Максим отпустил одну руку, обнял меня и прижал к себе:

— Давно хотел так сделать, моя сеньорита. И не стану лгать, встреча с вами — самое прекрасное и волнительное событие в моей жизни. Позволите ещё один поцелуй, иначе мне будет сложно уснуть?

— Боюсь, после поцелуя заснуть станет ещё сложнее, — щеки алели, а из тела будто вынули кости, иначе не объяснить, почему я не сбежала. Это все испанский: я пересмотрела столько мелодрам без перевода, что не воспринимаю его серьезно.

— Но это будет приятная бессонница, — возразил он и все же поцеловал.

Глава 26, в которой я попадаю в больницу

Спалось мне сладко-сладко в обнимку с подушкой и одеялом. Они пахли кондиционером для белья и немного — духами Максима. Хотя, скорее, ими пахло от бессовестной Славы Гориной, без спросу взявшей флакон, чтобы разок брызнуть на одежду.

Утром же я встала пораньше, все равно если сравнивать с деревенским ритмом жизни — вышло попозже, привела себя в порядок, заварила чай и запекла в духовке омлет. Не изысканно, но я тот ещё кулинар. Надеюсь, Максим ценит в еде не столько вкус, сколько то, чьими руками она приготовлена. Так, прожив три года на съемной квартире вместе с четверкой соседок, я начала высоко ценить бабушкины обеды. Как, в принципе, любые обеды, приготовленные не мной.

Голова сегодня совсем прошла, зато разнылись шея и ребра. Я украдкой потерла их, но тут, как назло, на кухню заехал Максим.

— Бруньский, ты собрался в больницу? Жанна заедет к восьми, отвезет, куда нужно и за все заплатит.

Мне хотелось поехать вместе с Максом, а не с его подругой, которая постоянно то пугает, то поучает. Хотя, признаться, кое в чем с Жанны можно брать пример: очень красивая, эффектная, она всегда в центре внимания. А еще у нее есть любимое дело, вполне успешное. Что еще нужно, для счастья? Наверное, не иметь маньяка, который ходит за тобой по пятам.

Как ни крути, но с Максимом мне было бы спокойнее, но он отказался ехать, как запретил даже думать о том, чтобы самой туда не показываться. Грозил увольнением, харрасментом, ремнем и вернуть меня обратно к бабушке и деду, а Славиков — забрать.

— И все равно не пойду. И в Мацесту не поеду. И вообще, я профессионал, а не только Бруня.

— Тогда должна понимать, что иногда нужно затаиться и слушать начальника, а не только проявлять инициативу и бунтовать, — Максим сам положил себе омлет и с аппетитом начал есть. — И учти, что с больницей, что с Мацестой, я-секси-босс и я-простой Максимка единосущны: оба хотят тебе спокойной жизни и здоровья.

Мы еще какое-то время спорили, но переубедить шефа оказалось не проще, чем моего деда, а тот долгие годы казался мне самым упертым из людей. Разрешила все Жанна, влетевшая в извечной манере: «разойдитесь стены, я иду». Она подхватила меня под руку и потащила в клинику, не слушая возражений.

Водила «валькирия» также в режиме урагана, без сомнений перестраивалась, вклинивалась в поток, поворачивала и даже припарковалась на единственное свободное место рядом со входом, проигнорировав возмущенное гудение мужчины на седане, который тоже туда метил. Очень и очень странно, что из всей троицы в аварии попадали только Максим и Виктор, а не Жанна. Хотя, возможно, они водили еще хуже.

— А Виктор любил быструю езду? — не самый уместный вопрос, но если так и буду дальше сидеть и со всем соглашаться — окажусь на краю мира, в стороне от всех интересных событий.

— Он? — Жанна виновато улыбнулась тому самому мужчине из седана и похлопала ресницами, так что он сразу растерялся, начал глупо улыбаться и попытался познакомиться, но быстро отстал. — Что ты! Витя и скорость ни разу не повысил, да и ездил он только в случае крайней нужды, как все шутили: был примерной женой, которая садится за руль, когда муж выпьет бокал шампанского. У него же родители — оба психи, официальные, с диагнозами. Витя очень боялся, что тоже сойдет с ума, поэтому тщательно следил за своими действиями.

Она разом погрустнела, взлохматила волосы и вытащила пачку сигарет. Даже в такую жару Жанна ходила в блузке с длинным рукавом, пускай и тонкой, и юбку носила чуть ниже колена, скрывала шрамы, наверное. Что, впрочем, не мешало ей собирать все возможное мужское внимание.

— Знаешь, — она все же закурила, распространяя запах ментола, но быстро закашлялась и выбросила окурок, — иногда кажется, что вижу Витю. Мельком, в толпе, на самой границе зрения. Он же любил шутки, а вернуться с того света — стало бы лучшей из них. И случай этот дурацкий — на третий день после похорон кто-то раскопал могилу Вити, чтобы вытащить браслет. Выглядел он дорого, но на деле — пустышка, обычный сплав и флэшка внутри, на которой Витя хранил всякие важные только ему документы. Такая жуткая история.

Я поддакнула и взяла Жанну за руку. Она с минуту смотрела вдаль, затем резко тряхнула волосами и понеслась внутрь клиники.

