли. Одним ловким движением она как-то хитро выгнула Анжеле большие пальцы, и та, взвизгнув, выпустила из рук изрядно потрепанные розовые волосы. Несколько вырванных прядей сиротливо упали на пол.

— Дура бешенная, — спокойно бросила Феврония, поднимаясь с пола.

Анжела, понимая, что теряет ведущие позиции, принялась брыкаться, но я лишь крепче стиснул ее в руках, продолжая сидеть на полу. Один черт, не знаю, что делать.

— Пошла вон из этого дома, овца! Ненавижу тебя, тварь! Еще раз увижу рядом со Станиславом — так просто не отделаешься! Удавлю сучку!

Поморщившись, Стрекоза отряхнулась и скрылась в комнате, я зажал грязный рот своей невесты, потому что не придумал, как еще можно заставить ее замолчать. Через пару мгновений Рони, как ошпаренная, выскочила обратно, сверкая увлажнившимися глазами и сжимая в руках ноутбук. Вернее то, что от него осталось. Верхняя и нижняя часть едва сходились, открывая взору отвратительную трещину, расползшуюся паутиной по экрану. Я в очередной раз потерял дар речи. Рони, бурча себе что-то под нос, подняв голову к потолку, словно боясь, что из глаз покатятся слезы, гордо переступила через наши с Анжелой переплетенные ноги.

— Совет да любовь! — и вышла из квартиры, хлопнув металлической дверью.

Я мгновенно разжал руки и вскочил на ноги, повинуясь порыву побежать следом, но тут же услышал шипение Анжелы.

— Только дернись в ее сторону и ребенка ты не увидишь!

Не веря собственным ушам, перевел взбешенный взгляд на Анжелу.

— У тебя там на островах все мозги расплавились на солнце? Какого хрена ты тут устроила?!

— Не кричи на меня… — ее нижняя губа задрожала, а голос сорвался. Голубые глаза наполнились слезами. Кажется, антракт окончен, и меня ждет продолжение феерического театра одного актера.

Не желая ни принимать в этой абсурдной постановке участия, ни становиться ее благодарным зрителем, отвернулся и прошел в комнату. Открывшаяся картина в очередной раз подвергла мою психику проверке на стрессоустойчивость.

Все вещи, принадлежащие Стрекозе, были вывалены из шкафа и буквально разодраны в лоскуты, а если верить глазам — изрезаны ножницами, моя палатка, служившая уютным гнездышком для маленькой розовой птички, была буквально вывернута наизнанку, дорогая гарнитура сломана, косметичка выпотрошена, постельное белье на кровати представляет из себя растерзанный ком…

Мне действительно стало страшно и холодный пот выступил на висках. Впервые я всерьез усомнился в адекватности Анжелики. Впервые с глаз спала пелена всепрощающего обожания и любви.

— Я прощаю тебе эту идиотскую интрижку лишь потому, что у нас будет ребенок, Станислав, — услышал я за спиной ледяной голос, вызвавший неприятные мурашки, — И лишь потому, что у нас за спиной больше десяти лет идеальных отношений. Каждый может оступиться. Я понимаю это. И я прощаю тебя. Не смотря на то, что такое благородство стоит мне огромных усилий и нервов, уже не говорю, как данный факт отразиться на нашем малыше. Мы забываем этот позорный и унизительный твой поступок и продолжаем готовиться к свадьбе. Все будет так, как мы планировали. Ни одна дрянь не встанет у нас на пути. Пообещай мне, что больше не увидишься с этой шлюшкой, я в свою очередь никогда не стану напоминать тебе о твоем предательстве, Станислав. Мы поженимся и будем растить нашего ребенка в мире и согласии. А сейчас мы уедем из этой дыры в нормальный отель и ты, как уже полагается, постараешься заслужить заново мое расположение.

— Анжела… У меня на фирме сейчас серьезные проблемы. Все свободные деньги, даже те, что были отложены на свадьбу и ремонт в новой квартире, запущены в дело. Поэтому торжество нам придется перенести на неопределенный срок. Не исключаю, что мы сделаем это уже после рождения ребенка. И ты права, я действительно тебе изменил. Поэтому будет лучше, если мы пока дадим друг другу время на то, чтобы все осознать и остыть. Будет лучше, если ты поживешь это время у своих родителей.

— Что? — она натурально опешила, словно я говорил на китайском, и она ни слова не поняла, — Станислав, ты что… ты бросаешь меня? Бросаешь нас? Из-за нее?

— Анжела. Я никогда не брошу своего ребенка. В этом ты можешь не сомневаться.

