‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну вы поняли, да?

Пожалуй, это все, что я вынесла из полугодового курса философии.

Я безумно нервничаю от того, что в голове вместо четких знаний склизкая каша из отрицающих друг друга понятий, формулировки которых даже читать сложно, не то что выуживать из памяти, кисель из немецких и греческих фамилий мужчин, имевших свое персональное мнение едва ли не каждому вопросу, и суть которых они, убивая время, расписали в толстых книгах, салат из десятка притч, как бы заключающих в себе мудрость целого мира и на десерт коктейль из множества цитат.

Я никогда не сдам философию!

Парковка у университета забита автомобилями, и я еле втискиваюсь между двумя огромными внедорожниками. Черными, блестящими, такими чистыми, что хочется на них плюнуть.

Но я не стану портить карму в такой день.

Сегодня мне необходима удача и помощь Космоса, ибо на собственные способности рассчитывать приходится в последнюю очередь.

Пока иду к центральному входу замечаю на себе внимательные взгляды и перешептывания. Но я не напрягаюсь. Мне плевать на чужие сплетни. Толкаю тяжелую дверь и получаю сокрушительный удар, сбивающий меня с ног.

Тощий очкарик выпучил глаза, изумленно распахнув рот. Засуетился, нервно затараторил извинения, принимаясь поднимать меня с пола и отряхивать несуществующую пыль с плеч и лацканов классического жакета, приобретенного мною по столь важному случаю, как экзамен по философии.

Великодушно прощаю задохлика, по-прежнему боясь испортить карму.

У дверей аудитории толпится народ, судорожно листая конспекты, разъясняя друг другу непонятные вопросы, нервно дергая себя за волосы. Что ж, я органично вписываюсь в эту компанию.

После звонка, словно из-под земли у дверей в поточную аудиторию возникает Ипполит Григорьевич. Напомаженный, с уложенными назад редкими волосами, сдобренными порцией геля, в отглаженном сером костюме с претензией на бренд и белоснежной рубашке с хрустящим воротничком. Прям заправский лондонский денди.

Коварно улыбнувшись тонкими бледными губами, преподаватель распахивает двери и приглашает во внутрь всех до единого.

Наш доблестный философ проводит экзамен по трехступенчатой системе.

Всем экзаменующимся, и в частности тем, кто претендует на «удовлетворительно» достаточно успешно пройти тест на общее знание предмета. Сто вопросов, на которые необходимо ответить в течение часа.

Тем, кто считает, что достоин «хорошей» отметки, надо будет вытянуть один из тридцати шести билетов. Три вопроса. Двадцать минут подготовки. И устный ответ преподавателю.

Если кто-то из счастливчиков, сумевших пройти две первых ступени, замахнется на «отлично», Ипполит Григорьевич задаст несколько цитат, авторство которых нам предстоит определить без всякой подготовки.

Уж не знаю, будут ли среди нас те, кто рискнет взойти на третью ступень, но четверки однозначно нужны очень многим. Результат пойдет в диплом, да и стипендия студентам необходима.

Мы расселись в аудитории. Прохладной, темной, мрачной.

После щелчка выключателем загудели люминесцентные лампы под потолком, вынуждая нас щуриться.

Ипполит Григорьевич включил рабочий ноутбук, автоматически позади него мягким белым светом засиял экран проектора. Мужчина водрузил огромный пластиковый ящик на длинный стол рядом с трибуной и стал по одному подзывать студентов в соответствие с пофамильным списком в журнале.

Мы все покорно складывали телефоны в коробку, а сумки относили на самую заднюю парту. Преподаватель требовал нас закатывать рукава, отворачивать горловины свитеров, выворачивать карманы.

Что ж, вполне резонно. На факультете программистов современная техника всегда поражала своим количеством. Беспроводные наушники, супер-умные часы, минималистичные аудиоплееры с записанными в памяти ответами на билеты и прочие чудеса научно-технического прогресса, позволяющие списывать прямо под носом у преподавателей.

После проверки философ забирал зачетку и выдавал экземпляр теста, с собственноручно подписанными фамилиями студентов на каждой странице.

Параноик.

Затем он долго рассаживал нас по какой-то одному ему известной схеме экзаменационного фен-шуя.

И объявил начало.

Развернув вопросник, я едва не застонала вслух. Сто вопросов. Шестьдесят минут. Тридцать шесть секунд на один ответ. Ничтожно мало, чтобы вникнуть в суть и выудить из недр памяти верную информацию.

И если судить по остекленевшим глазам моих одногруппников, нас таких — целая аудитория.

Пожалуй, даже прохождение первой ступени экзамена нам покажется восхождением на Эверест.

Мне так точно.

Господи, я никогда не сдам философию!

Довольный собой Ипполит Григорьевич вальяжно прохаживался по рядам, бросая косые взгляды в работы студентов. Затем, видимо, удовлетворился витающим в воздухе всеобщим унынием и опустился на свое место, расположенное на возвышенности, словно театральные подмостки. Оттуда было достаточно легко следить за нами, упиваясь видом нахмуренных лбов, стиснутых на колпачках пишущих ручек зубов и безнадегой во взглядах.

