— Бруньский, прости, завалил тебя проблемами, мамой и внуками. Хотя с тобой рядом мысли о маленькой рыжей дочке-разбойнице уже не кажутся такими страшными. Такой улыбчивой, симпатичной, в сарафанчике.

Я невольно выдернула руку и потянула подол ниже. Выброшу этот сарафан, или бабушке отдам, на печворк. Хватит с меня игр в Ангелину, лучше буду обычной Славой Гориной, в кедах и джинсах. Иногда — шортах. Все же предложения вместе сделать внучку для мамы шефа — чересчур неожиданное.

— А ну-ка топни ногой и потребуй шоколадное яйцо!

Да он… меня дочкой вообразил! Между прочим, отцы так не целуются.

— Это такая месть за сравнения с дедом? — я отошла назад и изо всех сил старалась удержаться от того самого топанья.

— Это такая месть за посиделки на коленях у Диего. Слава, так нельзя! Очень, очень хотелось снять ремень, задрать твой сарафан и по-отечески отлупить. А возможно и не отлупить, и не по-отечески, но тебе пока такое рано знать.

Он подмигнул и поехал к зданию салона. Я же приложила ладони к горящим щекам и пообещала себе быть настороже с семьёй Болдиных.

«Чайка» все ещё ждала внутри. Не слишком пафосная, не из ряда «одна на область», но и не раздолбайка, и уж точно слишком дорогая, чтобы стать заменой «баклажана». Мой кроха нашелся здесь же, в самом углу, уже частично разобранный. Жаль его, лежит здесь, как раненый боевой конь, к которому уже вызвали коновалов, а бывшему хозяину уже подвели нового, здорового жеребца. «Шестерка» очень странно смотрелась среди иномарок разной степени помятости, но, кажется, машину все же ремонтировали, а не распиливали на металлолом.

Я подошла к верному «баклажана» и погладила его бок. Механики отвлеклись на меня и заверили, что сделают все быстро и в лучшем виде, а ещё — что видели аварию, и их руководство решило помочь с восстановлением, но в обмен на большой сюжет в местных новостях. А ещё, как я уже сама догадалась, один известный блогер-детектив тоже публично поблагодарит салон за щедрость.

Максим крутился в стороне, не вмешивался и не торопил меня, только изредка бросал взгляды, больше подошедшие горячему испанскому дону, что уже расстелил бордовые простыни в тени апельсиновых деревьев. «Чайка», кстати, подмигивала фарами совершенно схожим образом. Такое вот кармическое наказание за то, что я прочитала целых три, ладно — пять любовных романов. Возможно, их было больше. Но нельзя же так! Я слишком молода для простыней, внуков и боссов!

Максим невозмутимо передал мне ключи и подкатил к двери машины. «Чайка» даже открылась неправильно, после легкого прикосновения к ручке, без привычного дергания. Следом внутрь забрался шеф, а заботливые парни в робах, до этого занятые ремонтом «баклажана» уложили коляску в багажник.

Дверь я закрывала медленно, по миллиметру, чтобы ненароком не хлопнуть. Но все равно звук вышел чересчур громким. Максим, правда, даже не дернулся, он по привычке уткнулся в планшет и буркнул мне адрес, куда нужно ехать. А между прочим, я еще под впечатлением от вчерашнего. А, между прочим, испугана и хочу на ручки. А между прочим…

Ключ в зажигании повернулся легко, зато мотор фыркнул и сразу заглох, я наклонилась ближе к рулю и тихо, чтобы никто не заметил, прошептала:

— Доброго дня, Федор Аркадьевич! А я тут вчера в аварию попала, так что сегодня на новой машине, ехать боюсь страшно, но кого же это волнует в наше жестокое время?

После мотор сразу же завелся, но, чтобы потянуть время, я поправила наклон спинки сидения, подвинула его вперед, когда рушь скользит по коленям — начинающий водитель чувствует себя комфортнее всего! Впрочем, в «чайке» мне и без того было очень и очень комфортно. Это как снять шпильки и натянуть кеды.

— Держи, старпом! — Максим вытащил из пакета коробку с теми самыми белыми кедами и всучил мне. Вроде бы совсем простые на вид, они подозрительно пахли четырехзначным ценником. — Это тебе молоко за вредность.

Я бы сравнила их с тем самым комплектом белья, в котором не станешь обниматься с подозрительным парнем на протертом диване. Но по ноге сели идеально, а мои ступни будто отделились от тел и вознеслись на ту самую, полумифическую вершину блаженства. И предательски игнорировали сигналы мозга, что кеды вовсе не подходят к сарафану.

— У меня и костюмчик есть, — Максим показал самый краешек цыплячье-желтого спортивного костюма. — Но надевать его здесь не дам, иначе твой «баклажан» никогда не починят. И, Бруньский, пора преодолевать твою тягу к ритуалам, поверь, болтать с машиной — не самый лучший выход.

— Вчера один раз ничего не сказала — и сразу авария. Лучше мы и дальше будем преодолевать чью-то тягу к курению.

При мне Максим не поддался ей ни разу, но утром, на кухне, вроде как чувствовался легкий запах дыма.

— Ладно, пойдем другим путем: выработаем другую, более приятную примету.

Он без спросу наклонился ко мне, положил руку на затылок и придвинул так, чтобы наши губы почти соприкасались.

