И мне пришлось второй раз за сегодняшний день выслушать историю о битве за Кастель-Франко.

Нейл молчал как рыба.

– И что, есть люди, которые действительно видели их? – спросила я, подразумевая легендарных всадников Дальяниса.

– Много людей, мадам, – отозвалась Урания, обиженная моим недоверием. – Все, кто оказывался там в нужное время, видели. Спросите кого хотите.

Я повернулась к Нейлу.

– Так оно и есть. – Он кивнул, ни на кого не глядя. – Настоящее войско, в полном вооружении.

Урания торжествующе посмотрела на меня.

Я услышала телефонный звонок – вот уж вовремя! – и отправилась в комнату. Задорный голос моей сестры заставил меня рухнуть в кресло и обессиленно вытянуть ноги.

– Угадай, кто мне сейчас звонил. Твой Игорек. Помнишь такого? Твой бывший муж. Оказывается, он названивает тебе уже неделю, но механический голос ему говорит: «Набранного вами номера не существует». Он дотумкал, что ты сменила номер, и позвонил нашей мамочке, но она, ты же знаешь мамулю, просто послала его куда подальше. Тогда он позвонил мне.

Неизвестно, чего она от меня ожидала – счастливых слез? криков ужаса? – в любом случае ее надежды не оправдались. Я молча ждала продолжения.

– Короче, он попросил меня дать ему номер твоего телефона, потому что понял, каким был кретином, и готов…

– Ты дала ему номер? – быстро спросила я.

– Нет. Я затем и звоню, чтобы спросить…

– Не вздумай.

– Эй, ты хорошо подумала? – Ритка разочарованно засопела. – По-моему, именно ты залила слезами весь мой диван…

– Если он хоть раз позвонит мне на сотовый, я выброшу трубку в море, и после этого объясняйся с мамой как знаешь. Отвечать на ваши телефонные звонки, сама понимаешь, я уже не смогу.

– Дура, он же хочет с тобой помириться!

– А тебе не интересно, чего хочу я?

– И чего же?

– Чтобы меня оставили в покое! – Почувствовав, что срываюсь в крик, я нервно провела пальцами по лбу и повторила уже спокойнее: – Не вздумай дать ему мой номер. Я не собираюсь тратить на него ни минуты своего времени. Этот мужчина мне неинтересен. Поверить не могу, что прожила с ним почти восемь лет.

Не помню, что еще она говорила. Похоже, мне удалось ее удивить. Бедная, бедная моя, глупая Ритка. А мамуля-то какова! Послала куда подальше… Тогда как на самом деле она, скорее всего, сказала: «Молодой человек, будьте так любезны, не беспокойте нас больше».

Когда я вернулась за стол, речь шла уже о каком-то местном празднике, намечающемся на ближайшее воскресенье. Нейл сидел, откинувшись на спинку стула – слегка опьяневший, смеющийся, красивый до слез. Боже! Как остановить это мгновение?..

Проглотив комок, я плеснула себе еще Метаксы.

Оставшись вдвоем, мы долго сидели на террасе, придвинув плетеные кресла вплотную к перилам, разглядывая звездное небо. В моем холодильнике поселилась коробка из нержавеющей стали, в которой хранились ампулы и медицинский шприц. Названия препаратов мне ни о чем не сказали. Да и нужен ли он мне – точный диагноз? Что мне с ним делать? Бежать консультироваться у лучших европейских специалистов? По пути в Аделе Нейл намекнул, что все это уже позади.

– Я понял одно: никто не поможет мне, пока я сам не решу, что же делать со своей жизнью.

Тогда я промолчала, просто потому, что не хотела слишком много правды за один раз, но теперь это неведение показалось мне невыносимым.

– Нейл, я хочу спросить…

– Да?

– Сколько лет твоему ребенку?

– Три с половиной года.

– Это мальчик?

– Да.

– Как его зовут?

– Нейл Бреннан-младший. – Он тихонько фыркнул. – Так захотела его мать.

– Ты видишься с ними?

– Виделся раньше. Когда приезжал на зиму в Лондон. Мы жили вместе. – Он зашуршал пачкой сигарет. – А теперь с ними будет жить Ронан. – Нейл щелкнул зажигалкой, и маленькое пламя на мгновение осветило его лицо. – Думаю, он справится.

– Почему Ронан, а не ты? – спросила я, уже не видя его лица, но все еще помня, каким оно было, когда огонек выхватил его из тьмы.

– Потому что я здесь, а они – там, – отозвался Нейл с удивительным спокойствием, если не сказать: смирением. – Потому что Этайн нужен мужчина. И пусть лучше это будет Ронан, чем кто-то другой.

– Но ты же всегда уезжаешь в ноябре…

– В этом году я не уеду.

Я не вернусь, Ронан. Мне незачем возвращаться.

Молча я смотрела на тлеющий кончик его сигареты, который начинал слабо потрескивать, когда Нейл делал очередную затяжку.

– Я вообще никогда больше не уеду с Крита. Я останусь здесь навсегда, до скончания времен. До тех пор, пока Господь не превратит нашу Вселенную в Великое Ничто и не сотворит из него Новый Мир, как бывало уже не раз.

Он умолк, а его голос продолжал звучать у меня в ушах.

Еще вопросы, Элена?

Нет-нет, господа присяжные заседатели, все предельно ясно. Все ясно.

…навсегда, до скончания времен.

