— Мне и с Максом хорошо, — специально откопала в памяти снимки шефа из спортзала и покраснела, надеюсь, вышло правдоподобно. С ним, в самом деле, хорошо. Уж начальников-то я повидала.

— Боюсь, это ненадолго, — Жанна прислонилась плечом к стене, нависнув надо мной. Получит за это фирменную улыбочку, от которой глаза зажмуриваются. — Над нами проклятие висит, не слышала? Об этом все болтают. Мол, семь лет назад мы втроем продали души дьяволу за то, чтобы стать успешными, красивыми и счастливыми. А теперь пришло время отдать долг. Первым погиб мой нерожденный ребенок, дальше — двоюродный брат Макса, которым тот вроде как откупился, затем — Витя, я пострадала от рухнувшего стекла и стала не такой красивой, — она задрала рукав блузки, открыв исполосованную шрамами кожу, — и Макс попал в аварию. Люди говорят, что у нас осталось меньше года, чтобы отказаться от всех нажитых ценностей, покаяться и уйти в скит, иначе все погибнем. Другие считают, что и это не поможет, и скоро мы умрем. Так что, Слава, готова пойти за Максом в землянку? Или надеешься успеть выйти замуж и остаться счастливой богатенькой вдовушкой?

Если честно, я запуталась в деталях ее монолога. Не было там ни логики, ни какого-то смысла. Но отыгрывать блаженную деревенскую девочку надо до конца. Поэтому я улыбнулась ещё шире, почти до судорога лицевых мышц, и ответила:

— Да я давно Максюшу к нам, в деревню зову. Заведем двух коров, небольшую отару овец, пухового козлика, ещё десятка два кроликов и индостраусы лишними не будут. Распашем ещё один огород, там соток пятнадцать, засадим кукурузой и фасолью. Пасеку расширим семей на сорок. Откроем свой небольшой магазин эко-продуктов — «От Семеныча». Семеныч — это дед мой, он за чистотой и качеством следит лучше СЭС…

По мере того, как появлялись новые детали предстоящей счастливой жизни Максима Болдина, лицо Жанны вытягивались все сильнее. Вообще-то, план это не мой, а дедушкин. Составлен на случай, если в нашей семье появятся ещё одни сильно-могучие рабочие руки, готовые сдаться в сельскохозяйственное рабство. Жанна об этом не догадывалась, поэтому бледнела все сильнее и украдкой почесала висок, что я восприняла как незавершённый фейспалм.

Надо будет выпить эликсир окаянства и рассказать деду, что я показывала его бизнес-план эксперту, и эксперт пришел в ужас. А то слишком часто на роль тех самых рук начинают пророчить меня.

Глава 14, в которой все спокойно

— Чего грустим? — Максим с медкартой на коленях подкатил к нам и уставился на Жанну. Та махнула рукой и отлепилась от стены.

Я же встала, обняла шефа и расцеловала его в обе щеки.

— Максюся, что сказал доктор, все ли в порядке?

— Ага, а то Жанка тут жути навела, ждём-с когда тебя проклятием жахнет, — Константин поднялся на ноги, взял ручки коляски и покатил шефа к выходу. — И того, не вздумай окочурится на моем участке. Только убиенного магией друга мне не хватало!

— Жанна, — шеф повернул голову и пригрозил ей пальцем, — коли следующий ботокс прямо в язык. Морщины точно не самый твой серьезный недостаток.

Жанна фыркнула и унеслась вперёд по коридору. Зачем приходила, чего хотела — непонятно. Я чуть отстала от шефа и Константина, сделав вид, что застряла в толпе. Все равно без «лады-седан» они не уедут, а мне нужно пару минут, чтобы собраться с мыслями.

Люди вокруг также толкались и спорили, даже в тихом закутке под обдерганным гибискусом меня трижды спросили, кто последний к урологу. Но это не важно. Хуже то, что с каждой минутой я все сильнее влипала в непонятную историю с проклятиями, любовными треугольниками и борьбой за популярную сеть «Джон Кноу». Реальной девушке Максима Болдина полагалось бы уже бежать, не жалея пяток, но я не она, я — помощник частного детектива, профессионал. Пусть и начинающий. Надо просто прижать шефа к стене и потребовать рассказать все. Хотя бы объяснить, не угрожает ли мифическое проклятие и мне тоже.

Но это чуть позже, пока же я нашла больничную аптеку, купила там детский крем, ретро такой, с собачкой. И с ним наперевес поспешила к машине. «Джон» Константин стоял в стороне и меланхолично, прямо на весу, писал что-то в громоздком, вышедшем из тех же времён, что и крем с собачкой, журнале. Максим традиционно ругался с Жанной, будто они никогда и не были друзьями, а то и любовниками. Может именно поэтому так и ругались.

При моем появлении ссора стихла, Константин отложил журнал, а Жанна щёлкнула брелком от сигнализации, вытащила с заднего сидения картонную коробку и пихнула шефу в руки.

— Сделай вид, что тебе интересны дела и попробуй блюда из нового меню, — после наклонилась прямо к его ухо и прошептала что-то. Я разобрала только «голову оторву».

— Будешь ещё пугать Бруню — вспомнишь, что и я не цветочек аленький.