— Me estas volviendo loco. И я наслаждаюсь этим безумием с самого первого дня нашего знакомства.

Ты мое рыжее счастье, очаровательное настолько, что не верится в твою реальность.

— Вы тоже сводите меня сума, сеньор. Столь юной и неопытной деве нечего противопоставить вашему обаянию, прошу же, не мучайте меня.

Я даже закрыла глаза, не в силах больше выносить это испытание. И почти сразу его губы накрыли мои, теперь уже точно сведя с ума. Потому что мне уже не важно было, где мы, сколько вокруг людей и что, еще минуту назад колени тряслись от страха от одной мысли, что придется куда-то ехать на чужой машине.

А после Максим отстранился, как ни в чем не бывало, уткнулся в планшет и весело сказал:

— Ну, если ты еще мой помощник, то хватит рассиживаться: нам пора к самой настоящей ведьме!

Я вздохнула, вытерла платком размазанную по губам помаду и тронулась с места. Машина ехала мягко, слушалась руля и чутко реагировала на нажатие педалей. Колоссальная разница с «шестеркой», хотя ситуацию с доверенностью я до сих пор не воспринимала всерьез. Вот починят мой «баклажанчик» — вернуть в него. Там и привычнее, и не страшно зацепить что-нибудь. Перед выездом из сервиса я притормозила, но Максим махнул рукой:

— Бей, царапай, прыгай по бордюрам — страховка все покроет.

Но пользоваться ей лишний раз не хотелось, поэтому я медленно выехала и поползла к выезду с парковки. С каждым метром становилось страшнее, казалось, ещё чуть-чуть, и в бок снова влетит внедорожник. Возле выезда пришлось затормозить и перевести дыхание. Не смогу. Просто не смогу.

— И магия моего поцелуя не работает? — Макс так умильно сдвинул брови, что захотелось обнять и пожалеть, а после — заверить в чудодейственной силе поцелуев. Возможно, в весьма откровенной и общественно порицаемой форме. А главное, это помогло бы оттянуть время до нашего выезда с парковки.

Я прикусила губу и посмотрела на шефа, приготовившись произнести что-то по-испански, но он опередил:

— Вылезай и пересаживайся на мое место, я поведу.

— Тебе же нельзя.

— Вчера уже пробовал, ноги слушаются, это ходить пока сложно, а с педалями легко справлюсь.

Через минуту мы поменялись местами, Максим быстро завел машину и выехал на дорогу. Похоже, ему в самом деле больше не нужна помощь. А как же тогда я? Правильно, а я поеду в Мацесту. Потом придется искать работу. Странно, мы так мало знакомы, а я уже не могу представить жизни без службы в «Ватсоне» и Максима.

— Очаровательная сеньорита, говорил ли я вам, насколько ненавижу это платье? С самого вчерашнего утра только и мечтаю, как сорву его и выброшу прямо к вашим ногам, чтобы дурацкая тряпка не мешала любоваться вашей красотой.

Он бессовестно подмигнул, а я неизвестно зачем плотнее сжала колени и подняла руки к шее.

— Ох, сеньор, мое сердце бьётся как кастаньеты от ваших слов, а разум мутнеет. Но разве прилично порядочной сеньорите испытывать такое до свадьбы? Я задавлю все воспоминания и чувства и буду смиренно ждать предложения. Хочу подарить цветок целомудрия законному мужу.

— Замётано, — равнодушно бросил он, на ходу поправляя сидение, зеркала и даже положение руля.

И что «замётано»? Он в самом деле собирается делать предложение? Но ведь я шутила! Или «замётано» означало, что он прекращает всякий флирт? За что только такие сложности бедной Славе?

Максим ехал очень уверенно, но не быстро. Возможно, тоже немного боялся после той, своей аварии, возможно, не хотел меня пугать. Но и со сломанными ногами и рукой Максим Болдин водил лучше Славы Гориной.

— И зачем было просить меня сесть за руль, если и сам мог?

Он улыбнулся и даже успел легонько хлопнуть меня по колену.

— Чтобы ты оценила, насколько здорово ездить на «чайке». К тому же очень удобно решать всякие дела в дороге. Бруньский, буквально вчера я понял, что решительно не хочу отпускать тебя к другим секси-боссам и в целом жить без тебя.

И ещё одна улыбка. До встречи с шефом мне казалось, что так заразительно и искренне могут улыбаться только дети. Но у Максима получалось. И вообще он весь такой…

Я демонстративно откинулась на сидении, вытянула ноги вперед и развернула свою страницу в социальных сетях. Ехать и одновременно отдыхать оказалось очень здорово. А ещё Максим по пути рассказал, что вчера ноосфера всё-таки откликнулась на его запрос, и сразу несколько девушек сбросили адрес экстрасенса-биоэнергетика Клавдии. Именно она отправляла клиенток на могилу Шиши, а те, в свою очередь, пугали Никитишну.

Глава 29, с почти настоящей ведьмой

Пока я спала и бродила по больнице, Максим уже успел списаться с Клавдией и договориться о встрече. «Офис» ее располагался на первом этаже старого, еще дореволюционного дома. Такого трехэтажного, с высокими потолками, толстыми стенами и лепниной на фасаде. «Здание с энергетикой», как говорила бабушка. Зато без пандусов и прочих радостей доступной среды. Я хотела сходить туда одна, но Максим уперся и требовал вытащить ему костыли.