Сразу же за порогом нас перехватил невысокий холеный мужчина лет тридцати. Он обнял Жанну, поцеловал ее в обе щеки и улыбнулся мне.

— Леонид.

— Бронислава Горина, — игнорировать протянутую руку было странно, как и пожимать горячую мужскую ладонь.

Кажется, в этой компании все помешаны на тактильных контактах, и ещё повезло, что Лёня обниматься не полез.

— Слава вчера попала в аварию, сможешь быстренько ее обследовать? — Жанна всунула ему в руки карту Максима и подпихнула меня. Мол, держите ваши деньги и нашего мопса, через час хочу забрать его выгулянным, вылеченным и с бантиком на шее.

Лёня растерянно помотал головой и вернул карту:

— Нет, что ты! Мы же свои люди. И стыдно брать деньги, Славе и так досталось. Жуткая неприятность: авария среди бела дня. Наверное, вы очень испугались?

Мою руку он так и не выпустил, поэтому сейчас уверенно увлекал за нее дальше по коридору клиники. Жанна помахала, на ходу настрочила что-то в смартфоне и скрылась за входной дверью. Я же послушно топала за Леонидом: не сбегать же, в самом деле! Тем более клиника эта очень известная, дорогая. У нас в колледже считается большой удачей попасть в нее на работу, вроде как вершина карьеры. Но простых студенток сюда не брали: либо по знакомству, либо тех, кто успел несколько лет отработать в отделении, набить руку, так сказать.

Леонид деликатно расспрашивал меня об аварии, о том, как себя чувствую, насколько испугалась, не ударилась ли и насколько сильно. Чувствовалось, что его в самом деле интересуют мое состояние, но почему? Мы и знакомы-то несколько минут. Кажется, Лёня был какой-то шишкой в клинике, потому как во всех кабинетах нас принимали без очереди и без вопросов. Вроде бы здорово, но мне не нравилось, что посторонний малознакомый человек ходит всюду с моей мед картой и заглядывает в диагнозы.

— Кем планируете работать после колледжа? — Лёня чуть заикался и избегал смотреть мне в глаза. Но в целом, вроде бы приятный парень. — Могу взять к нам на практику, если все получится — устроим на прием к кому-то из врачей. Или вы хотели уйти в другую область, не связанную с медициной?

— Не думала ещё, — честно ответила я. Бабушка с дедом прибьют меня, если узнают, что отказалась от практики в частной клинике. И второй раз прибьют, когда узнают о мечте стать частным детективом. И третий раз убьют просто для гарантии, что я-таки не стану частным детективом, а выберу хорошую, нужную профессию. Вроде медсестры.

— А вы как решили, где хотите работать?

От вопроса Лёня дернулся, затем махнул рукой.

— Скорее работа выбрала меня. Знаете, бывают такие средние, блеклые люди, которым только и остаётся, что плыть по течению. Оно и вынесло меня на административную должность в маминой клинике. Вот она настоящий талант, врач от бога и коммерсант от дьявола, как говорит Макс. Хотя дьявол это он сам. От коммерции, конечно. Вы знаете, как его называли в институте?

Мы ждали, пока освободится томограф и болтали, сидя на мягком кожаном диванчике. Мимо трижды пробежали медсестры с предложением чая или кофе. Леониду они улыбались, по мне же просто скользили взглядом, как по мебели. Да, Ангелина из меня вышла лучше, чем Бронислава, ее не игнорировали.

Зато Слава умная, вот.

— Максимка-резинка? — роль недалёкой деревенской девчушки настолько прочно прилипла ко мне, что стала привычной. Почти-себя играть всегда просто, ещё Федор Аркадьевич учил не мудрить с легендой, а брать то, что максимально близко к биографии.

— Сима-Облигация, — уточнил Лёня почти с жалостью. — Прирожденный делец. Как и Витя. Жанна единственная из них тяготела к творчеству сильнее, чем к бизнесу, мечтала стать шеф-поваром, заслужить для ресторана мишленовскую звезду. А Макс с Витькой уговорили ее заняться бургерами и прочим фастфудом. Жанна просто не смогла им отказать. Такая дружба, знаете, почти болезненная, ближе родства и сильнее всех неприятностей, даже смерти.

— Из ряда: «закопаем вместе труп»?

Он кивнул, но дальше разговор не продолжился: из кабинета вышла медсестра и пригласила меня зайти. Наверное, это было лишним, но Максим, Жанна, Лёня и предатель-невропатолог настояли. Ничего приятного в этой процедуре нет, зато можно спокойно обо всем подумать.

На первый взгляд версия с «воскресшим» Витей, решившем воплотить в жизнь выдуманное им же проклятие, выглядела фантастической, зато она единственная объясняла, почему Максим и Жанна так упорно притворяются, что ничего не происходит и не хотят разоблачить преступника.

Дружба, которая сильнее смерти и дороже собственной жизни.

После томографа меня отправили на рентген грудной клетки. Излишняя предосторожность, но Лёня не слушал возражений и таскал по всем возможным и невозможным врачам с непонятным фанатизмом. Перед дверью гинеколога я упёрлась и попыталась отказаться, но переспорить тихого и скромного Лёню оказалось не проще, чем Жанну.