— Почему я избил её? А разве может быть для этого веская причина? Она была женщиной и меньше меня в два раза.

То, что он использовал прошедшее время, не ускользнуло от её внимания.

— Была?

— Она мертва.

— Ох, бл*дь, Майкл.

Она не была идиоткой или наивной. Она выросла в семье печально известного и объявленного вне закона МК. Она знала, что большинство мужчин в её жизни убивали и не раз. Её собственный отец был заместителем Президента по безопасности, а до этого был инфорсером, так что вполне логично, что список его убийств был длинным. Биби говорила ей, что Майкл тоже инфорсер, а это означает, что он убивал больше остальных.

Но также она знала, что жизнь женщин, ошивающихся в клубах, не всегда выглядит как увлекательная поездка. Но здесь было по-другому. У чаптера Хусиера всегда была хорошая репутация в местном сообществе и в клубе в целом. Ему не нравилось, когда невинных вмешивали в хрень МК, и у него были жёсткие ограничения по тому, какое отношение к женщинам приемлемо. Избиение невинной женщины до смерти было далеко за его пределами. Майкл столкнется последствиями в МК за это.

Но в действительности была ли она невинной? Фейт так не думала. Не так давно она жалела, что Майкл не убил ее. Ну вот, желание и исполнилось.

Он попытался начать говорить и остановился. Когда он начал снова, то произнёс:

— Я собираюсь пойти спать. Я люблю тебя, но я ошибался. У нас не может быть всё хорошо даже сейчас. Я никогда не смогу быть хорошим.

Не произнеся больше ни слова, не дав её испуганной голове шанса обработать то, что, чёрт возьми, происходит, он развернулся и направился в свою комнату.

Фейт не знала, как долго она продолжила сидеть на диване в уютной гостиной Хусиера и Биби в их большом и уютном Калифорнийском доме-ранчо. В какой-то момент она осознала, что сидит там с открытым ртом — звук щелчка при закрытии рта вывел её из бессознательного оцепенения.

Нет. Только не это.

Она встала и отправилась к двери Майкла. Подняв руку, чтобы постучать, она решила не делать этого и просто открыла дверь.

Он стоял голым рядом с комодом с тёмными трениками в руках. Он замер, когда она открыла дверь, и прежде чем он смог шевельнуться или что-то сказать, Фейт произнесла:

— Ты не ответил на мой вопрос.

Натягивая штаны, он спросил:

— Какой вопрос?

— Почему ты избил её в первый раз? Ты знал, что она беременна?

— Нет, не знал. Но какое это имеет значение? — он потёр руками голову.

Он был сплошным противоречием… большой и мускулистый, все его мышцы перекатывались лишь от малейшего движения рук, но по-прежнему он оставался потерянным и уязвимым. Фейт хотела обнять его, но осталась стоять в проеме открытой двери с рукой на дверной ручке.

— Имеет. Для меня это важно.

Сделав долгий размеренный вздох, Майкл ответил:

— То же самое. Она угрожала мне сделать то, что сделала сегодня вечером. Я вышел из себя при схожих обстоятельствах. Я не хотел этого. Я просто... не смог остановится.

— Ты имеешь в виду то, что она рассказала. Правду.

Он не отвёл взгляд.

— Нет и да. Она извратила правду ложью, чтобы сделать мне больно. То, что она рассказала про то, когда я был ребенком, — правда. Но говорить, что мне это нравилось, — ложь.

В таком случае, она и отдаленно не была невинной. Она расковыряла глубочайшую рану Демона и проделала это, веселясь. Если бы она достаточно узнала Майкла, чтобы выяснить такой секрет, то она точно имела представление о пределах его самоконтроля так же, как знала о них Фейт.

Фейт закрыла дверь и зашла в комнату. Правда, Майкл в то же самое время сделал равно такое же количество шагов, отступая от неё, поэтому она остановилась.

— Перестань отступать от меня, Майкл. Просто перестань, — её голос был тихим и печальным. — Я люблю тебя, — она сделала ещё один шаг в его сторону, и он сдержался.

— Мне не хочется никогда причинять тебе боли.

— Я не боюсь тебя, Майкл. Ты не демон. Ты мужчина… мужчина со шрамами, но с добрым сердцем. Я люблю тебя. И у нас может быть всё хорошо. Уже так и есть.

Он остался стоять на месте и позволил ей преодолеть расстояние между ними. Когда она положила руки на его грудь, он закрыл глаза.

— Не знаю, почему ты даёшь мне этот шанс.

— Потому что ты заслуживаешь. Думаю, у тебя есть целая жизнь из причитающихся тебе шансов, — она прильнула к нему и поцеловала в грудь. — Я так сожалею о том, что произошло в твоей жизни.

Нельзя было это говорить, он напрягся, но не отступил.

— Я не хочу… жалости, — он выплюнул последнее слово так, как будто оно имело отвратительный вкус.

— Я не жалею тебя. Мне жаль мальчика, который прошёл через это. И теперь я немного лучше понимаю мужчину, которым он стал.

