Коул вздохнул.

— Я не собираюсь ничего с собой делать, если ты об этом думаешь. И я ничего не скажу Райли. Я лягу спать. Извини, что поднял тебя с постели, — добавил он, увидев пижамные штаны, выглядывающие из-под брюк Адама.

— Да брось, я ведь всего-навсего спал. Ложись, я подожду, пока ты не заснешь.

В два часа ночи Адам уже вел машину к своему ранчо. Он хотел бы сделать что-то для Коула, чтобы тому стало легче. Жизнь и без того достаточно тяжела, чтобы тащить на себе груз вины.

Всякий раз, когда Адаму приходилось иметь дело с Колменами, мысли его возвращались к Сойер. Он хотел, чтобы она была рядом с ним. Адам знал, Сойер нашла бы правильные слова для Коула и дала бы верный совет ему самому о воспитании Джеффа. Бог наградил ее здравым смыслом и острым язычком. Адам улыбнулся в темноте машины. Он надеялся, что наступит день, когда Сойер поймет, что не может жить без него. Или у него не хватит терпения ждать, и он ворвется в ее жизнь со словами: «Детка, давай покончим с этой ерундой. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня, так что я собираюсь тебя похитить…».

* * *

Рабочий день уже закончился, когда Райли поставил свой «форд» на стоянку. У Джонкил сегодня выходной, значит, в доме темно и пусто, если, конечно, в нем нет Коула. Райли оглянулся в поисках припаркованного «порше» брата, но машины не было видно Наверное, Коул где-нибудь ужинает или веселится с друзьями. При воспоминании о еде Райли затошнило. Ему вполне хватит яблока или крекеров Что ему действительно нужно, так это горячий душ чистая одежда и что-нибудь выпить.

Райли зажег свет в кухне и огляделся. Ему нравилась эта часть дома. Когда он впервые увидел ее, то широко раскрыл рот. Он был еще ребенком и понятия не имел о западном образе жизни, но сразу понял, что ему нравится этот теплый, уютный дом Райли влюбился в плетеное кресло-качалку, стоявшее возле камина. В то время кресло занимала старая большая рыжая кошка. Тогда мать Райли впервые приехала в Санбридж вместе с сыном. Райли вытер набежавшие то ли от воспоминаний, то ли от бессонной ночи слезы.

Потемневшие от времени деревянные балки потолка, поблескивающая медь, веселая зелень домашних растений приветствовали его возвращение в старую большую кухню, полную воспоминаний. Мать рассказывала Райли, что его отец очень любил забирать к себе в кабинет вкусное печенье, всегда лежавшее в большой глиняной вазе. Когда Коул и Райли нанимали Джонкил на работу, они поставили ей условие, что бы эта ваза всегда была полна печенья. Вот и теперь по привычке Райли потянулся к вазе и взял восхитительное, покрытое сахарной корочкой печенье.

Проходя по дому, Райли включал на своем пути свет. Он любил Санбридж всем сердцем. Сняв с головы бейсболку, Райли кинул ее на вешалку и довольно усмехнулся, когда кепка повисла на крючке. Он вернулся домой. Наверное, следует завести собаку, чтобы хоть кто-то встречал его в такие дни, как этот. Райли поднялся к себе в комнату.

Струи горячего душа приятно жалили тело. Почувствовав себя гораздо бодрее, Райли насухо вытерся и аккуратно повесил полотенце. Они с Коулом придавали большое значение поддержанию порядка и постоянно дразнили Сойер неряхой, шутливо клялись, что не смогли бы прожить ни дня в том бардаке, который она устраивала вокруг себя.

Райли вышел из душа, и его босые ноги утонули в мягком ворсе ковра шоколадного цвета. Возле магнитофона он на минуту задумался. Наконец, Райли решил, что Билли Оушен, один из его любимых певцов, прекрасно подойдет к нынешнему настроению. Комната наполнилась звуками, и теперь Райли уже не чувствовал себя одиноким.

На письменном столе лежала почта, и краем глаза Райли заметил конверт с полосками авиапочты. Письмо от дедушки. Райли понял, что больше нельзя тянуть с решением. Включив лампу, он принялся просматривать остальную почту. Карточка от дантиста с рядом зубов, похожих на клавиши пианино, напомнила ему о том, что пришло время очередного визита к врачу. Заметив письмо от Лейси, Райли нахмурился. У него было не то настроение, чтобы думать о Лейси или читать ее письма. Отложив письмо в сторону, он тут же забыл о нем.

Со стаканом виски в руке Райли начал читать письмо дедушки. Тихое, проникновенное пение Билли Оушена не смогло ослабить охватившее Райли напряжение.

Письмо оказалось коротким, написанным по-японски рукой дедушки.


Дорогой мой внук, прошу тебя простить эти старые, дрожащие руки, которые не могут твердо держать ручку. С тех пор как я получил от тебя письмо, прошло много времени. Я знаю, что сейчас ты находишься в Южной Америке, но Суми уверила меня, что к тому времени, когда придет это письмо, ты вернешься в Санбридж.

С печалью сообщаю, что в этом году мы можем не дождаться цветения вишен на нашем холме. В эти дни у меня появилось слишком много причин для скорби.

