— Привет, Биб.

Голос Биби был хриплым, как будто у неё опухло горло.

— Детка, приезжай домой. Прямо сейчас.

Фейт села на оттоманку, которую использовала, как кофейный столик.

— Что случилось?

— Твой папа, милая. — Биби прочистила горло и высморкалась перед тем, как продолжила. — Сегодня вечером он умер. Ты должна вернуться домой.

— Он умер? — Фейт почувствовала себя маленькой и юной, свернулась в клубок обняв свои ноги. — Он умер? — Она ушла из дома почти шесть лет назад и не видела и не слышала отца всё это время. Расстояние превратило её отца больше в воспоминания, чем в того, кем он был, когда она ушла. 

— Я же говорила, что это произойдёт, Фейт. Приезжай домой. Побудь с семьёй и попрощайся. Сера приедет. Она уже в пути.

Сера жила в Нью-Йорке, она — восходящая звезда в мире международных финансов. Фейт всё ещё работала на пирсе №39, но тоже начала кое-что делать со своим искусством.

Невозможно, чтобы она оказалась не в сотне миль от своей матери. Марго в горе, без контроля мужа? Её дочери обе перед ней и готовы к сравнению? Нет. Абсолютно точно — нет.

— Я не приду, Биби.

— Фейт!

— Я люблю тебя. И скоро поговорю с тобой. — Она прервала звонок и выключила телефон.

Потом притянула ноги на оттоманку и зарыдала.

Тау вышел из комнаты и присел сбоку от неё, его сильные коричневые руки гладили её волосы.

— Что такое, любовь моя? — спросил он в своим мелодичным голосом с акцентом.

Она не любила его… не думала, что сможет кого-нибудь ещё полюбить… но была рада ему и благодарна за то, что сейчас он здесь с ней.

— Мой папа умер, — произнесла она, свернувшись в клубок в его руках.

— Ох. Мне жаль. Что я могу сделать?

— Я просто хочу вернуться в постель.

Он кивнул, подхватил её и весь день оставался с ней в постели.

Если бы она смогла полюбить кого-нибудь ещё, кроме Майкла, то она бы поняла это сейчас, потому что Тау был тем, кто заслуживал её любви. Он был красивым, добрым, сильным и любил её.

Но она не могла никого любить, кроме Майкла, а его она больше никогда не увидит. Она больше никогда его не увидит. Не после того, что родители забрали у неё. У них.

Даже в руках Тау Фейт чувствовала такое же одиночество — глубокое, как дно океана.


Глава 18


Демон размял плечи и старался не дёргаться. Он не понимал, как это может быть правдой — он каждый день носил тяжелый кожаный жилет, но эта более лёгкая шерстяная ткань (или из чего там ещё был пошит его новый костюм) ощущалась как проклятая смирительная рубашка. И костюм был с рукавами. Его руки не помещались в эти проклятые рукава, так что он не мог пошевелиться.

И галстук. Боже, этот галстук. Мужики типа Финна Беннетта одевались так каждый день, но Демон осознавал, что он-то сидит здесь, как горилла, своим мандражем воплощающая каждое клише о нецивилизованных байкерах.

Финн сказал ему, что нужно одеться «респектабельно, с уважением к суду», поэтому Биби и Фейт взяли его за покупками. Он собирался сжечь результаты этой прогулки при первой же возможности.

Это был не первый раз, когда он находился в суде, но это был первый случай, когда его, уже взрослого, не ввели в зал суда через боковую дверь в комбинезоне и наручниках. Единственный раз, когда его осудили за правонарушения, был в суде по делам несовершеннолетних. Тогда он также напялил какой-то смехотворный прикид и, нервно подёргиваясь, сидел рядом со своим адвокатом или защитником, кем бы тот ни был.

Те, кто тогда «кем бы они ни были» представляли его интерес, были назначены судом. Теперь же он находился в суде по делам семьи, сидя рядом с великим и могущественным Финдли Беннеттом. Фейт сидела прямо за ним и время от времени, как правило, после того, как он нервно дёргался, её рука вытягивалась вперёд и поглаживала его по спине. Хусиер, Коннор, Мьюз и Сид тоже сидели за ним. Биби с Такером находилась снаружи в коридоре. Она и его одела в глупый маленький костюмчик — по какой причине, Демон так и не понял, разве что она думала, что это «мило».

Хотя так и было. Теперь же он либо покинет это здание, получив опеку над Такером, либо так никогда и не получит ни единого шанса заполучить его.

Он повернулся и посмотрел на Фейт. Она улыбнулась ему, её глаза сверкали от любви и воодушевления. Боже, какая она красивая, такая хорошая и его. Сегодня… сегодня… он может оказаться на пути к тому, чтобы получить всё. Они перевезли Марго в дом престарелых за неделю до этого. Они приготовили её дом, чтобы выставить на продажу, и вели активные поиски своего собственного дома. Жизнь, которую он так хотел, находилась прямо перед ним… достаточно близко, чтобы поймать ее руками.

Но если он потеряет Такера, то всё развалится на части, он осознавал это. Он знал, что это сломает его и заберёт всё то, что он так любит.

