Он должен был твердо и жестко предупредить Мэгги по поводу ее отношения к этой девушке. Женщины всегда ратуют друг за друга. Даже Сойер. Двое против одного. Но Рэнд знал, что если он первым не заговорит о Чесни, то и жена с дочкой не станут касаться этой темы.

Теперь течение их чудесной, безмятежной жизни нарушено. Даже если он не станет ничего предпринимать, все равно грядут перемены. Начнутся укоры, ведь родственники Мэгги стоят за крепкую семью. Амелия вспомнит старое и скажет, что если бы она не усыновила его, то Бог знает, что бы теперь с ним, Рэндом, было.

А если он признает Чесни своей дочерью, что тогда? Его жизнь наполнится сплошными проблемами. Клан Колменов увеличится еще на одного человека. У него самого нет никакого отцовского опыта; он даже не представляет себя в этой роли. Он пропустил годы взросления дочери, время, когда отец связан со своим ребенком крепкими узами. Рэнд не мог запросто положить руку на плечо взрослой молодой женщине, которую прежде никогда не видел, и сказать: «Добро пожаловать домой, дочка». Она… Чесни уже не ребенок. У нее свои взгляды, вкусы, привычки. Черт побери, вот она и вмешалась в его жизнь! Его и Мэгги.

С кем он мог бы поговорить об этом? С Кэри? Добрый, благородный Кэри посоветует ему хватать девчонку и везти ее в семью. Амелия, конечно, поддержит его. Нет, это должно произойти постепенно, само собой.

Ветхая скамеечка на такой же допотопной дамбе вызывала опасения, но Рэнд храбро уселся на нее.

К скамейке, на которой сидел Рэнд, приблизился старый японец с двумя большими корзинами рыбы. Глубоко посаженные глаза старика смотрели печально, его лицо изрезали морщины. Беззубый рот обрамляли редкие грязные усы и борода желтоватого оттенка. Соломенная шляпа, неизменный атрибут деревенского жителя Японии, покрывала лысую голову. Старику, наверное, лет сто, подумал Рэнд. Интересно, как он сам будет выглядеть в сто лет? Хотя что толку беспокоиться об этом. Сигареты, алкоголь и напряженный ритм жизни уже берут свое.

— Я покупаю все.

Старики не должны зарабатывать себе на жизнь, таская тяжелые корзины. Японец, казалось, не понял. Рэнд взмахнул руками, описывая круг. Старик вежливо кивнул. Разложив газету, он вывернул на нее свою рыбу. Рэнд даже не потрудился сосчитать, сколько денег он дал старому японцу. Гораздо больше, чем стоила рыба, но Рэнду было все равно. Теперь старик может идти домой и сидеть у камина. Самое место для него.

Часом позже Рэнд все еще сидел на скамейке, погруженный в мучительные раздумья. У него едва не отвалилась челюсть, когда он увидел того же старика, направляющегося к нему. Корзины японца были вновь доверху наполнены рыбой. Каким одиноким выглядел этот старик! Рэнду казалось, что он понимает всю глубину его одиночества, хотя сам никогда не испытывал ничего подобного.

Чувство вины захлестнуло Рэнда. Он должен быть честным хотя бы наедине с собой. Во Вьетнаме он вел себя безответственно и беспечно. Молодой летчик, красавчик к тому же. Девушки так и вились вокруг него. Он выбирал самых симпатичных и получал массу удовольствия. Но была одна, с которой он встречался чаще, чем с другими. Та, которая сказала ему о возможной беременности. Он вывернул для нее свои карманы. Завалил ее шоколадом, сигаретами, нейлоновыми чулками, перед тем как уехать. Черт, в то время ему казалось, что он сделал для нее все, что мог. Хорошая сделка. Никаких обещаний, никаких обязательств. Игра без правил.

Но брошенный камень к тебе же и вернется, правда, Нельсон? И вот теперь эта девушка, его дочь, вошла в его жизнь, вернув то давнее время: никаких обещаний, никаких обязательств, никаких правил. Заявила о себе и ушла. Как она могла она так поступить?

— Так же, как поступил ты сам, сукин сын! — крикнул Рэнд ветру.

* * *

Куда исчезают все такси в начале вечера? Кэри злился, переминаясь с ноги на ногу на холоде в бесполезном ожидании. Ему бы следовало заказать такси. Кэри уже собрался махнуть рукой и отправиться пешком, когда к тротуару лихо подкатил желтый кэб.

Квартира на семьдесят девятой улице казалась такой же ухоженой, как и ее привлекательная обитательница. В прихожей стояла ваза, полная живых тюльпанов.

— Этот день рождения — мой подарок себе. Я люблю цветы, а вы? — смеясь спросила Джулия.

— Думаю, люблю, если они растут в естественных условиях. Я много раз дарил цветы, но никогда не думал об этом. Цветы оживляют комнату. Но мне не нравится рвать их. И я бы никогда не смог убить животное, — добавил он. — Когда птица летит через дорогу слишком низко, я всегда торможу.

Джулия серьезно смотрела на Кэри, в ее глазах не осталось ни капли веселости. Когда она заговорила, Кэри пришлось напрячь слух.

— Спасибо за то, что поделились со мной этим чувством. Выпьете что-нибудь? — Кэри отрицательно помотал головой. — Что ж, тогда почему бы нам не прогуляться до ресторана. Это недалеко, и я получу свою порцию свежего воздуха на сегодняшний день. Я только оденусь потеплее.