Сойер сказала мне, что ты здоров, и мое сердце забилось от счастья. Я рад, что в Америке ты нашел свое призвание. Надеюсь, что в скором времени ты почтишь своего деда посещением. Буду ждать и хранить в сердце надежду на встречу.


Райли сложил письмо. Писать или не писать? Что он может сказать? Не лучше ли вообще ничего не говорить? Райли подумал, что если он все же решится написать, то просто расскажет о последних событиях и не станет давать никаких обещаний. Но это лишь причинит старику новые мучения, а Райли видел сквозь строчки его письма, что дед ждет от него решения.

Райли взял ручку и бумагу. Он напишет по-английски, не по-японски.


Дорогой дедушка, Суми оказалась права, говоря, что я уже вернусь в Санбридж к тому времени, когда придет твое письмо. Мне жаль, что вишни на нашем холме не зацветут. Здесь, в Техасе, тоже было очень холодно. Может, следующий год обрадует нас двойным цветением. Мама говорили мне об этом, но сам я не помню такого прекрасного зрелища.

Моя поездка в Южную Америку оказалась бесполезной. В этой стране слишком сильная коррупция и люди очень жадны, так что мне не удалось заставить себя иметь с ними дело. Поскольку я обязан активизировать добычу нефти, то мне предстоит выработать решение. Я сделаю это, но потребуется время.

Ты ничего не пишешь о своем здоровье, дедушка. Я молюсь о том, чтобы ты поправился.

Сейчас я не готов написать тебе вещи, которых ты ждешь от меня. Прошу тебя, пойми, мой мудрый дедушка. Никогда в жизни я ни о чем не просил тебя. Сейчас я прошу, дай мне время и пойми, что я не могу обещать тебе то, что не буду в состоянии выполнить. Я люблю тебя всем сердцем, и поэтому чувствую право просить тебя об этом.

Пожалуйста, береги себя. Остаюсь любящим тебя внуком.

Райли.


Райли несколько раз перечитал письмо. Это лучшее, что он мог сделать. Он пошарил по столу в поисках марки и конверта. Нашел только марку. Но он мог поклясться, что оставлял на столе целую пачку конвертов. Наверное, Коул позаимствовал их.

Хотя они частенько одалживали кое-какие мелочи друг у друга, Райли не нравилась мысль о том, что придется идти в комнату брата и рыться у него в столе. Однако желание отнести запечатанное письмо вниз, откуда рано утром его заберет почтальон, пересилило колебания Райли.

Когда Райли открыл дверь комнаты Коула, то у него отвисла челюсть. Первой мыслью, пришедшей ему в голову, было то, что Джонкил уволилась. При второй мысли Райли усмехнулся. Наверное, Коул устраивал оргию: в комнате стоял запах виски, пота и сигаретного дыма.

На письменном столе Коула царил такой же беспорядок, как и в комнате. Деловые и личные письма перемешались. Многие письма даже не были распечатаны. Среди бумаг лежала записная книжка Коула, его калькулятор и бумажник. Райли недоуменно пожал плечами: Коул никогда не выходил из дома без бумажника и записной книжки.

Отыскав конверт, Райли задвинул ящик стола Стремясь поскорее покинуть комнату Коула, он нечаянно задел стопку писем на столе. Бумага разлетелись по полу. И в этот момент Райли увидел конверт с красно-голубыми полосками авиапочты Письмо Коулу от его дедушки. Никогда в жизни Райли не посягнул бы на личную переписку Коула Никогда, но только не теперь. Райли вскрыл знакомый конверт. Прочел письмо. Спокойно положил его обратно в конверт. И затем заметит еще одно письмо, вскрытое и скомканное. Поскольку он уже и так шпионил, то можно продолжить, решил Райли. Тем более что почерк на конверте принадлежат Лейси.

* * *

В десять минут четвертого свет фар «порше», принадлежавшего Коулу, осветили темную спальню Райли. Он глубоко вздохнул и замер в ожидании Шаги Коула раздались в кухне, прямо под его комнатой. Открылась дверца холодильника. Наверное, Коул достал банку пива или содовой. Теперь он шел по холлу, выключая за собой свет. Значит, он не пьян. На лестнице не раздавалось ни звука, затем скрипнула девятая ступенька. Они обнаружили ее в семнадцать лет, когда начали тайком уходить из дома по ночам. Вот он идет по коридору. Шаг, второй, третий, четвертый. Едва Коул поравнялся с дверью его комнаты, Райли резко включил свет.

— Привет, а я думал, ты уже спишь. Извини, что не встретил. Как дела?

— Так, как я и предполагал. Сделки не получаюсь.

Коул сочувствующе спросил:

— А что ты сидишь один, в темноте? Что-нибудь случилось?

Райли поднялся с кресла.

— Я хотел спросить тебя о том же.

— Что? А, ты имеешь в виду, почему я так поздно вернулся домой? Я был у Адама, и время пролетело незаметно. Мы говорили о Джеффе и о том, как его воспитывать. Райли, я…

Коул ощутил удар одновременно с мыслью о том, что Райли знает о Лейси. Кулак врезался ему в лицо, и Коул пошатнулся.

— Ты — сукин сын, — процедил Райли. — Дождался, когда я уехал, и занял свободное место.

Кулак взметнулся во второй раз, и удар пришелся в левый висок Коула. Из рассеченной брови брызнула кровь.