— Нет. Я потом всегда возвращаюсь, а Татьяна больше не придёт.

Не знаю, как у девочек за стеной, а у меня на этом моменте внутри словно шарик надулся. С веселящим газом. Так и хотелось прыгать да улыбаться.

«Девочки» были не матерью и дочерью, как я думала, а двумя малышками. Судя по тому, с какой нежностью Дима с ними разговаривал, это были безгранично любимые папины дочки.

— Ура! — громыхнуло двойным залпом.

— Больше никаких сырников!

— И зубы не надо чистить!

— Папочка.

— Папуля!

— Ты только не ищи нам новую няню.

— Пожалуйста. Мы уже большие.

— Мне Дашка сможет хвостики завязывать. Она умеет. А я ей! Я научусь!

На смену уверенному детскому обещанию пришёл мужской хохот. Я вначале даже не поверила. Казалось, больше удивить уже невозможно. Но Дима смеялся.

Это был совсем не тот смех, с которым он учил меня бороться со смущением в своей израильской квартире. Этот смех плавил своей теплотой. Не влюбись я в своего грозного телохранителя до этого, сейчас растаяла бы как снегурочка весной и потекла розовой лужицей к ногам.

Больше не в состоянии противостоять искушению, я оставила стакан в мойке и выглянула в соседнюю комнату.

На руках у стоявшего посредине комнаты Штерна сидели два белокурых ангела. Они были похожи как две капли воды. С глазами отца, его длинными ресницами и пухлыми губами. Но всё же разными. Одна девочка гладила отца по голове, нежно прижималась щекой. Другая — пыталась рассмотреть, что же такое необычное надето у него под толстовкой.

Маленькие ручки настойчиво оттягивали ворот, щупали что-то под ним. Большие зелёные глаза не моргая скользили взглядом по чёрной ткани.

Именно эта наблюдательная особа заметила меня первой. Глаза её стали ещё больше, губы округлились в букву «О», а руки застыли на вороте.

— Папа, а ты с этой тётей тренировался? — Она склонила голову набок, точь-в-точь как делал её отец.

Понимая, что сейчас Дима обернётся, я затаила дыхание.

— С этой… — он перехватил девчонок покрепче.

Внимание всех троих сфокусировалось на мне. С защиты диплома я не ощущала такого синхронного массового интереса к себе. Наверное, с того же самого времени не переживала так сильно о чужом мнении.

— А она красивая, — заметил «ангел», ласково обнимавший отца.

Вторая девочка не сказала ничего. Светлые брови сошлись на переносице, и хмурый взгляд окатил меня с макушки до ног.

— Нет, с этой я не тренировался… сейчас. Но ближайшие пару дней с ней придётся тренироваться вам. — Дима ссадил девочек на пол.

Не понимая ничего и боясь ляпнуть лишнего, я прижала ко рту ладонь.

— Будете учиться вместе выживать. В лесу. Но вначале я ей устрою индивидуальную тренировку. — Сквозь образ «доброго папы» мелькнул уже знакомый мне очень злой Штерн. — Такую, что сесть не сможет и отучится совать свой нос куда не просят.

Глава 41

Дима

Мысленно я всё ещё анализировал, с какой стороны ждать следующего подвоха, но напряжение спадало. Хотя бы дурацкое утро наконец закончилось, и старые страхи снова вернулись в прошлое.

На смену опасности пришла успокаивающая суета и тёплые объятия. Девочки наперебой клялись, что справятся без няни. Ребята увезли Татьяну к её новыми «друзьями» в гараж. Оттуда как раз ночью выпустили Шведа. А моя рыжая достача, румяная и растерянная, стояла у порога детской и образцово-показательно молчала.

Спина от волнения за дочек всё ещё была мокрой, но за грудиной больше не ёкало. Справился. Смог. Оставались мелочи: дать секретарше задание заменить окна и убрать в квартире, собрать вещи и увезти уже трёх упрямых дам в безопасное место.

О том, как дочки будут уживаться с Алисой, я не задумывался. За это почему-то не было тревожно. «Работа» и «дом» наконец окажутся в одном месте, и любые сюрпризы я смогу отслеживать сам.

Всё, что требовалось, — организовать безопасную эвакуацию и придумать правдоподобную байку для малышек. К счастью, мой офисный компьютерный гений, обиженный, что его ни к чему не привлекают, продумал хитроумный маршрут.

За полтора часа пути под чутким руководством Кости мы сменили три машины и дважды сделали небольшие петли назад. Девочки воспринимали всё это как игру. Они послушно пригибали голову на светофорах и возле постов с видеофиксацией. Рыжая же сама покорно остановилась возле багажника, а когда в последней машине с затемнёнными окнами я разрешил ей остаться в салоне, продолжила изображать немую.

Со стороны на это было приятно смотреть. Красивая, розовощёкая, в моей помятой майке, с едва заметным засосом над ключицей и загадочным взглядом. Не будь рядом со мной дочек, помял бы её в траве на первой же поляне.

После выходки с приездом Рыжая, конечно, напрашивалась не на секс, а на качественную порку. Но этот её взгляд… Он постоянно сбивал с правильных мыслей и подсовывал воображению не самые приличные альтернативы.