Кэри подал Джулии пальто От нее исходил чудесный запах, теплый и немного пряный, так пахнет в кухне снежным морозным днем. Он поддерживал воротник, пока Джулия завязывала длинный разноцветный шарф. Закончив с этим, она повернулась к Кэри и улыбнулась. Они стояли совсем близко друг к другу. «С днем рождения», — шепнул Кэри. Он наклонился к ней, чтобы нежным поцелуем в щеку скрепить поздравление, как учила Амелия, но Джулия слегка повернула голову и их губы соприкоснулись. Затем она отступила на один шаг Кэри заметил смущение и печаль в ее теплых глазах.

— Это ничего не значит, Джулия. Это не должно… Люди всегда…

— Все в порядке. Я просто немного нервничаю сегодня. Это из-за дня рождения, — совершенно необязательно говорить ему, что все ее тело словно пронзил электрический разряд.

— Я тоже волнуюсь в день рождения, — ответил Кэри. Напряжение спало. Однако теперь перед ним встала другая проблема: вручить ли ей подарок теперь, в ресторане или по возвращении домой? В ресторане слишком многолюдно, а Кэри не хотел смущать Джулию. И сто шансов против одного, что Джулия распрощается с ним в подъезде дома, не пригласив подняться в квартиру. Значит, теперь. Кэри достал из кармана яркую коробочку.

— Это вам от Амелии и от меня. Я сохранил чек, так что, если вам не понравится…

— Иногда вы слишком много говорите, — перебила его Джулия. — Вам не следовало этого делать. Я всегда произношу эту фразу, когда мне дарят подарки. Полагаю, это от того, что я не знаю, как себя вести в таких случаях. Делать подарки гораздо проще и безопаснее.

Кэри охватило теплое чувство. Он и сам думал точно так же. Вот Амелии всегда больше нравилось получать подарки. Она охала и ахала, не скрывая восхищения и восторга.

— Спасибо, что вы разделяете со мной это чувство, — сказал он.

«Я бы разделила с тобой свою жизнь, если бы это было возможно», — подумала Джулия.

— Какой чудесный браслет, Кэри! Не следовало дарить мне такую… особенную вещь. Подошла бы и коробка конфет.

— Приказ Амелии, — шутливо ответил Кэри и в ту же секунду увидел, как улыбка исчезла с лица Джулии. Но через мгновение она уже вновь улыбалась. — Позвольте, я помогу застегнуть. У этого браслета такой замочек, что вы никогда его не потеряете.

Амелия немедленно подсчитала бы стоимость подарка по каталогу магазина, где он был куплен, прежде чем охать и ахать от восхищения. Как же он жесток к своей жене! Амелия имеет полное право ожидать от него дорогих, изумительных подарков. Кэри давно понял, что ее не прельщают сладости и безделушки. А вот безделушки с дорогими ярлыками — совсем другое дело.

Джулия сделала вид, что не заметила легкого подрагивания рук Кэри, застегивавших браслет. Возможно, это дрожала ее собственная рука. Джулия нервничала. И уж, наверное, Кэри услышал вырвавшийся у нее вздох, когда он наконец защелкнул замочек браслета. Кэри мгновенно отдернул руки и засунул их в карманы.

Он стоял совсем близко. В этот вечер он воспользовался другим одеколоном. Джулии захотелось поглубже вдохнуть новый аромат. Она словно слегка запьянела. Подобного чувства она не испытывала уже несколько лет.

На улице, очутившись в холодном вечернем воздухе, Джулия машинально взяла Кэри под руку. Он притянул ее поближе, и они пошли навстречу резкому ветру. Приятное ощущение, решил Кэри.

— Джулия, вы действительно хотите пойти пешком?

Она хихикнула и ответила, что у них в роду у всех крепкое здоровье.

— Насчет своего рода я не уверен, — усмехнулся в ответ Кэри. — Иногда я хотел бы побольше знать своих предках. Иногда мне все равно. Я такой, какой есть.

— У меня похожее чувство. Либо люди принимают меня такой, какая я есть, либо нет.

— Это правильное отношение к жизни. Не меняйте его, Джулия.

— Я постараюсь. К сожалению, не так уж много людей стучится в мою дверь, стремясь узнать меня получше, — Джулия рассмеялась, но смех получился грустным.

* * *

Джулия заказала скотч со льдом. Брови Кэри изумленно приподнялись. Скотч — традиционно мужской напиток. Джулия усмехнулась.

— Ненавижу скотч. Но я могу целый вечер потягивать его, не боясь опьянеть. И очень редко повторяю заказ.

Кэри тоже заказал себе скотч и принялся наблюдать за Джулией, устраивавшейся за столиком поудобней. Приглушенный свет горящих свечей мягко оттенял черты ее лица. В это мгновение Джулия показалась Кэри самой красивой женщиной на свете.

— Как вам нравится ресторан? Амелия обожает бывать здесь.

Амелия обожает. Джулия моргнула, затем улыбнулась:

— Здесь очень мило. Вы не знаете, как они получают отражение этой скалы? — Джулия указала на огромное окно из зеркального стекла в конце зала.

— Это же Нью-Йорк. Вы еще не поняли, что в этом городе возможно все? Я задал тот же вопрос, когда впервые попал сюда. Одно могу вам сказать, наверняка, скала — настоящая.