Она вздохнула так, будто я была глупой девчонкой и ровным счетом ничего не понимала.

— Я имела в виду… даты на письмах. — Она замолчала на минуту, взглянув на меня из-под очков. — Если бы эти письма затерялись, тогда мы могли бы запросить у лечащего врача копии извещений, и все было бы просто.

— Но они не потерялись. — Какая я глупая, подумала я в очередной раз.

— Может, все так и обстоит на самом деле, — продолжала Сильвия. — Вы сможете позвонить врачу ceгодня и утрясти эту проблему?

— Вы просите меня?.. — испугалась я.

—Я прошу вас уладить проблему, с которой мы столкнулись по вашей вине, прежде всего. И забудем об этом! Все ясно, Розмари?

Яснее ясного! У меня все похолодело внутри. Молодец Моника, дома отдыхает, а я тут как уж на сковороде! Вот дура, надо было все рассказать! Почему я вдруг решила ее пожалеть?

— Что случилось? — спросил меня Барри после того, как я в пятый раз подряд перепрыгивала с канала на канал. Я нечасто сидела у телевизора, а если вдруг все- таки решала посмотреть что-нибудь, то включала первую попавшуюся программу, все, что угодно, кроме футбола. Сегодня же я начала смотреть образовательную передачу, затем сериал «Жители Ист-Энда», повествующий о тяжелой жизни рабочего класса в одноименном квартале, потом документальный фильм и все заново.

— Ничего, — отрезала я, нажимая кнопку пульта. Мне пришлось притвориться, будто меня крайне интересует исход игры. Мы с Барри общались только в случае острой необходимости, например по поводу продуктов питания, напитков и домашнего хозяйства. Я готовила еду и оставляла ее для него. Он наливал чай или сок и передавал стаканы мне. Входную дверь мы закрывали по очереди, то есть один закрывал, второй шел проверить, заперта ли она. Его вопрос по поводу моей прострации был явным отступлением от правил, поэтому я не была готова рассказать ему о своих проблемах.

— Ты же не смотришь? — продолжал он, пытаясь отобрать у меня пульт управления. — У меня футбол, мне хочется взглянуть, какой счет.

«Нет уж, не будешь ты ничего смотреть, мой дорогой! Мне хочется послушать передачу про британскую аристократию».

— Я смотрю, — ответила я жестко, выхватывая у него пульт. — И потом, мы не разговариваем, забыл?

— Не разговариваем? — Он посмотрел на меня с удивлением. — А что мы сейчас, по-твоему, делаем?

И все этим сказано!

— Что такое, мам? — спросил Стюарт. Он лежал на полу в кухне, использую гипс как футбольную перчатку. Они с Биглсом играли в мяч, точнее, Стю кидал мяч собаке, а та смотрела на него удивленно и не знала, что делать. — Давай же, Б игле! Давай, мальчик, лови!

— Ему не хочется играть, — отметила я мягко, разливая кофе по чашкам. — Он думает, что ты сошел с ума. Ты побил все рекорды Книги Гиннесса по глупости: кто же более бестолково использовал когда-либо гипс?

— Жаль, он не понимает. Было бы здорово! — Сын сел и посмотрел на меня: — Так что же все-таки случилось?

Если даже четырнадцатилетний мальчик заметил, что что-то не так, какая же из меня никудышная актриса!

— Ничего особенного! Просто тяжелый день.

— Так я и думал. Или как его, месячный.

— Месячные, — поправила я его, улыбнувшись. — А откуда ты об этом знаешь?

— Папа мне рассказывал.

Я отнесла кофе в гостиную. Барри завладел пультом, как только я встала, переключил телевизор на футбол и уставился в экран.

—Что ты знаешь о менструации? — спросила я мужа, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно мягче.

— Чего? Я не знаю, никогда не удается посмотреть телевизор с утра.

— Я имела в виду предменструальный цикл, ПЦ, а не гринвичское время, ГВ. Что ты Стюарту про это по нарассказывал? Небось, полагался на свой огромный опыт?

Он обеспокоенно посмотрел на меня:

— Не помню. Сын спросил у меня, что это такое, я и объяснил только то, что ему надо знать.

— Я никогда не срывалась в это время, ясно? Ты знаешь меня двадцать пять лет, и я всегда вела себя нормально, когда у меня были месячные. Если я расстроена или у меня плохое настроение, это не значит, что у меня критические дни, понял? Просто у меня на это есть причина! Поэтому не смей говорить Стюарту о том, чего не знаешь!

— Если бы ты сказала, что случилось…

—У меня был сложный день на работе. Если у тебя сложный день, ты всегда приходишь домой и об этом рассказываешь? Нет, ты садишься у телевизора, смотришь футбол или спишь! — Произнеся эти слова, я почувствовала угрызения совести, может, потому, что минуту назад не дала посмотреть ему матч. — Так изволь не лезть ко мне, когда у меня плохое расположение духа! И не списывай все на менструацию!

— Успокойся, — ответил мне Барри, пожимая плечами. Он забрал кофе, глотнул, потом выплюнул. — Он холодный! Ты что, не подогревала воду?

Черт, действительно, может, и правда месячные!