Они с минуту выжигали друг друга взглядами, затем Жанна впорхнула в салон своего автомобиля и унеслась прочь. Я же оставила Константину запихивать шефа в машину, сама села на место водителя, завела мотор и, когда они уселись по местам, медленно поехала. Двадцать минут искала место и парковалась, теперь столько буду возвращаться на центральные улицы. Которые, кстати, уже встали в обеденных пробках. Во время одной такой я повернулась к Максу и прямо спросила:

— Что за история с проклятием?

— Глупость очередная, ее когда-то Витька ляпнут. Мол, мы трое заключили контракт с нечистой силой, что будем красивыми, счастливыми и богатыми, а через семь лет придет время все отдать и вернуться к прежней жизни. Иначе — смерть. Я уже и не помню точную дату, не помню обстоятельств, вроде компания какая-то собралась, мы втроём уже не совсем трезвыми были, вот на очередной вопрос, за что нам такие блага, Витька и ляпнул. Не бери в голову.

— А Жанна почему решила это вспомнить? Проверяла, не сбегу ли, когда узнаю, что женишок скоро обнищает?

— Боится Жанка, — пожал голос Константин с заднего сидения, — и не мудрено. Кто-то вытащил на свет те Витькины слова, прилепил их к Жанкиному выкидышу и глупой гибели Борюсика, брата Макса, и решил под эту марку проредить число владельцев закусочных, чтобы одну Жанку оставить.

— Не мели, Джон. Она тоже неслабо пострадала, — Максим нахмурился, вытащил из пачки сигарету и закурил. Правда, затушил после двух затяжек, то и дело поглядывая на меня.

— Жанку в худшем случае покалечить хотели, а вас с Витькой били наверняка. Ты и сам это понимаешь, раз месяц сидел молчком в больнице, изображал отдых на Бали. И девчонке своей зря не рассказываешь, такими вещами не шутят.

Шеф так и не ответил, просто пялился в окно и вертел в руках пачку сигарет. Константин тоже молчал, писал что-то и изредка пил воду из своей бутылки. Я, окрыленная тем, что никто не советует под руку, не дрожит, уцепившись в дверь, и не командует: «Поворачивай налево!», через десять метров после перекрестка, ехала быстро и без особых сложностей. Также без проблем припарковалась и постояла рядом с умным видом, пока Константин вытаскивал шефа и помогал ему устроиться в коляске. Потом я пошла провожать их до квартиры. Точнее — это «Джон» Константин провожал нас с «женихом», чтобы проследить, как тот делает первые шаги после аварии. Несмотря на открытую улыбку и почти осязаемую доброжелательность, казалось, что он давно раскусил нашу с Максимом ложь. А в квартире она станет ещё заметнее.

Шеф украдкой поймал мой взгляд и подмигнул, а потом попросил:

— Захвати обед от Жанны, нужно попробовать и отписаться ей.

От коробок пахло так, что я чуть слюной не подавилась, но залезть внутрь и посмотреть, что там — постеснялась. Как и самостоятельно распаковать. Поэтому просто поставила коробки на кухне и пошла к Максу с детским кремом. Шеф пока сидел на диване, совершенно потерянный, и неспешно сжимал и разжимал пальцы на руке.

— Я думал, они получше будут двигаться.

— Кто-то предупреждал, кто-то говорил, кто-то пытался подготовить, — я села рядом, распечатала тюбик и выдавила на руку примерно треть. — Прошу подать мне царственную руку.

После гипса на ней и на ногах остались светлые корочки, но на практике нас учили, что после того самого ретро-крема кожа быстро восстановится.

Максим Иванович с опаской протянул руку и чуть ли не дернулся, когда мои пальцы легли на тыльную сторону его ладони. Боится, что ли? Я размазала крем, чувствуя беспокойство шефа, затем поймала насмешливый и какой-то понимающий взгляд Константина.

— Потом ототрешь мочалкой, — буркнула я и пихнула Максиму тюбик с собачкой. Надеюсь, намазать ноги сам сообразит.

— А ты не поможешь жениху? — Джон склонил голову набок и наблюдал за мной.

— Ну что ты лезешь?

В голосе шефа слышалась досада и какое-то бессилие, и не поймешь, с чем связано.

— Он наказан, — отмахнулась я, — и, прямо сказать, не слишком интересен с одной работающей конечностью. А таскать под сто кило веса по узкой ванной — сомнительное эротическое приключение.

— Черт, — Джон потер лоб и переглянулся с шефом, — систер, своим цинизмом ты разрушила мою только-только сформировавшуюся мечту о романе с веселой будущей медсестричкой в коротеньком халатике, которая будет тренироваться на мне делать массаж.

— А еще — внутривенные и внутримышечные инъекции, забор крови, постановку банок, наложение всех видов повязок, пеленание и клизмы, — подтвердила я.

Он сглотнул и чуть отодвинулся назад. Вместе со стулом. Кажется, вот так просто и быстро, я избавила ни в чем не повинного участкового от целого ряда фантазий. Ну ничего, есть же еще горничные, стюардессы, полицейские…

— Шутка-несмешнутка?

Я пожала плечами, подпустить тумана никогда не лишнее. Максим тоже напрягся, кажется, по-новому взглянул на наши фиктивные отношения. Потом спохватился и повернулся к Константину:

— У тебя же Никитишна есть! Горячая женщина во цвете лет.