Настенька благосклонно приняла материнскую ласку, однако потянулась она ручками к Якову Степановичу.

– Деда, – позвала малышка.

Яков Степанович, надувшись от гордости, тут же выхватил внучку из рук дочери.

– Я тут, ягненочек мой! Сейчас пойдем играть с тобой, – ласково засюсюкал он с девчушкой.

Тут Настенька то ли от избытка чувств, то ли по какой другой причине помочилась на рукава Якова Степановича.

– Уписалась! – с ужасом воскликнул Кудрявцев, не ожидавший такого коварства со стороны любимой внучки. Он с упреком посмотрел на малышку и жалобно спросил: – Как же это у тебя получилось?

– Это же маленький ребенок, Яков Степанович. С маленькими детьми такой конфуз часто случается. Если бы Настенька дольше посидела на моих коленях, она бы меня обмочила, – добродушно произнес Николас.

– Деда, – снова проворковала Настенька тоном опытной чаровницы, уверенной в том, что чтобы она не натворила, ее тут же простят. И в самом деле, Яков Степанович посмотрел в огромные глаза маленького ангелочка и тут же, обмякнув, снова прижал любимицу к себе.

– Папа, пойдем, я сменю вам одежду, – захлопотала Лика, намереваясь переодеть Настеньку в чистые панталончики и рубашечку, а отцу дать новый пиджак.

После ухода домочадцев Николас стал разбирать почту, принесенную супругой. Он перебрал запечатанные конверты и его взгляд зацепился за крымский штемпель. Молодой человек, желая подтвердить свою радостную догадку, быстро вскрыл ножом конверт из Феодосии и скоро имел возможность прочесть письмо от Нади Белогорцевой, написанной ею собственноручно. Надя писала, что молитвы подвижника из Кронштадта, целительный крымский воздух и неустанная любящая забота ее мужа Сергея сотворили чудо – она исцелилась от белокровия.

«Если бы вы знали, дорогие Николас и Лика, какое это неземное счастье – чувствовать себя совершенно здоровым человеком, – писала в своем письме Надя. – Я больше не устаю, гуляю, сколько хочу и главное – нас скоро будет не двое, а трое! Но я очень скучаю по Чукотке, и как только наш малыш немного подрастет мы с Сергеем обязательно приедем к вам в Ново-Мариинск и, возможно, останемся в поселении навсегда».

Николас несколько минут неподвижно просидел на краю стола, охваченный чувством радости по поводу выздоровления молодой жены его друга, которую он полюбил как сестру. Их встреча была бы для него большим удовольствием. Другие письма тоже требовали его внимания, и он открыл послание от лондонского поверенного семьи Трентонов. Он прочитал письмо один раз, затем, не веря полученному известию, прочитал его повторно, и тогда печаль обострила красивые черты его лица. Поверенный Джозеф Тэйт извещал лорда Трентона о гибели его старшего брата Томаса, произошедшей от нелепого несчастного случая, а также о том, что он, Николас, унаследовал герцогский титул и все состояние семьи, так как его старший брат не оставил после себя наследников.

Следом за печалью пришла озабоченность. Николас не обрадовался полученному известию – он знал, что поездка в Англию станет нелегким испытанием для Лики и малышей; предвидел проблемы, связанные со сменой вероисповедания и получением наследства. Незаконченные дела в Чукотке придется оставить, так их не завершив. Но новый герцог Мэритон сознавал, что его возвращение на историческую родину с семьей – это его долг перед его страной и перед родом Трентонов, а он, как и всякий аристократ, не мог уклониться от исполнения своего фамильного долга. Взглянув на портрет Льва Толстого, стоящий на его письменном столе, молодой англичанин вполголоса повторил: «Делай то, что ты должен сделать, и будь что будет».

Николас все еще размышлял над переменами в своей жизни, когда в кабинет вошла Лика, желающая узнать последние новости.

– Ник, дорогой, я заказала Петровичу сто камчатских крабов в сливовом соусе для званого обеда, – оживленно сказала она, надеясь на доверительный разговор с любимым мужем.

– Прекрасно, Лика. Нужно еще дополнительно заказать французский салат и цыплят с душистыми травами, поскольку этот обед станет последним нашим званым обедом в Ново-Мариинске и я хочу, чтобы он запомнился нашим знакомым, – задумчиво проговорил Николас.

– Почему ты так говоришь, Ник? Что случилось? – встревожено спросила Лика.

– Скончался мой старший брат Томас. Несчастный случай – он поскользнулся на лестнице в нашем лондонском особняке и при падении свернул себе шею, – отозвался молодой герцог и показал жене письмо поверенного. – Томас всегда был крайне придирчив к работе служанок и требовал от них, чтобы все в доме блестело и сверкало. Очевидно, лестница была натерта так тщательно, что сделалась скользкой как стекло. И вот результат!

– Какое несчастье! – воскликнула сострадательная Лика, и ее глаза наполнились слезами при мысли о плачевной участи незнакомого ей деверя. – А он был женат? Нужно выразить соболезнование его вдове.

