Светлана Нарватова - Темная история в третьем роддоме

— А чего у нас такие слезы? — очень трогательно спросил он у Гели.

И трогательно на нее посмотрел. Словно потрогал всю, сверху донизу.

Ангелина сразу приосанилась, подсушила глаза платочком, проверяя заодно, не потекла ли тушь.

— Мелочи, Станислав Борисович, — улыбнулась Геля улыбкой «я беднаянесчастная» и «безтебяумру» в одном флаконе. — Думаю, я справлюсь.

В ее тоне сквозила уверенность, что не справится, и погибнет прямо тут — от непосильной ноши. Но напишет записку: «В моей смерти прошу винить Стаса Д.»

— Вместе мы справимся со любой проблемой, — с многообещающей улыбкой ответил Дежнев.

Таню оторвало от стула, как баллистическую ракету.

— Счастливо вам утешиться, — с коротким кивком бросила Зуева обласканной акушерке и толкнула дверь.

К сожалению, доводчик не дал ей уйти со сцены красиво. Точнее, не дал устроить некрасивую сцену.

Всё-таки состояние бешенства для акушера, особенно — для заведующего отделением, неправильное состояние. А Стас был профессионалом. Поэтому переключил избыток энергии в конструктивное русло — сходил к коллегам с первого этажа. В родовом всегда есть какая-нибудь забавная или ужасная новость, иногда их даже две — с разными знаками. В этот раз знак был подходящий. Дежурная акушерка рассказала, как они всем отделением полночи гонялись за кошкой. Ее привезла в роддом одна из рожениц. Наверное, сумка долго ждала своего часа, и киса приспособилась спать на чистом. А потом, впопыхах, баул застегнули, не глядя. И то ли кошка сама по себе спокойная по натуре, то ли наоборот перепугалась, но по дороге в роддом она голоса не подала. А может, и поддала, но будущие родители в запарке не заметили. Зато когда женщина сумку открыла, кошка со вздыбленной шерстью, как черт из табакерки, вырвалась на свободу и рванула… куда-нибудь, где можно спрятаться. Ошалевшее от незнакомых запахов животное ловили и хозяева, и персонал. Кошка была толстая, но шустрая. Поймали. Отдали мужу. Утром отчитались: жена мужу о сыне, муж жене — о пяти котятах.

История из серии баек, но настроение подняла, и — главное! — на какое-то время Стас забыл и о Лизе, и об «Аиде», и о вероломной Фее Пипетке. Потом был сумасшедший день до самой ночи. Потом — сон урывками, от эмоционального перенапряжения. А утром телефон обрадовал Дежнева эсэмэской, что «сообщение не доставлено». Спустя сутки масштабы трагедии измельчали, и начальный сценарий «имеем, пока имеется» казался как никогда привлекательным. Особенно план поддерживала нижняя половина тела. Несмотря на недосып с переработкой и вопреки законам физиологии. У нее, у этой нижней половины, своя голова… Если не на плечах, то всё же есть, и вполне себе автономная. Даже у паралитиков, при отсутствии связи с головным мозгом, может случиться эрекция. Что говорить о нормальном, здоровом мужчине, у которого всё работает, вызывая неудобство при справлении утренней малой нужды?

В общем, с утра Стас решил, что всё, что не делается, не делается к лучшему. Если сообщение не доставлено, то можно попытаться перевести ссору в горизонтальную плоскость. Он написал, что маску Фея может забрать сама. С его лица. Сегодня вечером. На том же месте, в тот же час. Весь день он заглядывал в сотовый в надежде на ответ. Но ответа не было. Лишь доклад о том, что сообщение не доставлено — на следующее утро. После третьего сообщения Стас уверился, что его банально внесли в «черный список». Невесть откуда появившиеся мазохистские наклонности потребовали доказательств, и Дежнев набрал знакомый номер. Вместо ожидаемых длинных гудков женский голос сообщил, что абонент временно недоступен. На четвертый день стало понятно, что это «временно» — навсегда. Его просто выбросили на помойку, как использованный презерватив. Шок, отрицание, гнев. Дальше, если верить учебнику, следовал «торг». Стас бы поторговался. Но не знал, с кем. Татьяна ходила мимо, как ни в чем не бывало: здоровалась, прощалась. Даже пару раз сыграла роль «передаста» между Фридой Марковной и заведующим, безропотно перенося ногами слова, которые можно было сказать по сотовому. Безропотно и безучастно. Как робот-муравей. Может, Дежнев всё придумал про Фею-Таню? Может, это всё же не она?

Нет, он не планировал сцену в сестринской. Всё случилось само собой. Геля в слезах. Последняя фраза Маргариты «На хрена тебе такой козел нужен?», обращенная к Пипетке. Едкий взгляд Татьяны. Всё, всё словно толкало Стаса на решительные действия.

— А чего у нас такие слезы? — просюсюкал он Геле.

— Мелочи, Станислав Борисович, — Ангелина шмыгнула, но пересилила себя. Неужели, Фея — это Геля? — Думаю, я справлюсь.

— Вместе мы справимся со всем, — пообещал Дежнев.