Спустя пятнадцать минут я ответила лишь на пять вопросов.

Это крах!

Внезапно, проектор дважды моргнул, чем привлек внимание нескольких студентов. В том числе меня. Ипполит Григорьевич сосредоточенно что-то изучал в своем ноутбуке.

Я уже практически отвела взгляд, как вдруг заметила, как на огромном белом экране замигал курсор. Звенящую тишину взорвал оглушающе громкий звонок мобильного телефона, от резкого звука каждый из студентов дернулся и устремил взгляд на преподавателя. Тот уже собрался возмутиться, но оказалось, что звенит его собственный гаджет. Пока Ипполит Григорьевич пытался выключить назойливую трель (что у него никак не выходило), на экране позади него одна за другой стали появляться буквы, складывающиеся в слова.

«У хороших девочек руки должны дрожать от цветов, а не от нервов».

Глава 35


Сердце ёкнуло в груди.

Разум отрицал и сомневался, а оно, сердце, знало. Знало — это ОН.

И все, что сейчас здесь начнет происходить, — только ради МЕНЯ.

И словно в подтверждение экран выдал готовые ответы на вопросы теста. По рядам пронеслась взбудораженная волна шепотков, и если бы Ипполит Григорьевич не был столь увлечен собственным взбесившимся аппаратом, непременно обратил бы свое внимание на встрепенувшихся в эйфории студентов и вспыхнувший огонек восторга в их глазах, еще таких печальных всего несколько секунд назад.

Листки зашелестели, ручки студентов заскрипели, выводя галочки в маленьких квадратах. Никто не знал, сколько еще осталось времени, поэтому торопились списать ответы.

Наконец, преподаватель справился с телефоном, хоть и покрылся крупной испариной. Внезапная активность всех без исключения студентов мгновенно вызвала подозрительное внимание его внутреннего полицая. Когда мужчина поймал несколько взглядов, направленных куда-то за его спину, то и сам обернулся, пытаясь понять, в чем подвох. Философ, кажется, чувствовал кожей, как вокруг него плетется хитрая паутина, но в упор ее не замечал.

Когда неповоротливый Ипполит Григорьевич повернулся и осмотрелся, экран был чист и бел, словно выпавший сегодня с утра пушистый снег.

Он опять взглянул на своих студентов, все мы широко улыбались, глядя ему в глаза.

Атмосфера в аудитории кардинально изменилась.

Прищурившись, Ипполит Григорьевич прошелся по рядам, заглядывая в работы. Результаты мужчину не воодушевили, судя по поджатому двойному подбородку. Вывернув по второму кругу парочку студенческих карманов, осмотрев уши, скрытые под пышными прическами нескольких девчонок, в том числе и мои, он, ничего не обнаружив, недовольно уселся на свое место и снова уставился в ноутбук.

Тотчас на экране вновь возникли ответы.

Честно признаться, я бездумно выполняла тест. Просто списывала, не вникая в суть вопросов. На это больше не было времени. А еще в голове пульсировал навязчивый вопрос.

Неужели это он?

Но как?

Лаки-мен, конечно же, был в курсе моих отношений с наукой философией, знал о том, что сегодня у меня экзамен, что я нервничаю и переживаю. А еще, что мне необходима минимум четверка, иначе меня не допустят на форум в Сколково.

Но не более.

Или более?

Я ведь не говорила о себе никакой конкретной личной информации. Ни имени. Ни фамилии. Ни университета. На сколько сама знаю, Лаки-Мен сейчас находится где-то в Америке, на каких-то крутых курсах, изучает мировые индексы или что-то вроде того. И у него сейчас ночь.

Поэтому…

Скорее всего, это чей-то парень помогает своей любимой. Вон, Ленке, например. Она красотка, каких поискать. Ноги от ушей, грива рыжая, кожа фарфоровая, еще и умная. У нее полунивера в женихи набивается. Уж среди них точно найдется как минимум парочка отличных программистов, способных подключиться к казенному проектору.

Оглядываюсь вокруг и понимаю, что все успели справиться с заданием. Довольные ухмылки студентов, улыбки и удивленно-довольные взгляды, а еще раздраженное лицо Ипполита Григорьевича свидетельствовали об успешном восхождении на первую ступень экзаменационного олимпа.

Около половины ребят, сдав листки с тестами, удалились в коридор, ожидать свои «удовлетворительные» результаты. Те, кто хотел «хорошо» остался тянуть билеты.

И я тоже рискнула.

Билет № 7. Счастливый, подумаете вы. Такое в принципе невозможно, отвечу вам я.

Три вопроса. Первый — «Теория относительности о времени и пространстве». Что-то вроде бы припоминаю. Кажется, в целом вопрос перекликается с теорией относительности Эйнштейна.