* * *

Оставшийся без машины и телефона, Стёпа тоже встретил нас молча. Так же, без единого слова в ответ, он выслушал всё, что я думаю о его работе, о том, как нужно было поступить и почему премии ему не видать, как своих ушей.

Чтобы девочки не нахватались новых слов, разговаривать пришлось в машине, закрыв и двери и окна. Я особо не церемонился. Но после выволочки ко второму акту, уже с Алисой, злости поубавилось.

Не получивший свой завтрак и кофе, желудок громким урчанием потребовал перерыва на еду. Взгляд сам собой остановился на холодильнике, и поразительно поумневшая Рыжая сразу же схватилась за сковороду.

Такой наблюдательностью можно было лишь восхищаться. Из всех возможных вариантов Алиса умудрилась найти единственный безопасный для себя. Я даже проглотил заготовленную фразу про то, что теперь её очередь сидеть со мной в машине.

Проглотил вместе со слюной! А в мыслях тут же нарисовалась тарелка с яичницей, кусочками слегка обжаренного чёрного хлеба и ветчиной. Именно так чаще всего встречала меня Татьяна. Никаких изысков, но не избалованный домашней стряпней желудок ликовал каждый раз.

Здесь, вдали от цивилизации, вполне сгодился бы этот простенький рецепт. Однако, как чуть позже выяснилось, глотал слюну и вырабатывал желудочный сок я зря.

О том, что настоящие принцессы ничего не смыслят в готовке, в общем-то, можно было догадаться. Кто ж в здравом уме подпустит папино сокровище к горячей плите или к заморским деликатесам? Чай, кофе, омлет, каша — казалось, это максимум, на который способна девушка из состоятельной семьи, не экономящей на прислуге.

Но одна приёмная царевна доказала, что всё может быть гораздо хуже.

За тем, как Алиса готовит яичницу, мои девчонки следили с внимательностью понятых на обыске. Мягкая и пугливая Даша не шевелясь сидела на стульчике рядом. Любопытная Варя подошла к плите и даже подала упаковку с яйцами.

Оставались сущие мелочи: капнуть на сковороду масло, разбить яйца и убавить огонь, чтобы яичница не сгорела. Судя по горящему взгляду, Дашка точно справилась бы. Но почти ни об одном пункте Алиса, как оказалось, не знала.

Единственное, что ей удалось без приключений, — разбить яйца. Все десять штук. О масле и огне она не задумалась, будто старенькая газовая плита должна была сама определить нужную температуру и подстроиться, а масло… Взгляд Рыжей даже не остановился на бутылке «подсолнечного рафинированного» у плиты.

На итог, мало напоминавший обычный, смотреть без слез было тяжело. Яйца снизу сгорели, верхние так и остались сырыми. Возможно, позволь я прожариться глазунье ещё пару минут, всё было бы не так печально. Но заполненная дымом кухня пугала сильнее, чем голод.

* * *

Выбросив сковороду с содержимым в пакет для мусора, приготовлением кофе я занимался лично. Желудок, заполненный двумя наспех сделанными бутербродами, молчал. Точно так же молчали все в домике.

Алиса больше не рвалась геройствовать. Она грустно смотрела на пакет со сковородой и кусала губы. Девчонки пялились на неё как на шоу фокусника по телевизору. Единственное, что поменялось, — во взгляде дочек исчезла настороженность. Соседка по жилплощади больше не представляла угрозу, а когда лицо Рыжей стало совсем уж печальным, Даша сунула ей в руки своего плюшевого жирафа.

За несколько лет работы няней Татьяна, как я помнил, такой чести не удостаивалась. Ей отдавали разбитые чашки, грязные платья, но никогда не вручали любимые игрушки.

Скорее всего, это было хорошим знаком — сколько девчонкам предстояло жить под одной крышей, не знал никто. Но задуматься о знаках я не успел. Опель Саши, которого я оставил за главного, притормозил на полянке, и дела снова заняли все мысли.

По моим прикидкам, времени на допрос у Саши должно было хватить. Пока я собирал вещи в квартире и петлял по улицам Питера, он в гараже общался со своими «клиентами». На идейных борцов те совсем не походили. Такие обычно через час начинали говорить и сдавать заказчиков. Исключения мне пока не встречались.

Однако, как и в случае с яичницей, здесь тоже ждал провал. Саша не стал ходить вокруг да около и признался сразу — выбить нужное признание не удалось. Ни один из двоих бойцов ничего не знал про еврея. Деньги им платил некий Исмаил из Горелово. Он же помог выйти на Татьяну и заставить её сотрудничать.

Коротко говоря, это был тупик. Кто такой Исмаил, не знал ни я сам, ни Саша. Его имени не было в том самом чате с заказом, и никто из участников, насколько мне было известно, не работал с питерскими посредниками.

— Может, у полиции есть выход на этого Исмаила, хотя я что-то сомневаюсь, — вздохнул Саша.

— Слишком много посредников, — пришлось согласиться. — Шиммер сильно трясётся за свой зад. Страхуется, словно на нас Пентагон работает.