— Счастливо вам утешиться, — с коротким кивком бросила Зуева и выскочила за дверь.

Что ни говори, а это намек…

Демонстративный уход ординаторки словно бальзамом из ведра окатил самолюбие Стаса. Что, не выходит из вас каменный цветок, Татьяна Егоровна? Думали, поиграете чужими чувствами и сухой выйдите из воды? Дежнев ощутил всю гамму чувств, которые испытывали Монтекки, когда вгоняли кинжал в сердце очередному Капулетти.

— А вы сегодня в ночь? — вырвал его из нирваны всхлипывающий голос.

— Нет, Ангелина, — перевел Стас взгляд с двери, что медленно закрывалась за Таней. — Я сегодня в день. И у меня для вас есть замечательный способ борьбы со стрессом. Называется «трудотерапия». Действует — исключительно! На всех. Так что, девушки, быстренько переодеваемся и на рабочие места! Прыг-скок, прыг-скок, — помахал он кистью вверх-вниз, отображая местонахождение воображаемого зайчика относительно воображаемого пола.

И, довольный, вышел.

Впервые за эту неделю он чувствовал легкость. Он сбросил с души камень. А что до того, что камень нынче лежит на душе у Татьяны — в шаге от нирваны, так это уже не его проблемы.

День прошел просто восхитительно.

А к концу работы в роддом забежала Лизавета Горская, раскрасневшаяся и счастливая — подписать какие-то бумажки в бухгалтерии, и проведать заодно.

— Ну, как там твой роман? — радостно прощебетала она, скидывая на диванчик свободный пуховичок и плюхаясь рядом.

— Лиз, нафига мне нужен такой роман? — фыркнул Стас.

— В прошлый раз тебя всё устраивало, — даже расстроилась коллега.

— В прошлый раз я не знал, что мной манипулируют.

— А что, оказалось, что она тобой манипулировала? — сочувственно спросила Лиза, поджав нижнюю губу.

Дежнев присел на стул.

— Лиза, у тебя с памятью всё нормально? — уточнил Стас на всякий случай. — Ты же сама мне наглядно доказала, что это всё — манипуляция.

— Я? — искренне удивилась Лизетт, и Дежнев реально забеспокоился о ее состоянии. — Я сказала, что получилась идеально по AIDA. Я не говорила, что она специально.

— То есть, как это «не говорила»?!

— Никак, — помотала головой Горская. — А ты в смысле деле из моих слов сделал вывод, что тебя развели? Стас, — с улыбкой во все свои семьсот акульих зубов, продолжила она. — Людьми манипулируют, чтобы что-то от них получить. Что от тебя можно получить? Ну, честно?

— Конечно, я не мельница, но я и не осел, — возразил Дежнев.

— Это еще доказать нужно, — подмигнула Лиза. — До сих пор не понимаю, что в тебе находят молоденькие девчонки…

— Ой, да когда это было, — отмахнулся Стас.

— Так вот же, на днях. Девчонку ты ко мне сослал. Татьяну, вроде.

— Прямо-таки «сослал»? — буркнул Дежнев, пытаясь осознать ранее сказанное.

— А иначе зачем? — поинтересовалась Горская, навострив уши не хуже сказочной тезки.

— Скандал у нас тут был, с одной из родильниц. Вот и убрал девчонку с линии атаки, — признался Дежнев. — А причем здесь Зуева-то? — спросил он абсолютно нейтральным тоном, пытаясь скрыть бешеный стук крови в ушах.

— Подожди, — выдала Лизка, вытаращив глаза. — Так это и есть твоя… Пипетка? Ты решил, что она тобой манипулирует, и послал ее лесом? Подожди, я всю жизнь мечтала это тебе сказать, но никак повода не было. Я должна собраться. — Она сделала глубокий вдох. — Борисыч, ты ИДИОТ!

Шок вновь сменился стадией отрицания. Я не виноват! В этом виноват не я!

— Лиза, но ведь ты, ты сказала, что вся эта история — чистой воды манипуляция!

— Стас, при всем уважении: если бы я сказала, что Фрида Марковна со Львом Моисеевичем участвуют во всемирном еврейском заговоре с целью захвата мира, ты бы пошел и устроил им погром с холокостом?

— Так это же чушь! — возмутился Дежнев.

— Критическое мышление, Станислав Борисович. Критическое мышление — это то, чем профессионал отличается от профана. Не ты ли вбивал мне это в голову? Даже если я действительно имела бы в виду то, что ты понял, — какие религиозные убеждения мешали тебе проверить справедливость моих слов? Что заставило тебя принять их на веру?

Стадия отрицания сменялась стадией гнева прямо на глазах.

— Лиза, ты, конечно, молодец, и совсем тут не причем. Так что ползи к своему драгоценному Змею, — сдерживая рвущиеся наружу эмоции, попросил Дежнев.

Елизавета поднялась с дивана и взяла в руки пуховик, смешно прижав его под животом.

— Стас, я действительно не имела в виду ничего такого. И уж тем более не думала, что для тебя это настолько серьезно.