– Нет, Томас не был женат, – отрицательно покачал головой Николас. – Правда, в прошлом году велись в неофициальной обстановке переговоры о его браке с дочерью герцога Девонширского Марией, но узнав, что сумма приданого леди Мэри гораздо меньше той, на которую он рассчитывал, Томас не стал доводить дело до брачного контракта. Но ты не расстраивайся, моя прелестная фея. Мы получили письмо от Нади, она полностью здорова и хочет приехать к нам в Ново-Мариинск. Правда, для того, чтобы повидаться с нами ей с Сергеем придется ехать в Англию.

– Ах, как бы мне хотелось повидаться с Надей, – с улыбкой произнесла Лика и ее глаза радостно заблестели сквозь слезы по упокоившемуся родственнику.

– Мы непременно увидимся с друзьями. Федя, пригласи сюда Якова Степановича, – отдал распоряжение Николас вызванному звоном колокольчика молодому лакею, и через несколько минут Яков Степанович с настороженностью в глазах снова вошел в кабинет зятя. Он опасался, что Лика пожаловалась мужу на его крамольные речи в трактире Петровича, но лицо Николаса сохраняло приветливое выражение, и Кудрявцев успокоился.

– Ну, папа, собирайтесь, – бодро сказал Николас тем шутливым тоном, который он обычно применял в разговоре с незадачливым тестем. – Мы едем в Лондон.

– Куда?!! – оторопело спросил Кудрявцев, чем напомнил Николасу его деда герцога Джона, когда он сообщил ему, что намеревается отправиться на Чукотку.

– В Англию, Яков Степанович, – терпеливо произнес Николас, надеясь, что такое разъяснение будет более доступно пониманию отца жены. – Поверенный моей семьи сообщил мне, что я унаследовал герцогский титул, так что вы теперь имеете честь быть тестем английского герцога.

Это счастливое известие окончательно сокрушило бедного Якова Степановича.

– А это доподлинно известно? – жалобно спросил он.

– Без сомнения, к посланию прилагаются копии официальных документов, – подтвердил Николас и спросил: – А что, собственно говоря, вам не нравится?

– А как же, – чуть не плача проговорил Кудрявцев. – Небось водку вы совсем у меня отнимете, смокинг напялите, чай – кофий заставите в постели пить!

– Да, Яков Степанович, мы сделаем из вас образцового английского джентльмена, – согласно кивнул головой Николас и в его глазах, устремленных на тестя, заплясали веселые чертики. – Но вы не расстраивайтесь – не все так плохо, уверяю вас. Знаете, какие в Лондоне игральные клубы?! Нет, вы не видели никогда таких роскошных клубов, заставленных карточными столами, ломберными столиками, и рулеток. Есть заведение Кристофера Эрола, так у него в холле стоит огромное чучело черного быка. Если потереть его рога и потрогать хвост, то новичок непременно сорвет крупный куш в сто тысяч рублей.

– А мне можно навестить этого Эрола? – жадно спросил слушающий слова зятя как желанную сказку Кудрявцев.

– Конечно, – кивнул головой Николас. – Как приедем в Лондон, так и отправимся в его клуб.

Лика так и села, услышав, что ее отец и муж всерьез обсуждают возможность снова начать карточные игры с всякими шулерами и аферистами. Неужели воскрес ее старый кошмар и самые близкие ей мужчины спустят семейное состояние за карточным столом?

Увидев неприкрытый страх на лице жены, Николас тут же быстро добавил:

– Но сам я не буду играть, Яков Степанович, поскольку пообещал вашей дочери перед свадьбой больше никогда в жизни не прикасаться к картам! Но вам выиграть по-крупному помогу.

– Благодетель ты мой, – прослезился от умиления Яков Степанович. – Значит, чтобы выиграть, нужно сначала потереть рога черного быка, а затем дернуть его за хвост?

– Или сначала дернуть хвост, а потом потереть рога, точно не помню, – Николас как бы в усилии потер свой лоб. – Ладно, разберемся на месте, когда приедем. Собирайте вещи, папа!

И Яков Степанович, окрыленный обещанием зятя сказочного выигрыша, с быстротой юноши помчался к себе собираться в дальнюю дорогу. Теперь Лондон манил его как Эльдорадо.

– Ник, что это было? – растерянно спросила Лика, едва отец вышел из комнаты. – Ты действительно поведешь папу в ужасные игорные заведения, где таких простаков, как он, обирают до нитки?

Николас обнял жену и прижал ее к себе.

– Лика, успокойся, я вовсе не сошел с ума, – ласково сказал он и посмотрел на нее тем преданным взглядом, каким смотрел на нее Пушок за все время их знакомства. – Просто давно замечаю, как тебя печалит то, что твой отец чувствует себя несчастным человеком и, кажется, я придумал, чем можно помочь горю. Всю жизнь Яков Степанович мечтал о большом карточном выигрыше. Что же, пусть он получит свой вожделенный приз от судьбы и успокоится.

– Но как папа может выиграть? – воскликнула Лика. – Он на редкость невезучий человек и всегда только проигрывал.

– Я все продумал, – смеясь, ответил ей Николас. – Кристофер Эрол мой друг и я договорюсь с ним, чтобы он помог мне в этом деле. Он будет держать Якова Степановича за карточным столом до тех пор, пока папе не осточертеет сам вид игральных карт, и тогда он окончательно вылечится от своей игромании.