— Что-то случилось, Рози? — спросил меня Пи-Джей на следующий день.

Я с трудом выбралась из машины, он ждал меня, чтобы дойти вместе до больницы.

— Что, так плохо выгляжу? Все меня об этом спрашивают!

— Я такого не говорил. Просто предположение. Я волнуюсь!

— Поздравляю, док! Вы даже на улице не забываете про свою работу.

— Не хочешь рассказать мне, что происходит, или пошлешь меня куда подальше?

Я засомневалась. Конечно, мне хотелось выговориться, но я не была уверена в том, что Пи-Джей сможет сохранить услышанное в тайне.

— Я не могу говорить об этом, — ответила я, озираясь по сторонам.

— Ты что, ограбила банк? Беременна от Майкла Джексона? Что тогда? Ты что-то скрываешь, Рози! Никто не тронет тебя на стоянке около больницы! А если кто-то посмеет, я буду защищаться стетоскопом.

— Спасибо! — Я попыталась улыбнуться. Может, я действительно преувеличиваю серьезность происходящего. Но мне не хотелось бы идти вразрез со своими принципами.

— Так все-таки от Майкла Джексона!

— Пи-Джей, хватит, прошу тебя! Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

— Извини. — Он виновато посмотрел на меня. — Тогда поведай мне свою тайну, я никому не расскажу! Обещаю.

— Это все из-за Сильвии Райли. Похоже, я вляпалась по самые уши, даже не подозревая об этом. Самое смешное, что я тут совершенно ни причем!

Пока мы шли к клинике, я все ему рассказала, включая странную историю с Моникой.

— Ты ненормальная! Надо было свалить все на нее, пусть разгребает сама. Готов поспорить, ей платят гораздо больше, чем тебе! Такие хлопоты стоят денег!

— Да, но, может, с этой проблемой она как раз не в состоянии справиться. Вот почему она взяла больничный.

— Это не должно тебя волновать!

— Прекрасно, и что мне теперь делать? Позвонить лечащим врачам? Сделать вид, что не получила оригиналов извещений? Здесь ведь не пара писем, их целая куча! Ох, не нравится мне все это!

— Тогда не предпринимай ничего! — предложил Пи-Джей. — Ты совершенно права: нечестно перекладывать всю грязную работу на тебя!

— Не знаю, как поступить, что делать. В конце концов, она начальница.

Он открыл передо мной дверь, пропустил меня вперед. Я взглянула на него: не предполагала, что мои проблемы так взволнуют его.

— Ты не обязана делать ничего такого, что идет вразрез с твоими представлениями о врачебном этикете, — сказал он мне спокойно. — Подумай, Рози! Эта стерва умыла руки, все свалив на тебя.

Я смотрела, как он удаляется к своему отделению. После разговора с ним мне не стало легче. Пи-Джей был прав: мне надо самой решить, что лучше — действовать как скотина или остаться собой.

Я не смогла успокоиться и к обеду все еще не знала, как поступить с письмами, которые я заперла в ящике стола.

— Пойду, перекушу, — сказала я девчонкам, как только сравнялось 12.30. Мне не хотелось объяснять им, что происходит. Я видела, как они все утро косились на меня. Обычно мы с дочерьми обменивались такими взглядами, когда явно не понимали друг друга и мысленно подозревали в чем-то.

— Опять за покупками? — спросила Бекки с сарказмом.

— Нет, зайду в отдел снимков, — ответила я спокойно. Мне почудилось, что она рассердилась на меня, поэтому я добавила, что собираюсь туда по делам. — Что- нибудь передать Дэйву?

— Что, например? — спросила она недовольно.

— Твой номер телефона, — предложила я.

— Он у него уже есть, — ответила она. — Но Дэйв не удосужился хотя бы раз набрать его!

«Так это, правда, ты совершенно не умеешь завоевывать мужчин!»

— Может, он гей? — предположила Сара.

— А вот и ты! Неплохо для начала! — похвалил меня Дэйв, раскладывая фотографии передо мной. — Что это за идиот в костюме гориллы?

— Мистер Коннор. Он не идиот, просто большой шутник, — поправила его я. Ну и как это называется? Я защищаю человека-обезьяну, потрясающе!

— Этот тоже большой шутник, как я погляжу, — улыбнулся Дэйв, указывая на Генри, падающего на толпу медсестер.

— Это был его день рождения, — пояснила я.

— Все хорошо получились, — отметил Дэйв. — Но больше всего мне понравились твои снимки на природе. В следующий раз обрати внимание на игру света и тени. Снимай с разных ракурсов. Фокусируй вид сверху вниз, фотографируй между деревьями, экспериментируй! Объект не всегда должен быть в центре.

— Да, ты просто мастер, — одобрила я его советы. Он мне казался каким-то другим, особенно после слов Сары о том, что он гей. — Как вышло, что ты работаешь здесь?

— Хороших фотографов много, трудно получить хорошее место. Я мечтаю открыть свое дело.

— Боюсь, ты много здесь не заработаешь!

— И не говори! — Он начал собирать мои снимки в конверт. — Все равно, Рози, ты молодец! Приноси следующую пленку, как закончишь, я проявлю!