Поэтому он повернулся лицом к судейскому месту и стал ждать.

Процесс подготовки к судебному заседанию отличался от того, что он ожидал. Почти всё было готово раньше времени. Бумаги были заполнены и предъявлены, отчеты были предоставлены, письменные показания и показания под присягой были сняты со всех, кто что-то знал. Финн сказал ему, что судья прочитает все записи до сегодняшнего дня и, скорее всего, заранее вынесет своё решение. Так что сегодня речь пойдёт о любых заключительных заявлениях, и тогда, если только что-то новое не потребует дальнейшего обсуждения, будет вынесен окончательный вердикт. По словам Финна, некоторые судьи проводят слушание, а затем позже просто отправляют своё решение по электронной почте. Но эта судья предпочитала, чтобы все стороны присутствовали при вынесении решения.

Хотя без разницы. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему — начинается или же заканчивается сегодня его жизнь.

Задняя дверь в зал суда открылась, и вошёл прокурор Штата, а затем парень, который помогал собирать дело, чтобы забрать Такера на постоянное попечительство Штата. Старый босс Сид — Гарри Ракер. Это парень был тем, с кем Демон хотел бы провести несколько минут наедине.

Ни прокурор, ни Ракер не смотрели по сторонам пока присаживались. Финн повернулся и подарил Демону небольшую улыбочку со знающим кивком. Он выглядел довольным. И Демон очень старался не позволять этому вселить в него больше надежды.

Судебный пристав призвал всех в комнате встать, и судья — женщина, возможно, лет пятидесяти или около того, вошла на трибуну. Она села, все остальные тоже сели, и судебное разбирательство началось.

Он пытался обращать внимание на начавшуюся юридическую болтовню, но многое из этого имело какой-то особый смысл. Но потом судья кивнула и скрестила руки на трибуне перед собой.

— Прежде чем я вынесу решение, каждая сторона может сделать заключительное заявление, — она кивнула государственному прокурору. — Мистер Гомес?

Ракер наклонился и что-то прошептал на ухо Гомесу. Тот кивнул и встал.

— Наш пакет документов окончательный, и нам нечего больше приобщить к делу. Однако мы хотели попросить суд серьезно отнестись к криминальному прошлому с применением насилия мистера Ван Бюрена, которое включает в себя приговор в убийстве второй степени.

Финн встал.

— Протестую, Ваша честь. Вынесенный приговор, на который ссылается защитник Штата, является частью засекреченной информации о судимости, имевшей место в период несовершеннолетия моего подзащитного.

Гомес повернулся к Финну.

— И вы прекрасно знаете, что эта секретность не применяется к Суду.

— Но она относится к суду по уголовным делам. Это же суд по делам семьи. Или вы потерялись?

Судья застучала своим молотком.

— Окей, господа. Точка зрения высказана. Я полностью ознакомлена с фактами этого дела, включая всё приключения с законом заявителя. Но протест мистера Беннетта отклонён. У меня есть право рассматривать полное досье мистера Ван Бюрена, и я так и сделала, — она обратилась к Гомесу. — Что-нибудь ещё?

— Нет, Ваша честь, — и он сел.

У Демона скрутило живот. Ебать. Неужели детство снова трахнет его? Он посмотрел через плечо, Фейт тоже выглядела обеспокоенной. Ох, блядь.

— Мистер Беннетт?

На призыв судьи Финн встал.

— Спасибо, Ваша честь. Наши документы также полны. Они рассказывают историю человека, который глубоко любит своего сына и делает всё, что в его силах, чтобы помочь ему преодолеть травмирующее начало его жизни. Маленький Такер родился с наркотической зависимостью от метамфетамина. Он был оставлен на попечение наркоманки, которая пренебрегала и жестоко обращалась с ним ещё до его рождения, и эта наркоманка получила практически полную свободу действий из-за небрежности работника, который, как мы показали в наших документах и что не было оспорено, фальсифицировал отчеты. С другой стороны, все объективные оценки детского воспитания и характеристики наблюдения за мистером Ван Бюреном и Такером свидетельствуют о том, что отец и сын любят друг друга, а также о стабильной обстановке, в которой ребенок должен воспитываться. Мистер Ван Бюрен — такая же жертва нашей сломанной и перегруженной системы, как и Такер был жертвой своей матери.

— Протестую! — аж подпрыгнул Гомес. — «Система» не разбирается в ходе суда. Мистер Беннетт просто сотрясает воздух.

— Поддерживаю. Давайте сосредоточимся на мальчике, мистер Беннетт.

— Конечно, Ваша честь. Совершенно ясно, что мистер Ван Бюрен — прекрасный отец, который обеспечит Такеру замечательный дом. Три разных отчета… включая отчет нынешнего социального работника Такера… рекомендуют постоянную опеку. Судимость, которую мистер Гомес так хотел, чтобы Вы учли при рассмотрении дела, единственная, и мой клиент не имел никаких новых приводов в течение многих лет… с тех самых пор, как Такер родился. Этот мужчина изменил свою жизнь. Мужчина, который искренне любит своего сына и проявил себя как стабильный и заботливый отец. Дело само говорит за себя, поэтому у меня ничего больше добавить. Спасибо.