— Иди, Лиз, — махнул заведующий рукой и стал перебирать бумажки, чтобы чем-то занять руки. Во избежание.


Горская постояла минутку молча, сделала пару шагов к Дежневу. Наверное, чтобы привычно чмокнуть на прощание.


«У вас… помада на щеке, вот тут». Растерянный взгляд Татьяны и неловкий жест, когда она показывала, где именно помада, прорывались сквозь серую пелену вытесненного.


— Лиза, уходи, — понимая, что еще чуть-чуть, и он повысит голос на коллегу, приятельницу и просто беременную женщину, попросил Стас.


Горская поплелась в сторону выхода, а Дежнев, как в дежавю, сжал виски ладонями, чтобы фонтанирующие мыслями, междометиями и нецензурными выражениями мозги не взорвали черепную коробку.

Глава 51

В продолжение дежавю дверь в ординаторскую отворилась. К счастью, на этот раз вошла не Таня.


— Станислав Борисович, заболел что ли? — озабоченно спросила Мама Фрида. — Бледный весь. Температура? — она потянула пухлую руку ко лбу заведующего. — Голова болит?


— Не о том у меня голова болит, дорогая моя Фрида Марковна, — признался Дежнев.


— А-а-а. А я-то испугалась. Думаю: заболел касатик наш. На чьих плечах будет держаться отделение теперь?


— А и с плеч его долой, — предложил Стас.


Честно говоря, сейчас ему было ни до отделения, ни до Фриды Марковны, и вообще ни до кого. Хотелось где-нибудь закуклиться и вдоволь себя пожалеть.


— Ты, друг мой, это, хандрить-то прекращай! — велела командирским голосом старшая коллега. — Пошли-ка лучше, посмотришь пациентку. Не нравится мне она.


— Думаете, мне понравится? — скорее по инерции ответил Стас.


— Надеюсь. Но не верю, — призналась Фрида Марковна.


Сейчас ему только тяжелой пациентки не хватало. Для полного счастья.


Беременная был молода — лет двадцать, на взгляд. Судя по запаху табака, который она распространяла — может, и моложе. Просто так выглядит. Смуглая кожа с тем темным оттенком, который зачастую имеют представители неблагополучных слоев населения.


Стас заглянул в протянутую карту. Тридцатая неделя. Он поднял взгляд на Маму Фриду. Вчитываться во всё-всё-всё не было ни малейшего желания.


— Вот, Фрида Ма… — раздался в палате звонкий голос Татьяны.


Дежнев повернул голову к двери. Девушка стояла на пороге и держала стопочку распечатанных снимков с УЗИ.


— Спасибо. Передайте, пожалуйста, снимки Станиславу Борисовичу, — попросила Фрида Марковна.


Маска, застывшая на лице Тани, ни капли не изменилась за те двадцать шагов, которые девушка сделала по палате. Она молча, осторожно держа за уголок, протянула стопку бумажек Дежневу. Словно он был прокаженным.


— Здравствуйте, Татьяна Егоровна, — проявил вежливость Стас.


— Здравствуйте, Станислав Борисович, — как отличница у доски, старательно, но без энтузиазма, произнесла в ответ Таня. — Фрида Марковна, я больше не нужна? — обратилась она к наставнице, сунув руки в карманы.


— Как же, Танечка, нужно же послушать мнение заведующего, — тоном «ай-ай-ай, а как же прогнуться перед авторитетом?» упрекнула та.


Старая еврейка плохому не научит. Если не хочет этому плохому научить.


Стас посмотрел на верхний снимок. Но близость Татьяны обжигала, как открытый огонь, и мешала сосредоточиться. Только на третьем или четвертом изображении заведующий начал что-то осозновать. Особенно, после того как пациентка подала голос. Голос оказался грубовато-прокуренным.


— Ну и чё это за синамон? — спросила она.


— Не «синамон», а «Симонар». Тяжи Симонара, и амниотические тяжи, это такие ленточки, которые натянуты в тебя в животе, и которые обматывает вокруг своих конечностей твой ребенок. И если не принять срочных мер, то он может остаться без ноги.


— Да вы гоните! — вывалилось у пациентки. — Извините, — поправилась она. — Как это?


— Вот смотри: что случится, если тебе сильно-сильно перетянуть руку веревкой?


— И что теперь делать? — дошло до девушки, и она заботливо погладила живот рукой.


Курить, блин, надо было бросать. Конечно, юный возраст и курение как причина образования амниотических тяжей однозначно не доказаны. Но статистика определенная есть.


— К сожалению, внутриутробных операций для рассечения тяжей у нас в городе не проводится, — признался Стас. — Сейчас мы проведем дополнительные исследования. Но в случае, если кровоток в конечности затруднен, мы будем вынуждены предложить вам оперативное родоразрешение.


— В смысле, «предложить»? — не поняла девушка, продолжая поглаживать живот. — Не вы, что ли, решаете?