— А меня, значит, бросишь?! — взвизгнула она, вызывая болезненную пульсацию в моих висках.

— Это квартира моей бабушки, — предпочел я не отвечать на ее вопрос, потому что сам испугался промелькнувшей в голове совершенно четкой мысли о том, что — да, брошу. — А Феврония ее гостья. Ты ввалилась в чужое жилище, испортила чужие вещи и оттаскала за волосы ни в чем не повинную девушку.

— Ну, конечно! Ни в чем не повинную! Прямо агнец божий! Скажи еще, что девственница!

— Я сейчас уйду, а когда вернусь, то хочу видеть здесь полный порядок.

— Что? — ее глаза и рот распахнулись так широко, что совершенно изуродовали прекрасное кукольное личико. — Я еще за подстилками твоими не убирала! Я — мать твоего ребенка! Я — потратившая на тебя всю молодость! Я — сделавшая из тебя того, кто ты есть! Знаешь что, Калинин! Это уже чересчур! Только попробуй сделать хоть шаг за эту дверь!

— Прекрати истерику. Это вредно для ребенка. Ладно. Вызову тебе такси.

Мне хотелось поскорее избавиться от орущей Анжелы, которая уже наверняка своими визгами перебудила весь дом. Только мой палец завис над кнопкой «заказать машину», как отвратительный вечер, плавно перетекший в отвратительную ночь, стал еще отвратительнее.

— Ой! — Анжела согнулась пополам, ухватившись за живот! — Ой-ой-ой! Как больно! Станислав, срочно звони в скорую!

Глава 27


К подъезду припарковалась машина скорой помощи. Из нее выскочили двое медиков, а спустя несколько минут показались обратно вместе со Стасом, несущим на руках Анжелу.

Сердце сжалось от стыда и страха.

Я чувствовала себя виноватой. Так не должно было случиться. Если бы я только знала о существовании этого малыша, то никогда бы не показалась на горизонте Калинина. Наверное, мне и самой было бы проще никогда не знать требовательных и удивительно мягких его губ, сильных и уверенных объятий, головокружительного и порочного удовольствия.

Да. Так было бы проще. Так было бы лучше.

Не чувствовать этой всеобъемлющей тоски. Неразделенной любви и страсти. По-детски наивной. До глупости романтичной. До бесконечности невозможной.

Я всего лишь хотела сделать его счастливее. Показать, что могу любить его безгранично, что я уже не та глупая соседская девчонка, которая не могла без заикания выговорить и слова в его присутствии. Чтобы он убедился, что не зря рискнул собственной жизнью, не зря беспокоился обо мне, не зря делился самым сокровенным. А на деле… На деле я та, кто пришла и попыталась все разрушить. Подвергла опасности самое дорогое, что только может быть у человека — его ребенка. Ни в чем не повинное существо.

И что теперь?

Как мне продолжать жить, если с малышом что-то будет не так? Анжеле ведь нельзя нервничать и волноваться, а сегодняшний вечер спокойным не назовешь. И я сыграла в этом главную роль, пусть и не совсем такую, как она думает. Но в одном она права — я хотела. Хотела забрать у нее Стаса. Хотела сама его любить. Сама с ним быть. Эгоистично заграбастать себе и ни с кем никогда не делиться. Да если бы не малыш, я сочла бы за счастье даже быть оттасканной ею за волосы, потому что это означало бы, что несравненная любовь всей жизни Стаса видит во мне соперницу.

Мою дурную голову заселили даже такие абсурдные мысли, что к Анжеле у Калинина не любовь, а привычка, что Кукушкина, словно Снежная Королева, околдовала моего Кая, исказила восприятие мира осколками льда, плотно засевшими в его глазах. Мечтала, что как только Стас узнает меня, почувствует, соприкоснется кожей к коже, то пелена спадет с любимых глаз, а наш поцелуй и вовсе разрушит злые чары. И он влюбится в меня. По-настоящему. До потери пульса. До болезненной тяги ко мне на уровне подсознания. Не захочет отпускать от себя ни на шаг, отменит свадьбу, забудет Кукушкину…

Идиотка.

Глупая и наивная.

Лишь услышав гневные слова Анжелы, я вдруг осознала, как все обстоит на самом деле. Это с моих глаз упала розовая пелена. Я, действительно, всего лишь мимолетное предсвадебное увлечение, сродни стриптизерше на мальчишнике. Сейчас молодые помирятся и навсегда вычеркнут из памяти этот позорный эпизод в виде меня. И будут правы. Ведь между ними долгие годы любви и ребенок.