13

– И тогда Иоанн Отшельник проклял монастырь, в результате чего тот очень скоро опустел. То ли у них случился мор, то ли еще что – об этом история умалчивает. Но есть мнение, что в этом повинны пираты, регулярно совершавшие набеги на мыс Акротири. Их интересовали не сокровища монастыря, которых, собственно говоря, и не было, а сами монахи, которых можно было похитить и продать в рабство. Работорговля в те времена процветала практически повсеместно, не только в Средиземноморском регионе, так что святые отцы, надо думать, очень быстро превращались в сборщиков сахарного тростника, гребцов на галерах и так далее.

Мы едем по Новой национальной дороге на запад, в сторону Ханьи. Наша цель – мыс Акротири и три тамошних монастыря – Кафоликос, Гувернетто и Агиа-Триада. Нейл за рулем, так что я могу расслабиться. Поглазеть по сторонам и послушать сагу о вражде двух монастырей, вражде подлинной или мнимой.

– Вообще на Крите довольно много монастырей. Одно время это было модно, – сообщил мой всезнающий спутник. – Все мужское население острова в едином порыве устремилось в монастыри. Представь: целые деревни, состоящие исключительно из женщин, стариков и детей. Откуда брались дети? Хм-м… думаю, святые отцы все же изредка пошаливали. Во славу Господа нашего Иисуса Христа.

По пути мы заезжаем на заправку. Пока Нейл расплачивается за бензин, я наблюдаю за группой туристов, толпящихся возле туалета. Похоже, из того громадного автобуса с надписью «Kalamaki travel» на борту. Водитель-грек знаком с Нейлом. Жмет ему руку, смеется, стреляет сигарету. Я упираюсь затылком в подголовник и закрываю глаза.

С тех пор как он впервые показал мне Кастель-Франко, я побывала там дважды. Вместе с ним, разумеется. Без него это потеряло бы всякий смысл. Он обладал способностью одушевлять все, к чему прикасался. Из каждого буднего дня он мог сотворить эпическое повествование. И я, глядя на него, видела уже не развязного юнца с патлами до плеч и несомненными признаками истерии, а человека, открывшего способ превзойти собственную природу, не отрекаясь от нее, а преобразуя. Искусство бодхисаттв[35].

Волшебные воды Ливийского моря, омывающие песчаный берег возле Кастель-Франко, – берег, впитавший столько крови, – вновь сделали глаза Нейла синими, как у черкеса. Лежа на боку, скрестив длинные загорелые ноги, подперев голову согнутой в локте рукой, он долго смотрел на сияющий горизонт, а потом вдруг заговорил:

– Я видел их, Дальяниса и его дросулитов. Они появились незадолго до рассвета и строем двинулись по берегу мимо церкви Агиос-Караламбос. Я воззвал к ним на их родном языке, который несколько отличается от современного греческого, и сам Дальянис услышал меня и пообещал в следующем году забрать меня с собой. Если я окажусь в нужное время в нужном месте. Если я буду готов.

Нейл сделал паузу. Повернулся и устремил на меня пристальный взгляд.

– Я провел здесь три ночи, ожидая их появления. Я был один. – Он помолчал. – В прошлом году я тоже пробовал заговорить с ними, но не был услышан. Я не подготовился должным образом, наивно полагая, что смертный и бессмертный могут вести беседу при помощи слов, как мы с тобой сейчас. Но понадобились не только слова.

– Какой-то ритуал? – спросила я, как будто это было не очевидно.

Нейл кивнул.

– Кто тебя научил?

– Пришлось потрудиться, чтобы найти такого человека, убедить его поделиться со мной своим знанием, а потом… потом найти в себе мужество принять этот дар, что само по себе непросто.

Неподалеку от нас расположилось англоязычное семейство – мужчина, женщина и двое маленьких детей. Они поздоровались с Нейлом как со старым знакомым. Загорелые дочерна, стройные и энергичные. Нейл представил меня, и чуть погодя нас пригласили поиграть в бадминтон. В бадминтон, а? Я с трудом удержалась от смеха.

Медленно мы прошли по берегу путем дросулитов.

– Почему ты хочешь присоединиться к ним? – спросила я, пробуя приучить себя к мысли, что идущий рядом мужчина через год станет частью местной легенды, растворится в ней без следа.

– Это совсем просто, Элена. Потому что я полюбил эту землю.

– Но ты же чужеземец.

– Дальянис тоже был чужеземцем. Он прибыл на Крит из далекой страны Эпир[36].

– Ты человек другой расы. Ты кельт.

– Навряд ли при входе в царство Аида у нас потребуют паспорт.

Я не находила слов. Просто не могла. Он рассказывал мне об этом так, будто посвящал в свою тайну, сокровенную и страшную. Раскрывал мне смысл своей жизни. Он не говорил: «Я безнадежно болен, и доктора обещали мне всего один год». Напротив, слушая его, я все больше убеждалась, в том, что такие слова еще ни разу не прозвучали. Никто не считал его безнадежным. Он сам запрограммировал себя на перевоплощение в черного призрака Кастель-Франко. Это его сознательный выбор. Выбор гения и безумца.

Или я опять ошибаюсь?.. Но если он действительно тяжело болен, как же его родственники позволяют ему торчать месяцами на берегу Ливийского моря у подножия Белых гор и медленно убивать себя, проводя время в беседах с призраками, зарисовках с натуры, гонках на мотоцикле, ухаживаниях за одинокими женщинами… хм, да. Возможно, они правы. А возможно, их никто не спрашивает. Я-то уж точно не узнаю правды, потому что правда, которую преподносит мне Нейл, так искусно раскрашена во все цвета спектра, так щедро усыпана блестками и расцвечена гирляндами огней, что от нее воистину теряешь голову, хотя при этом она не перестает быть правдой.