— Ребенок родится недоношенный, но без уродств. Но недоношенный ребенок на вашем сроке — это тоже потенциальные проблемы со здоровьем. Непосредственной угрозы его или вашей жизни нет. Вам есть восемнадцать лет? — уточнил заведующий.


Пациентка кивнула.


— В таком случае, решение о преждевременных родах принимаете вы. Мы только рекомендуем.


Стас поднялся. Кожа с левой стороны, где стояла Татьяна, горела невыносимо.


Пациентка недовольно поморщилась.


— Привыкайте, вам за ребенка до самого совершеннолетия отвечать, — бросил он пациентке и двинулся к выходу, потому что стоять так дальше становилось невыносимо.


— Вам легко говорить, — обиженно протянула девушка.


— Много вы знаете о том, как мне говорить.


Дежнев вышел в коридор и выдохнул. Здесь было прохладно. Резные бумажные снежинки белели на фоне голубого неба. Скоро Новый Год. Скромное празднование на рабочем месте, поскольку кому, кроме холостяка, дежурить в такой день? И так из года в год. Не такой он и новый, выходит. Всё по-старому.


Думать всё также не хотелось, потому что от мыслей болела голова и становилось тяжело в боку. Желудок отметил стресс обострением гастрита. Стас заварил себе травяной сбор и выпил. Потом сел заполнять журналы, до которых всю неделю не доходили руки. Искусственный вакуум в голове немного помог. Дышать стало легче.


Но тут в ординаторскую вкатилась Фрида Марковна.


— Какой-то ты квелый, Станислав Борисович, — попеняла коллега. — Не нравишься ты мне сегодня.


— А как я себе не нравлюсь, вы даже не представляете, — поделился Стас.


— Что случилось-то? Помочь чем-нибудь? Или просто заработался?


— Скорее, зарапортовался, — хмыкнул Дежнев. — У вас волшебной палочки нет, Фрида Марковна? Чтобы так: раз, — и будто ничего не было.


— Нет, чего-чего, а волшебной палочки у меня нет. И даже феи знакомой не имеется, — тяжело вздохнула Мама Фрида.


У Стаса фея была. Но, во-первых, незнакомая. А во-вторых — была.

Глава 52

Бюрократии в отделении можно было найти на двадцать полноценных Дежневых и еще пару маленьких дежневчиков в придачу. Всю работу не переработаешь. И для Стаса это было благо. Но по дороге домой не было ни отчетов, ни даже телевизора, в который можно было уткнуть нос, чтобы затопить мозги бездарным сюжетом очередного криминального сериала. В общем, спрятаться от неприятных мыслей было некуда. Как же подставила его Лизавета… Прямо под монастырь. Будет теперь Стас, аки инок, вести жизнь праведную. А ведь счастье было так возможно. Да что там: счастье было! Но благодаря Лизе у него ничего не осталось.


Чтобы уже совсем погрузиться в пучину страданий, Дежнев открыл эсэмэски. У него было желание снести контакт вместе с перепиской. В качестве ответной любезности. Но жадность оказалась сильнее. Вдруг потом, когда-нибудь, у него возникнет желание перечитать. Желания пока не было, а вот необходимость возникла.


Вот он приглашает Татьяну куда-нибудь сходить. После того, как она видела его в чужой помаде. Вот она ему отказывает. Он пытается выяснить, почему. Почему-почему? Потому что самки Homo sapiens, в отличие от львиц, к полигамии не склонны. Впрочем, Стас тоже до льва не дотягивал — пятьдесят заходов за день, даже по минуте каждый, были ему не по плечу. Хотя плечо, как раз, тут не причем.


Вот он психует, узрев в переписке намек, что с ним общаются только ради секса. Конечно. Он же заслуженный мастер коитуса международной категории.


Тут Дежневу стало совсем хреново, а на пути показался супермаркет, и Стас решил не дочитывать. Он и так помнил, что дальше последовал апогей его критических измышлений, когда он обвинил Таню в манипуляторстве.


А может, всё же не Таню?


Эта мысль показалась Стасу далеким берегом, до которого еще плыть и плыть. Но это всё же лучше, чем когда вокруг один океан.


Дежнев оторвался в магазине на ползарплаты. Почти. Пусть в его доме хоть кто-то не чувствует себя одиноким и опустошенным. Холодильник, к примеру.


Мысль о том, что Фея и Таня могут быть не одним лицом, в кои-то веки показалась Стасу привлекательной. Ведь если Фея — не она, то Стас виноват перед ней только в помаде на щеке. А учитывая, что если Таня — не Фея, то и претензий с ее стороны быть не может. Значит, можно начать всё с нуля. К чаю чем-нибудь угостить. Пару баек рассказать. Комплиментами побаловать. Конечно, Дежнев давно уже не практиковался в подсечке форели. С непривычки можно и на леща нарваться. Но если постараться, то всё у него получится.


Если Татьяна — не Фея.


А если Татьяна — Фея, то всё гораздо сложнее. Тут нужно сразу хватать жабры. Иначе плеснет по воде хвостом Золотая Рыбка — только ее и видели.