В голове Фейт по-прежнему остались вопросы о маме Такера и о том, как Майкл, в конечном итоге, расстался с ней, как такой человек, как она, узнал о его тайной боли, но она не позволила этим словам сорваться с языка. Её ревность была глупостью, и продолжать разговор о женщине, которая так сильно ранила его, о той, что он убил за это, только причинит ему ещё больше боли.

Наконец-то Майкл прикоснулся к ней. Он поднял руки и обхватил её лицо. Она улыбнулась, ощутив знакомое чувство его любви в этом прикосновении. Она подумала, что он собирается поцеловать её, он даже облизнул губы, как будто готовился к этому. Но потом:

— Это не я убил её.

— Что? — она нахмурилась, пытаясь уложить в голове эту новую информацию. И вдруг что-то щелкнуло. Если это был не он, то это было решение клуба. Она когда-то видела, как Майкл пострадал от клубного правосудия, это было тем, что Фейт понимала. Любые оговорки, которые могли возникнуть в извилинах её ума, были полностью стёрты, и она улыбнулась. — Она не была невинной, Майкл. Если уж я знаю это, то и ты должен.

Он пожал плечами.

— Знаю. Но то, что я сделал… нет ни единого шанса, что она могла оказать мне отпор. Я больше и сильнее. Она была злой шлюхой, но это не оправдывает того, что я сделал.

И тогда Фейт поняла. Мать Такера была маленькой и, по его мнению, беспомощной, без возможности себя защитить. Как и он раньше. В точности как он в детстве. Фейт не знала, расскажет ли он ей когда­-нибудь, спросит ли она сама. Но теперь она знала, что он подвергся насилию, когда не мог защитить себя. И его разрывало на части из-за того, что он причинил боль кому-то меньше и слабее себя, даже тому, кто причинил ему боль и посмеялся над ним.

Она всегда знала, что он никогда не причинит ей боли. Даже после того, чему она стала свидетельницей сегодня вечером, большая часть её замешательства была связана с попыткой совместить то ужасное шоу с тем нежным человеком, которого она знала, и борьбой с мыслью, что прошедшие годы так сильно изменили его. Но сейчас, в этот момент, когда она опустила руки с его груди, скользя по твёрдо вылепленным мышцам его туловища и живота, а затем вокруг талии, она снова обрела своё состояние равновесия. Она в безопасности. Она любит его. А он любит её. Теперь, в это время, в настоящем они обеспечат друг другу безопасность.

— Я уверена, что с тобой я в полной безопасности, Майкл. А ты в безопасности со мной.

Он моргнул. А затем, наконец-то наклонился и поцеловал её.


Глава 12


Кряхтение было практически самым страшным. И разговоры, те вещи, что говорил охранник.

— Дай это мне, о-о-о да. Да. Красавчик. Да!

Майкл вцепился в край расшатанного металлического стола, трясшегося под ним, и ждал, когда всё закончится, стараясь не слышать, стараясь не вдыхать запах. Стараясь не чувствовать. Как и всегда огромная жирная рука сильно ударила его по голове, когда всё закончилась.


Демон принял вертикальное положение, резко заглатывая воздух, схватившись за голову. Он осознал, что это был сон, как только проснулся, и начал считать удары сердца, пытаясь успокоится, одновременно пытаясь убедить себя, что находится в своей комнате у Хусиера и Биби.

Ему давно не снился этот сон, как и другие. Годы. Но прошлой ночью коробка в его голове открылась. И все муки были выпущены на свободу и теперь отплясывают.

— Майкл?

Он дернулся от раздавшегося за спиной звука голоса Фейт, как будто почувствовал физическое прикосновение.

— Я в порядке.

— Это не так.

— Просто сон.

— Майкл, — она прикоснулась к нему, слегка положив руку на спину. Он не мог с этим справиться. Едва умудрившись не дёрнуться в сторону, он скинул с себя простынь и встал с кровати.

— Мне нужно в ванну.

Он повернулся и направился к двери с боку комнаты, улавливая уголком глаза образ Фейт, сидящей в кровати в одной из его футболок.

То, чего он хотел годами, начало сбываться. У него была Фейт. Она — его. Даже зная, кто он, она была его. И он оставляет её одну в своей постели. Снова отказываясь от неё.

Он вошёл в ванную и закрыл дверь. А потом прошел насквозь в комнату Такера и закрыл и эту дверь тоже. Подхватив большую плюшевую собаку в качестве подушки, он лег на пол рядом с кроваткой своего спящего сына.


~oOo~


— Правильно, приятель. Коровы говорят: «Му». Можешь повторить «корова»?

— Му-уууу! — Такер свернул губы трубочкой, сидя на коленях Демона, по-настоящему заинтересовавшись словом. Демон засмеялся и поцеловал его в затылок. Этим утром, завтракая и играя со своим мальчиком, он чувствовал себя почти нормальным. Пока не начинал думать о том, кто спал в его постели.

— А что насчет этого?

— Му-уууу!

— А ты хорош в муканье, Так, — он перевернул страницу. — А это?

— Фэй!

Это было изображение овцы, и «Фэй» даже отдалённо не напоминало это слово, поэтому Демон посмотрел на своего сына, готовясь его поправить. Но Такер не смотрел в книгу. Фейт находилась в комнате, прислонившись к стене, где гостиная переходила в кухню. Такер просто приветствовал её.